Е. ФАДЕЕВ. РАЗН00БРАЗИЕ НА ПОЛЬЗУ АКТЕРУ. «Социалистическая индустрия» 9 июня 1973 года

Вспоминается первая встреча с Сергеем Юрским… Высок, строен, подчеркнуто сдержан. Говорит вполголоса, без всяких жестов. В тот раз он сразу же попросил назвать все подготовленные к нему вопросы. Заранее узнавая их, он как бы приглядывался ко мне, примеривался: «А что за мил-человек ты будешь?»

Потом были еще встречи, беседы, вопросы, ответы. Шутливые и серьезные. Короткие и очень-очень подробные. И вот наш сегодняшний разговор. Я решил опустить в нем все свои вопросы. Пусть это будет как бы одним ответом актера, его монологом.

— Я не помню, когда у меня возникло решение стать актерам. Видимо, это было очень давно. Мои родители были людьми искусства. В годы моего детства отец руководил театром, потом цирком, потом снова был режиссером театра. Мама была музыкальным педагогом, В шесть-семь лет мы со сверстниками, как и все дети нашего поколения, играли в войну, но помню, что в восемь-девять лет основной игрой уже была игра в театр. А то, что нет прекраснее и загадочнее профессии, чем актер, я ощутил, кажется, еще раньше. Я мог часами смотреть на актеров, даже если они просто сидели у нас в гостях, ели, разговаривали, молчали. Наверное, тогда и возникло решение. Только я этого не заметил.

Театру я никогда не изменял. Даже тогда, когда сразу же после школы поступил в Ленинградский университет. Поступил потому, что в тот год не прошел по конкурсу в театральный вуз. К четвертому курсу я почти увлекся юридическими науками и все-таки перешел на первый курс театрального института. Нет, годы, проведенные в университете, не были потерянными для моей будущей профессии. Мне посчастливилось стать участником замечательного драматического коллектива. Из 35 тогдашних студентов 20 сейчас профессиональные актеры. И заметные, интересные. Нас тогда объединяли педагогический талант, режиссерский такт и безупречный вкус нашей руководительницы Е. В. Карповой.

Моя актерская судьба сложилась счастливо. В 1957 году я был принят в труппу Большого драматического театра имени Горького, который за год до этого возглавил Г. А. Товстоногов. В это же время в театр были приглашены Смоктуновский, Лебедев, Лавров, Доронина, Басилашвили. Нас встретили люди, которых я привык уважать как зритель, — Стржельчик, Копелян, Макарова, Шарко. В том же году я сыграл свою первую роль. Сейчас их у меня 42 на сцене и эстраде, 11 в кино.

Не тянет ли к прежним, уже сыгранным ролям? Конечно, да. Тоскуешь по кинороли, с которой прощаешься в последний день съемок. Тоскуешь по театральному спектаклю, который сходит со сцены с течением времени. Так было с Чацким. (Я его очень любил, хотя играл всегда трудно). Так было с Бендером. Студенческие годы вспоминаешь с радостью, но возвращаться к ним вроде бы поздновато. Так и с этими ролями. Они были — они прошли. Надо жить дальше, надо работать.

Сыграл ли бы я сейчас Остапа Бендера иначе? В главном — думаю, что нет. Но в каких-то деталях я смог бы учесть и собственные претензии, и мнение критики. Но это был бы другой Бендер и другой фильм… Меня в свое время обвинили, что мой Остап излишне интеллектуален. Я и сейчас уверен, что это все-таки не грех. Это «великий комбинатор», где «великий» значит ничуть не меньше, чем «комбинатор».

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление. Можно соглашаться или не соглашаться с Юрским, с его трактовкой Бендера в фильме «Золотой теленок», можно спорить и спорить об его исполнении, но совершенно очевидно: это было неожиданно. Как неожиданен Осип в «Ревизоре»: в пенсне, в манишке. Как неожиданно все, что вообще делает Юрский. И это его собственная трактовка. Продуманная и убежденная. И вот в этой своей убежденности Юрский удивителен. И таков он везде. В театре, в кино, на телевидении, эстраде. Плохо это или хорошо? Одно известно — убеждать зрителя дано не всем актерам…

— Когда обо мне говорят кдк об актере эксцентричном, я воспринимаю это как комплимент. Именно лирическая эксцентрика более всего привлекала меня с первых шагов в искусстве. Ее крайними точками были в кино снежный человек в «Человеке ниоткуда» Эльдара Рязанова, в театре — Адам в «Божественной комедии». Я могу восхищаться романтическим или трагическим театром, но сам к нему, не принадлежу. В моем опыте контакт со зрителем всегда устанавливается через комическое или эксцентрическое, и лишь после этого можно доверить сокровенное, лирическое. Я и свои концертные выступления так строю: сперва комедийные вещи, потом серьезные. Все это, конечно, ни в коем случае не означает, что я считаю свою манеру сложившейся и неизменной. Мне кажется, что если актер знает свою манеру и может ее сформулировать, то он ее исчерпал. В драматическом театре не может существовать манеры на всю жизнь… Вели ясе ты начнешь эксплуатировать уже найденную манеру, то скорее всего это признак кризиса… Так, например, поиск новой актерской манеры в одной из последних моих работ — пьесе Миллера «Цена» —был чрезвычайно важным этапом в моей актерской жизни. Мы вместе с режиссером Р. А. Сиротой искали здесь совсем другой театр, можно сказать, антитеатр — подлинную достоверность, подчеркнутую скромность выразительных средств, кажущееся отсутствие формы. Этого требовала пьеса. Эта роль повлияла на способ игры во многих последующих ролях, например, профессора Полежаева.

Да, сейчас в театре я играю только стариков. И почти во всех ролях умираю. Мне даже кажется, что от этого я сам начал болеть… Чем объяснить эти роли? Во- первых, складывающимся репертуаром, во-вторых, моим собственным интересом. Меня заинтересовал этот период жизни человека, период итогов, период, когда вся жизнь перед глазами человека, а следовательно, и перед глазами зрителя… Но сейчас я все чаще и чаще думаю о том возрасте, в котором нахожусь, о своем возрасте. Актерски я бы очень хогел вернуться к менее мудрым, но более свежим впечатлениям. Сейчас я очень хочу — и это не какая-то дань моде — сыграть своего сверстника, современника.

Хотя мне довелось быть режиссером фильма «Фиеста» и спектакля «Мольер», актерскую профессию бросать не собираюсь. Просто есть вещи, которые хотелось и очень хочется сделать самому…

Только что Юрский закончил сниматься в фильме по повести Жюля Верна. Что еще сыграет он в кино? А в театре, на эстраде? На эти вопросы ответить очень и очень трудно. «Нужно встряхиваться, нужно пробовать искать себя в чем-то новом: средстве ли, форме, жанре. Разнообразие всегда на пользу актеру». Этими словами Юрского мне и хочется закончить нашу сегодняшнюю субботнюю встречу.

Е. ФАДЕЕВ. (Наш спец. корр.). ЛЕНИНГРАД.