«Новое Русское Слово», Нью-Йорк, 17 ноября 1989

У нас теперь при выезде из страны анкеты заполнять не надо. Но при въезде на другой континент, да еще в несравненные Соединенные Штаты это, видимо, необходимо. Я уже ответил на вопросы касательно цвета моих глаз, цвета и количества волос, особых примет, которых у меня не много. А нынче пришел более серьезный запрос — приглашение к интервью: зачем еду и что собираюсь предъявить будущим зрителям моим?

Я надеюсь, что среди них будет немало тех, с кем мы встречались в былые годы в Союзе. 33 года работы в театре,  28 лет концертирования, гастроли более чем в 70 городах нашей страны столкнули меня с громадной аудиторией. Как-то и попробовал подсчитать количество спектаклей и концертов — их получилось около восьми тысяч. Учитывая число мест в залах — от 1200 до 2500, — получается, что на сегодняшний день играл я уже примерно для девяти миллионов зрителей. Эго не считая кино, где сделано 30 ролей, и телевидения, где их более ста. Сколько же из этих миллионов зрителей живут теперь в Америке? Да порядочно! Иногда подумать жутковато, как много. Мне захотелось их увидеть. А захотят ли они увидеть меня? Посмотрим.

Что может привести их на мой концерт? Ностальгия? Но вполне возможно, что она уже удовлетворена обилием выступлений моих уважаемых коллег за последние два года. Да и к нам приехать теперь не такая уж проблема.

Интерес именно к моему искусству? Лестная надежда… Ну, а вдруг?

Но если позволить себе помечтать, я хотел бы увидеть в зале и моих былых друзей, и былых зрителей, я моих знакомых, которые придут, привлеченные списком исполняемых мною авторов; и еще ваши* друзей, прирожденных американцев, которых вы увлекли интересом к русской культуре и русскому языку.

Привезу, возможно, видеокассету с записью когда-то запрещенного спектакля «Фиеста», надеюсь его показать.

Программы мои, как всегда, будут смесью классики и современности, стихов и прозы, драмы и комедии. Это мой принцип.’Я не сторонник чистоты жанра. Концерт должен быть чередованием. Если на сцене много актеров, то можно играть одного автора,  а если актер один целый вечер, то пусть будет много авторов — очень разных. Пусть чередуются лирика и смех. Я предположил, а потом многолетним опытом проверил, что Пушкин может сосуществовать в одном концерте с Зощенко (кстати, одним из са мых глубоких знатоков Пушкина). В один вечер программа новелл может включать в себя Чехова, Бунина и Шукшина, и Горина, и Жванецкого, и совсем молодых.

Гоголь шел у меня в одной программе с Бабелем. Мандельштам, Пастернак и Бродский завершали концерт, где исполнялись современные авторы Городинский и Евг. Попов. От такого соседства на произведения ложатся новые эффекты — грубоватая современность облагораживается, классика приближается и становится осязаемой. И оказывается (не пугайтесь!), Булгаков и Шукшин вовсе не противостоят друг другу. Всё это наша жизнь, ее суета, мелочность, ее печаль и ее высота в секунды просветлений.

Что же я хочу предложить вам, мои уважаемые, дорогие зрители? В меньшей степени новые тексты (хотя будут и совсем новые) — ведь книги можно прочесть дома, — но ИНТОНАЦИЮ, ЖЕСТ.

Вот — я хочу выразить интонацию и жест нашей российской жизни. Это моя цель.

Для желающих продолжаю заполнять анкету.

Десять лет назад я покинул Ленинград. Работаю в театре имени Моссовета в Москве. Здесь я поставил «Тему с вариациями» С.Алешина, где играл вместе с незабываемым Пляттом, ныне покойным.

Спектакль шел восемь лет.

Поставил и сыграл «Правда — хорошо, а счастье лучше» А.Н.Островского, где зрители видели в последней роли великую Фаину Раневскую. Поставил  и сыграл с большой группой актеров «Похороны в Калифорнии» Р.Ибрагимбекова, спектакль впоследствии запрещённный (одно из последних запрещений в Москве — 1983 г.) и еще пьесу Ж.Ануйя «Орнифль, или сквозной ветерок», которая идет и сейчас. Играю «Гедде Габлер» Ибсена и в «Последнем посетителе Дозорцева.

Времена изменились, появились новые возможности, ране казавшиеся для нас невероятными. В 1986 году я поставил спектакль в Токио с выда- ющейся японской актрисой Комаки Курихара. Потом этот спектакль привозили в Москву. Я дал сольные концерты в Париже, Милане и Женеве, участвовал в концерте в Лондоне.

В семидесятые годы я стал писать прозу. Не было никакой надежды на ее опубликование. Она тихо лежала много лет. Но в этом, 89 году, вышли  сразу две моих книги — полный вариант мемуаров «Кто держит паузу» и книга прозы «В безвременье». Она открывается повестью «Чернов». По этой повести я сейчас делаю фильм на киностудии «Мосфильм» при содействии Испании.

 Последний год это мое основное занятие. Съемки уже закончены. Начался монтаж.

Мой концертный принцип будет применен и в фильме. Это смесь реальной и воображаемой жизни, как она представляется советскому человеку,_; никогда не бывавшему за границей, не выезжавшему за границу в середине семидесятых. Реальная жизнь — существование талантливого архитектора в рутинной действительности, путанице интриг, житейских неурядиц, тайных увлечений. Жанр — психологическая комедия. Завершающий поступок — самоубийство в Барселоне — Чернову наконец-то позволили выехать в командировку.

Фильм многолюден. Снималось много известных актеров — Елена Яковлева, Елена Коренева (ныне проживающая в США), Олег Басилашвили, Михаил Данилов. Но снимались и люди других профессий. Главную роль играет наш замечательный режиссер и сценарист Андрей Смирнов. Я горжусь, что привлек его к работе.

В фильме снимались — театровед Вадим Гаевский, рабочий Виктор Аверин, итальянский журналист Серджо Серджи, испанка Серена Варгано и многие другие, в том числе ваш покорный слуга.

Ну, и последний из интересующих вас вопросов: как идет перестройка и что я хочу увидеть в США?

Отвечу так. Мы жили много лет в темноте, развале и грязи. Это не значит, что мы не жили. Во всей этой неразберихе и несправедливости были и взлеты, и радости. Теперь все осветилось. Все видно. Но пока видна та же грязь и тот же развал. Перемена ли это, хорошо ли это? Да! Это большая перемена, что стало видно и слышно. И это очень хорошо. Но теперь надо делать уборку, выбрасывать старье, строить и покупать новые вещи. Надо устраивать Дом. Судя по устройству моего собственного дома, думаю, что на эта уйдет вся жизнь.

В Америке хочу увидеть СТРАНУ, ДРУЗЕЙ (может быть, Миша Барышников прочтет эту статью и придет на концерт?), УЛИЦЫ хочу увидеть и еще… ЗРИТЕЛЕЙ В ЗАЛЕ.

Буду вести переговоры с «Тиэтр ин Акшен» и его руководителем Львом Шехтманом о возможной совместной работе. Посмотрю новые фотографии и статьи Нины Аловерт, повидаюсь с другом и бывшим коллегой Борисом Лескиным, попробую свидеться с другом Львом Вайнштейном. Очень хочу увидеть два спектакля на Бродвее — Уильямса «Орфей спускается в ад» с моей подругой Ванессой Редгрейв и Кафку с Барышниковым.

Ну, и потом… да нет, думаю, на две недели больше, чем достаточно.

Москва 5 ноября 1989 г.