Эдуа́рд Степа́нович Кочерги́н (род. 22 сентября 1937, Ленинград) — советский и российский театральный художник, писатель. Главный художник БДТ им. Г. А. Товстоногова с 1972 года. Сценограф спектаклей Сергея Юрского «Мольер» и «Фантазии Фарятьева», а также телеспектакля «Фиеста»

Сергей Юрский о работе с Эдуардом Кочергиным

О декорациях к «Мольеру»

О Фантазиях Фарятьева ( Из книги «14 глав о короле»)

Товстоногов посмотрел прогон. Сказал определенно: “Эта эстетика для меня чужая. Мне странны и непонятны многие решения. Я не понимаю, почему в комнате нет стола. Люди живут в этой комнате, значит, у них должен быть стол. Пусть Эдик (Кочергин) подумает об этом. А вас я категорически прошу отменить мизансцену с беготней по кругу. Это непонятно и не нужно”.

Ах, как всё нехорошо! Мы с Эдуардом гордились отсутствием стола. Комната становилась странной с пустотой посредине, это сразу выявляло некоторый излом во всем строе пьесы. На отсутствии стола, как точки опоры, строились все мизансцены.

---

Эдуард Кочергин о работе с Сергеем Юрским

МОЛЬЕР. ЮРСКИЙ. КОЧЕРГИН

ПЕРСОНА https://teatral-online.ru/news/32449/ 3 НОЯБРЯ 2022 11:15

БЕСЕДУ ВЕЛА НАТАЛЬЯ БРЖОЗОВСКАЯ

31 октября завершился масштабный фестиваль «Петербург. Пространство Мольера», посвященный 400-летию великого французского драматурга, объединивший 29 учреждений культуры Северной столицы – театры, библиотеки, музеи… Его учредителями выступили Молодежный театр на Фонтанке и Санкт-Петербургская театральная библиотека. В рамках фестиваля прошло более пятидесяти мероприятий различных форматов, разработан оригинальный сайт, в котором представлены все события и видеосюжеты, посвященные самым ярким мольеровским постановкам прошлого столетия на петербургской сцене. Один из них рассказывает о легендарном спектакле Сергея Юрского «Мольер» по пьесе Михаила Булгакова.

Чтобы вспомнить эту блистательную постановку, мы встретились с выдающимся сценографом отечественного театра – народным художником России Эдуардом Кочергиным, который оформлял этот спектакль.

– Я хочу начать со слов благодарности, что Эдуард Степанович нашел возможность встретиться и поговорить о спектакле «Мольер», и от имени редакции журнала поздравить Эдуарда Степановича с недавно прошедшим юбилеем и сказать, что, конечно, это счастье, что мы живем в одно время и видим все Ваши работы, и знаем Вас, и читаем Ваши книги… Спасибо Вам за это…

«Мольер» в истории петербургского и российского театра занял свое, неповторимое место. Это спектакль-легенда, который был создан 50 лет назад, в котором играли блистательные актеры и который остался в памяти тех, кто его видел, незабываемым впечатлением.

Эдуард Степанович, как возникла идея такого очищенного пространства – с одной стороны замкнутого, с другой стороны распахнутого к зрителю и с минимальным оформлением? Штативы с канделябрами вместо пышного золоченого Версаля… Но  эти скромные штативы создавали ощущение невероятного сверкающего Версаля, когда они зажигались, и в то же время ощущение театра, театральной среды. Как рождалась эта идея?

– Неожиданно. В противоборстве с режиссером Юрским в какой-то степени. Он «поломал» очень хорошего художника на предложении оформить «Мольера» — такого замечательного питерского художника как Софья Марковна Юнович. Она была приглашена оформлять этот спектакль. Но проработав с ним месяц или даже больше, вынуждена была отказаться. Она позвонила мне, молодому художнику, и сказала: «Эдик я продала тебя Товстоногову и Юрскому, потому что я не могу с Сережей работать – он требует, чтобы я сделала «Квадрат» Малевича на сцене. Как я могу это сделать?! «Квадрат» – это плоскость, а сцена это объем, воздух. Я не знаю, как это сделать!»

Я понял, что человек сдвинут на «Квадрате» Малевича, и надо как-то перехитрить его. А я уже служил в БДТ, перешел из театра Комиссаржевской главным художником сюда. И при встрече с Юрским я опять услышал про «Квадрат» Малевича. Я возразил: квадрат – плоскость, а сцена – пространство, и «Квадрат» Малевича буквально не сделать. И услышал ответ: Можно сделать, в театре все что угодно можно сделать – Ну хорошо, говорю, я подумаю. И стал крутить идею, естественно, прочитал Булгакова, посмотрел материальную культуру времени и натолкнулся на шандалы, которые нарисованы на гравюрах Театра Пале-Рояль. На авансцене на фоне порталов стоят огромные шандалы со свечами. Я чисто интуитивно остановился на этих шандалах и отложил их в памяти. Стал думать… Что такое квадрат на сцене? Это куб. Планировочно это квадрат, а в пространстве – это куб. А что если построить куб из шандалов времен Мольера этого великого театра? И взяв планировку театра, я понял, что получится. И эту идею я принес Сереже и сказал: вот твой «Квадрат» Малевича. Я перевел «Квадрат» Малевича в куб, обманул его! Он это принял с восторгом и пошло-поехало.

– Хотелось бы еще вернуться к живой ткани спектакля. Там был прекрасный актерский состав, сегодня эти имена – легенды отечественного театра: и Сергей Юрский, который ставил спектакль и играл Мольера, и Эмма Попова – Мадлена Бежар, и Наталья Тенякова — Арманда, и Олег Басилашволи – Людовик XIV,  и Вадим Медведев — Архиепископа, и Геннадий Богачев – Муаррон, и Павел Панков – Бутон — то есть сплошные имена-звезды. Причем все они очень непростые личности как любые ярко одаренные люди – с ними всегда непросто и в работе и в жизни. Какие интересные воспоминания связаны с кем-то из этих великих актеров?

– Артисты замечательные. Главное, они приняли идею костюмов. Довольно сложные были придуманы костюмы. Эксперимент в какой-то степени был (он мог не получиться, но, слава тебе Господи, получился)… На это пошел сам Сережа. Смелый человек оказался! Дело в том, что все костюмы были сделаны из ткани, которая называется по-народному «рядно». Это льняная ткань, похожая на холст, но только редкий, который использовался при изготовлении творога — отжимали творожную массу с древних времен. С одинаковой структурой по горизонтали и вертикали, с льняными нитками одинаковыми по толщине и крепости. Под эту ткань была подложена порча или глазет, а у персонажей из народа – атлас. И через это рядно при специально поставленном свете подкладка начинала работать, неожиданно поблескивать. Поначалу все удивились, но приняли. Этот эксперимент получился, стал работать на общий замысел и объединил всю труппу в одном приеме. Зрительное, визуальное восприятие артистов стало целостным. У всех, конечно, была индивидуальная отделка, свой цвет, но основной фактурой было рядно, рабочее название – фильтросетка. Я потом использовал рядно в чистом виде в «Истории лошади». Из него была сделана декорация.

В этом отразилась тема театра — мерцающие свечи, мерцающая одежда. Когда возникал Версаль, вдруг эти свечи становились другими. На специальной фуре вывозили короля, светили на него, подкладка блестела – настоящий Король Солнца! Вокруг стояли пятиярусные шандалы…На каждом плане выезжали кулисы, с одной стороны были кулисы с текстами Мольера, а с другой стороны — театр того времени, куски интерьера времени Мольера. И уезжали, когда нужно было общее пространство. Пять ярусов работали по-разному. Если храм, зажигался только верхний ряд свечей, если подземелье масонов – нижний ряд, когда вывозили Короля Солнца — зажигались все 350 свечей.

– Когда выезжал Король Людовик – Олег Басилавшили – и сверкали все  канделябры впечатление было, конечно, феерическое. Эти сцены до сих пор перед глазами. 50 лет почти прошло, а впечатление такое, что я только вчера сидела в зале.

– Были выставлены на авансцене и за декорацией на арьере рампы из свечей, и театр короля был там, в конце, за этим кубом из шандалов. У наших зрителей в зале была своя рампа. И король появлялся оттуда, из глубины, из своего театра, из Театра Пале-Рояль, из глубины истории…

– Здесь конечно удивительное совпадение Вашей индивидуальности и замысла Сергея Юрьевича — то, что он хотел воплотить в этой пьесе именно тему Театра, не только мольеровской жизни, но и тему театра как противостояния всему окружению, социуму… Театр, который выматывает, забирает силы и в то же время дает их,  вновь и вновь возрождая  тебя к новым действиям, к тому, чтобы создавать, творить…

– Я думаю, этим требованием квадрата он хотел, чтобы это было современное оформление, не похожее на прошлые решения.

– Он совмещал всю эту проблематику с сегодняшним днем.

– Да, и я принял этот каприз, а Софья Марковна была старше меня на 40 лет и она не поддалась…

– Софья Марковна сделала правильный выбор!

– Она была замечательный художник и мудрая тетенька.

– Вы в дальнейшем с Сергеем Юрьевичем еще вместе работали…

– Я ему еще сделал оформление для «Фантазий Фарятьева» на малой сцене БДТ. Здесь тоже был актерский букет будь здоров: Ольхина, Тенякова, сам Сергей Юрский, дебют Светланы Коючковой…

– Как вы оцениваете ситуацию внутритеатральную, связанную с «Мольером»? Насколько Ваш с Сергеем Юрьевичем замысел был прочитан зрителями и критикой? Насколько восприятие извне было идентично ему?

– Абсолютно. Самое интересное, что получилось, не помню по каким причинам, первым эту идею с кубом из шандалов увидел Товстоногов, не Юрский. У Георгия Александровича была такая привычка: он репетировал на 4 этаже и после репетиции спускался покурить в макетную, а я работал в макетной. И вот он вышел покурить, и застал меня за работой – я как раз рисовал эти шандалы. Он первый увидел мою идею и ему очень понравилось. Это было важно. Но я об этом не рассказывал Сергею Юрскому…

– Эдуард Степанович, возвращаясь к Вашему замыслу, хотелось бы спросить: как эта фильтросетка существовала в мебели и почему из такого простого материала рождался совершенно невероятный театральный художественный эффект?

– Здесь использована технология старого театра 17 века. Рисунок – это набитая на фильтросетку роспись, а под фильтросеткой атлас. Если осветить это лучом прожектора, то атлас изнутри начнет сверкать. Практически использована технология 17 века, а идея – 20 века. Вот такая штука. Рисунок взят абсолютно оттуда и технологически выполнено все, но есть хитрость, и материал, которого не было тогда и который никто не догадывался использовать в театре (я, наверное, первый). И получился такой же эффект, который был в костюмах – свечение, мерцание.

– Это художественное открытие стало художественным открытием всего спектакля. Спасибо большое, Эдуард Степанович, я очень рада нашей сегодняшней встрече!

– Я тоже рад… Дай Бог, и Бог в помощь Вам…