Сергей Юрский. Серия «Актеры советского кино», текст Э. Арнольди.  1969, Бюро пропаганды советского киноискусства.

Лет десять тому назад много было разговоров о снежном человеке. Даже в газетах встречались сообщения о каких-то таинственных силуэтах и странных следах, якобы обнаруженных в горах. Некоторые исследователи, побывавшие в горных экспедициях, высказывали смелые, хоть и туманные предположения. И вдруг снежный человек появился на наших экранах. Это произошло в фильме «Человек ниоткуда», поставленном в 1961 г. режиссером 3. Рязановым. Участнику одной высокогорной экспедиции удается встретить необычайное существо в человеческом облике и привезти его в Москву. И вот этот нетронутый цивилизацией первобытный человек, с его чудаковатостью и полной неосведомленностью в повседневной жизни, попадал в среду современных людей… Какие богатые возможности показать бытовые неувязки в тонах сатиры и юмора давала такая ситуация постановщикам картины! «Снежным человеком», а точнее «чудаком», как он назван в фильме, был Сергей Юрский, еще совсем молодой актер театра, только начинавший тогда выступать в кинематографе. Вспоминая впоследствии об этой работе, он шутя называл снежного человека «дорогим моим человеком» и считал эту роль одной из самых приятных и запомнившихся.

Уж не является ли сам Юрский чудаком, чем-то родственным в душе снежному человеку? Нет, это он решительно отрицает.

Снежный человек понравился ему чисто по-актерски — необычностью образа, эксцентричностью поведения, возможностью видеть и воспроизводить увиденное не с привычных, а с каких-то новых точек зрения. Он оказался «ключиком», открывшим для Юрского новую грань актерского мастерства. Надо заметить, что к эксцентрике в зрелищах Юрский приучался буквально с самых малых лет. Он, можно сказать, вырос в цирке. Его отец, Ю. С. Юрский, был режиссером цирка и эстрадного театра, сперва в Москве, потом в Ленинграде. Между прочим, в тридцатых годах он выступал и в кино. Цирковая арена, где работал отец, стала для мальчика первым шагом в жизнь. И хотя маленький Сережа в цирке ни разу не выступал, уже в ту пору вырисовывался его профессиональный уклон в клоунаду, жонглирование. Словом, намечалось то, что мы привыкли называть эстафетой поколений, — явление, впрочем, нередкое в актерской среде. Однако, жизненная эстафета далеко не всегда передается прямо из рук в руки, как на гаревой дорожке стадиона.

Окончив среднюю школу, уже в Ленинграде, куда переехала семья, Сережа вдруг поступает на юридический факультет Университета. По его собственному признанию, даже юридическую деятельность он воспринимал тогда с чисто внешней, зрелищной стороны. Юрист представлялся ему кем-то вроде артиста, выступающего в защиту справедливости. Но уже первые встречи с реальной юридической практикой показали неосновательность этого своеобразного взгляда на юриспруденцию.

И все же в Университете он побывал не зря. Университет обогатил его взгляд на жизнь, помог окончательно выбрать дальнейший путь. Круг интересов и влечений, развившихся в детские годы в цирке, неожиданно расширился и укрепился в университетской самодеятельности, уже не раз выдвигавшей молодые таланты. Режиссер Е. В. Карпова, опытный руководитель театральной самодеятельности, сумела обнаружить творческую пружинку, которая дала толчок его пока еще дремавшему дарованию.

Юрский уходит из Университета и поступает в Ленинградский театральный институт, где его руководителем становится известный педагог, народный артист РСФСР Л. Ф. Макарьев. Кончилось время сомнений и колебаний. Дальнейший путь развертывается перед ним на редкость успешно. Еще за два года до окончания института его принимают в труппу ленинградского Большого драматического театра им. А. М. Горького. Попасть в такой театр, работать под руководством талантливого режиссера Г. А. Товстоногова было безусловно большой удачей.

О Юрском вскоре заговорили как об артисте широкого творческого диапазона. Едва ли не каждая новая его работа привлекала внимание и зрителей, и критиков, и товарищей по искусству. Даже беглый перечень сыгранных им ролей свидетельствует о многообразии его актерского дарования.

В «Океане» А. Штейна он играл Часовникова, беспокойного, увлеченного исканиями юношу. Вслед за тем, в комедии И. Думбадзе и Г. Лордкипанидзе «Я, бабушка, Илико и Илларион», актер, которому не было еще и тридцати лет, сумел ярко раскрыть трагедию старости и точно передать при этом самобытный национальный характер своего героя, Илико. А его Чацкий был расценен как новое, оригинальное прочтение классической роли. В «Карьере Артуро Уи» Б. Брехта, произведении, в иносказательной форме воспроизводящем историю прихода к власти германского фашизма, Юрский с поразительным гротесковым мастерством проводит роль гангстера Дживолы, прототипом которого явился Геббельс. Тузенбах в «Трех сестрах» Чехова сменяется Эзопом в «Лисе и винограде» Г. Фигейреду и Адамом в «Божественной комедии» И. Штока. На телевидении он появляется в образе поэта-декабриста Кюхельбекера («Кюхля» Ю. Н. Тынянова), а затем играет американского сыщика («Большая кошачья сказка» К. Чапека). . .

В творчестве Юрского строгий реализм соседствует с романтической приподнятостью, взволнованность психологического проникновения с точностью актерских решений. Но все это предстает перед зрителем не пестрой, бездумной смесью, не демонстрацией приемов, но как тщательно продуманное, искренне прочувствованное раскрытие сложного художественного образа.

Одиннадцать лет упорного творческого труда в театре принесли артисту и прочный успех у зрителей, и высокое признание:в 1968 г. он удостоен звания заслуженного артиста РСФСР.

В кино Юрский снялся впервые еще в детстве, школьником, в фильме «Сельская учительница» (1947) режиссера М. Донского, но считать это случайное участие в массовке началом творческого пути будущего артиста не приходится. Следующее его появление на экране состоялось десять лет спустя в картине режиссера С. Сиделева «Улица полна неожиданностей» (1957). Здесь Юрского можно было разглядеть в уличной толпе. Естественнее считать, что кинематографическая работа С. Юрского началась со следующей картины С. Сиделева «Повесть о молодоженах» (1959).

Это была одна из лирико-эксцентрических комедий, где лирика эксцентрична, эксцентрика лирична, а сама комедия не смешна… Роль Юрского, всего лишь эпизодическая, не очень обременяла сюжет, но позволила ему блеснуть мастерством актерской эксцентрики.

В том же 1959 году режиссеры Ю. Музыкант и Н. Рашевская предложили Юрскому роль Звонцова в фильме «Достигаев и другие». Роль серьезная и довольно сложная, требующая вдумчивого внимания и поэтому творчески интересная. Не так просто актеру в двадцать три года показать человека, которому уже за сорок! Ощущение от созданного образа у Юрского осталось двойственное. Вложенные силы и размышления над ролью, разработка деталей сделали ее близкой и важной. И вместе с тем было досадно, что затраченные усилия и старания оказались в фильме малозаметными. Было удовлетворение от самой работы, но не от конечного результата…

В следующем году режиссер Э. Рязанов, уже завоевавший успех «Карнавальной ночью», пригласил Юрского на главную роль в фильме «Человек ниоткуда». Снежный человек, представитель дикого племени тапи, стал первой большой работой артиста на экране. И фильм, и роль вызвали противоречивые отзывы печати и зрителей, и действительно, здесь было о чем спорить. Но Юрского оценили преимущественно с лирикоэксцентрической стороны. Он попал в число «специалистов легкого жанра».

А между тем, это только одно, отнюдь не единственное и вовсе не главное направление творчества артиста. Как раз вслед за чудаковатым снежным человеком, в 1962 г. появилась «Черная чайка» (режиссер Г. Колтунов), детский приключенческий фильм о борьбе кубинского народа за освобождение. Здесь Юрский сыграл снайпера Хосе, наемного убийцу и авантюриста, потерявшего облик человеческий в своих злодеяниях. Казалось бы, отрицательный персонаж обрисован одними лишь темными тонами. И все же это не злодей классической мелодрамы. С. Юрский сумел показать Хосе не только злодеем, но и человеком, сознающим и собственное ничтожество, и опустошенность своей жизни.

Пожалуй, наибольший успех выпал на долю Юрского в «Крепостной актрисе» (1963) режиссера Р. И. Тихомирова. Артиста здесь увидели в выигрышной роли и приняли с явным удовольствием. Гусар Никита Батурин отличается самыми похвальными и благородными качествами. Он нетерпим к проявлениям подлости, всегда готов наказать негодяя и помочь слабому, он жизнерадостен, настойчив, доброжелателен, весел и остроумен.

Вполне понятно, такой персонаж способен вызвать самый горячий отклик у зрителей. При этом Юрский представляет своего героя темпераментно, свежо, изобретательно, во всем богатстве артистических средств. Но надо помнить, что «Крепостная актриса» — оперетта. Это экранный вариант когда-то популярной «Холопки» Н. М. Стрельникова, но решенный в соответствии с возможностями современного киноискусства. А в оперетте властвуют свои правила и законы, что сказывается в истолковании сюжетов и в трактовке героев. Характер Никиты Батурина вполне можно было раскрыть даже в драме. Но Юрский очень тонко и чутко воспринимает условности оперетты. Его герой убедителен и в чисто реалистическом плане, но Юрский не забывает при этом подчеркнуть, что все происходит не всерьез, не «по-взаправдашнему», а шутливо, как и принято в оперетте. Поэтому, рисуя своего героя с явной и искренней симпатией, Юрский все время иронизирует, слегка посмеивается над его оперетточными чувствами и переживаниями.

Однако как бы ни были заманчивы своими чисто актерскими возможностями роли эксцентрического плана, талантливого артиста всегда будет привлекать образ современного героя. Влечение это станет неодолимым, когда артист почувствует, что он уже накопил достаточно опыта и мастерства для осуществления этой важной и трудной задачи, что он подготовлен идейно и психологически к тому, чтобы воссоздать на сцене или экране положительного героя наших дней.

Такими ролями для Юрского стали его работы в двух фильмах «Время, вперед!» и «Республика ШКИД».

В фильме режиссера М. Швейцера «Время, вперед!» (1965), по роману В. Катаева, Юрский исполнил роль инженера Давида Маргулиеса, руководителя бригады бетонщиков. И хотя время действия картины значительно удалено от нас, — оно относится к годам первой пятилетки, — Маргулиес — Юрский по-настоящему современен.

Юрский рассказывал, что образ Маргулиеса представлялся ему очень сложным. Инженер, беспредельно влюбленный в свое дело, талантливый, смелый, опытный. Он органически слит с коллективом. В нем абсолютная простота, непосредственность, поэтичность сочетаются с железной волей и силой, с поражающим мужеством. Юрскому представлялось, что его Маргулиес внешне даже несколько эксцентричен: небрежно одет, подчеркнуто некрасив. Но зато какое природное изящество, какая красота чувств были скрыты под неказистой внешностью.

Юрский позволил увидеть в своем герое и большой интеллект, и одержимость делом, и глубокое внимание к людям. Образ этот выявил новые возможности актера, и роль Маргулиеса стала для Юрского одной из самых любимых. 

«Республика ШКИД» (1966), экранизация одноименной повести Л. Пантелеева, в какой-то мере продолжает развивать материал фильма «Время, вперед!» Это тоже фильм о перестройке человеческих душ. В обеих картинах герои принадлежат своему времени и обществу, они активно борются за новую жизнь, за лучшее будущее, их действия вдохновлены высокими гражданскими идеями и чувствами. Эти качества раскрываются в «Республике ШКИД» через своеобразный, необыкновенный характер.

Между повестью и фильмом имеется кое-какая разница в педагогическом плане. Викниксор в повести ставит и решает конкретные педагогические задачи, вытекающие из трезвой оценки ситуации, на экране же он воздействует по преимуществу не заранее обдуманными приемами, а эмоционально, воздействует убежденностью и бескомпромиссностью борца за коренную перестройку человека. Ребята подчиняются исходящей от него внутренней силе, а не потому, что их убедили доводами рассудка.

Примером может послужить хотя бы эпизод с доверенными деньгами. В повести воспитатель использует доверие как острое педагогическое средство, рассчитанное на сильную реакцию. У него нет твердой уверенности в результате, и он с беспокойством ожидает исхода эксперимента. В фильме Юрский проводит этот эпизод без всякого предварительного расчета, не как «педагогический удар» по сознанию воспитуемого, а как вполне естественный поступок, в искренней уверенности, что иначе и быть не может.

Для того, чтобы глубоко и основательно разработать образ героя, надо было знать его биографию, его склонности неизмеримо больше, чем это предусмотрено в сценарии и даже в литературном первоисточнике. Юрский, вместе с режиссером Г. Полокой проводили бесчисленные репетиции, в которых не разрабатывались предусмотренные сценарием эпизоды, а выяснялось, как должен поступить Викниксор в тех или иных обстоятельствах, даже не имеющих прямого отношения к сюжету. Был сделан, например, забавный этюд на тему «Викниксор в самодеятельности». Юрский показал Викниксора чрезвычайно добросовестным актером, но лишенным даже проблесков таланта.

Из всех ролей, исполненных С. Юрским в кино, надо полагать, наибольшее внимание привлекла роль Остапа Бендера в фильме «Золотой теленок» (1968), поставленном режиссером М. А. Швейцером. Роман Ильфа и Петрова вошел в классику советской литературы и образ «великого комбинатора» хорошо известен нашим читателям. Режиссер фильма и исполнитель главной роли должны были представить на экране знаменитый литературный образ во всей реальности как внешнего облика, так и внутренней сущности.

Однако, от времен Остапа Бендера нас отделяет лет сорок, и то, о чем Ильф и Петров писали, вникая в свою современность, теперь уже стало достоянием истории и даже своеобразной исторической экзотикой. И оценка людей тех дней стала совсем иной. Осмеяние отрицательных явлений служило в 20-е и 30-е годы средством борьбы со всем тем, что мешало нам строить новую жизнь. Взгляд на эти же самые явления с сегодняшних рубежей неминуемо предъявляет нам требования более широкой этико-философской оценки явлений, уже ставших достоянием истории. Это определило неизбежные расхождения между романом и фильмом. М. Швейцер и С. Юрский сочли необходимым подойти к образу центрального героя со своих, сегодняшних позиций и увидеть за тем смешным, что лежало на поверхности в романе, горестную жизнь классического плута, жизнь, расстраченную впустую… Без сомнения фигура Остапа Бендера наделена и какими-то привлекательными чертами. Соединение задатков здоровой личности с обликом жулика и проходимца усугубляет впечатление непоправимо сломанной человеческой судьбы. .Поэтому фильм не так весел и смешон, как роман. По мере развития действия, в нем все более усиливаются нотки грусти. Начинает казаться, что роман занимательнее фильма. Возникают сомнения, точно ли передает фильм атмосферу романа. Для устранения подобных сомнений полезно ознакомиться с точкой зрения самого артиста на свою роль. Поэтому предоставим слово Сергею Юрскому, чтобы он сказал нашим читателям, что он думает о своем герое и каким хотел показать его зрителям.

— «За что любят Остапа Бендера? — спрашивает Сергей Юрский. — Ведь читатели любят прежде всего именно его, а не только роман Ильфа и Петрова в целом, но особенно самого Остапа. Думаю, любят его за то, что он живой и многообразный, за энергию, способности, юмор, грусть, верность дружбе и еще многое другое. Конечно, к этому могут добавить: за ловкачество, за приспособляемость… Да, есть и это. Но я эти качества поставил в своем киноварианте Бендера в самый дальний конец. Приспособленец ищет выгоду и удовлетворяется ею, а ловкач рад, если ему удается обмануть. Остап же ищет мечту, хотя она и выражается у него в денежной форме. Он грустит, когда цель достигнута, так как понимает свое заблуждение. Он чувствует, что ему хотелось чего-то иного. И он снова рвется в путь, куда-то к новым, далеким целям, которые еще раз не принесут ему счастья. Он скорее человек несвершенных деяний, чем великий комбинатор! То, что я здесь высказал, складывалось в работе с режиссером М. А. Швейцером на протяжении двух лет. Теперь Остап уже вышел на экраны, и вы сами, по-своему, оцените его. Больше всего мне хотелось, чтобы вы приняли его как живого. Это — моя мечта!» 

Осуществилась ли мечта Юрского? Принят ли его Остап Бендер зрителями «как живой»? На этот вопрос можно ответить утвердительно, хотя фильм и вызвал разноречивые оценки зрителей и критиков. В какой-то мере здесь сыграли роль те расхождения между романом и фильмом, о которых только что шла речь. Одних привлекло появление лирических черт в обрисовке героя, другим фильм показался менее смешным, чем роман, и это разочаровало их. Но ведь почти всякая экранизация порождает споры, и зрители стремятся отстаивать свои мнения, рассуждая об удаче или неудаче постановки.

Для Юрского Остап уже отошел в прошлое, а беспокойная творческая натура уже влечет его к новым исканиям. Еще не были закончены последние съемки «Золотого теленка», а Юрский уже был поглощен инсценировкой в Академическом Большом Драматическом театре имени А. М. Горького романа выдающегося американского писателя Э. Хемингуэя «Фиеста». Он сам написал сценарий постановки и взялся за режиссуру. По его замыслу эта инсценировка далека от обычных переложений литературного подлинника в сценические образы, а представляется ему сложным многоплановым действием, в котором существенное значение придается декоративному, световому и цветовому оформлению спектакля.

Однако и кинематограф продолжает оставаться в кругу творческих интересов С. Юрского. Близка к завершению съемка фильма «Король Олень» (режиссер П. Арсенов) по одноименной пьесе-сказке Карло Гоцци. Здесь Юрский играет коварного Тарталью, одного из постоянных персонажей итальянской народной комедии масок, которых Гоцци всегда вводил в свои пьесы. А там вырисовываются и другие, не менее привлекательные возможности, обещающие новые встречи зрителей с ярким, своеобразным талантом Сергея Юрского.