НА ФОНЕ ПУШКИНА — Литературная газета №23, 7-13 июня 2000

«Евгений Онегин» в исполнении Сергея Юрского — телевизионный цикл, показанный в дни пушкинского юбилея, — один из редкостных удавшихся проектов посреди той смехотворной вакханалии, что развернулась по всей стране. Приписанные Пушкину «Выхожу один я на дорогу…», губернаторы, щедро поделившиеся своими размышлениями о «национальном достоянии», и спичечные коробки с изображением Пушкина — это еще цветочки. Была даже выставка юбилейного кича, а в витрине «Библио-Глобуса» до сих пор красуется восковая фигура поэта, «вольготно» раскинувшегося на грубо сколоченной скамейке (видимо, по мысли незадачливого ваятеля, в припадке вдохновения). Поневоле вспомнишь зощенковские «Две речи о Пушкине», когда управдом с юбилейных придыханий все время сбивается на хозяйственные нужды — мол, если бы у Пушкина печь чадила, мы бы ее мигом переложили, а вот поэту Цаплину не переложим. Он ведь не Пушкин.

С другой стороны, добавляет прозорливый управдом, вдруг через сто лет выяснится, что Цаплин не меньше Пушкина? И что тогда делать?

Нынешнее телевидение вроде того самого управдома. О Пушкине вспоминают редко, в дни юбилея, и то в связи с Цаплиным. Цаплин, или как его теперь называют, «рейтинг» — наше все. То, что Сергей Юрский таки прочел всего «Евгения Онегина» — явление из ряда вон выходящее.

Идея этой программы принадлежит двум отчаянным дамам: режиссеру Наталье Серовой и сценаристу Татьяне Смородинской, когда-то, во времена расцвета петербургского телевидения, вытянувших на своих плечах знаменитое «Пятое колесо». Сейчас они возглавляют независимую телекомпанию «Персона». Один из лучших проектов телепушкинианы, «Пушкинский Дом» — его повторяет и будет повторять телевидение, — тоже их детище.

Наталья Серова: Поскольку до сих пор непонятно, что такое телевидение — средство коммуникации, информации или сравнительно новая разновидность репродуцирования, говорить о нем как об искусстве чрезвычайно трудно. На деле это доказать можно, у ТВ есть язык, выражающий реальные вещи, существующие в сознании человека.

— И в чем, по сравнению с кинематографом, его преимущество?

— В самой электронной природе ТВ заложены особые возможности, позволяющие передать пластику материального мира. Когда начиналось «Пятое колесо», закладывая его эстетику, я исходила из простой вещи: скажем, когда идешь вдоль решетки Летнего сада, в мозгу возникает ряд сложных ассоциаций, астральных клише. И эти ассоциации множатся, ветвятся у каждого человека. Так вот, надо просто помочь вспомнить человеку, что пространство, в котором он живет, не есть просто материальное геометрическое пространство, но что оно также пространство духовное и культурное.

— То, что вы говорите, я бы в полной мере отнесла к кинематографу, как к сложившемуся феномену, наработавшему за сто лет своего существования изощренный язык, сложнейший ассоциативный ряд — то, что можно выразить исключительно посредством кино, иногда даже литература на это не способна. Мне всегда казалось — возможно, по недомыслию, что телевидение просто заимствует приемы кино. В отсутствие собственной эстетики.

— Телевидение прежде всего заимствует приемы театра. Все, кто пришел на телевидение впервые, пришли именно из театра; первое, что появилось на ТВ, — литературный театр. Но у телевидения было мало средств, оно было бедным. И для того чтобы стать похожим на кино, с его наработками, нужно было прежде всего оснаститься. В тот момент, когда это стало возможным, оказалось, что в этом нет никакой необходимости. Что у телевидения — свой язык. Более того, подражание кино вредно для ТВ.

— А «Евгений Онегин» в исполнении Юрского — это тоже разновидность литературного театра?

— Во всяком случае, в лоне этой традиции. Хотя съемка велась документальным методом — подробнейшей фиксацией того, как человек читает вслух. Но это не «экранизация» романа и в то же время не прямая фиксация чтения. Здесь есть свои тонкости — монтажа, например. Скажем, на словах «длинный нож» (сон Татьяны, глава 5) — 11 склеек…

— ?!

— …но этого никто не замечает. Наверное, главная задача телевидения — выявить онтологическую сущность человека, сделать человека равным самому себе.

— И в случае с Юрским вы как бы сделали его равным самому себе через Пушкина? Сергей Юрский, вобравший в себя опыт Пушкина?

-Сотрудники Пушкинского Дома, посмотрев программу, сказали нам удивительную вещь — вы, говорят, доказали гениальность Пушкина. Звучит странно, но вдумайтесь, ведь в нашей интерпретации Пушкина читает человек многоопытный, поживший, умудренный. (А нам советовали взять молодого актера — роман-то был начат мальчиком двадцатитрехлетним.) Но Юрский к своему возрасту — а он уже 35 лет читает Пушкина — уже как бы понял Пушкина, созрел  для него совершенно, как бы воплотился в нем. Это же процесс долгий, всей жизни не хватит.

— А съемки долго длились?

-Полгода. Иногда один эпизод писали одиннадцатью дублями, добиваясь точной нюансировки. Юрский кому-то сказал: «Иду завтра на съемки, читать «Онегина». — «Да? А послезавтра что?»

-Смешно.

-Это тяжелый труд — такое чтение. Одну главу он читает пять дней. Между прочим, когда он приступал, неважно себя чувствовал. Но начав читать, поправился!

-Это как Мандельштам советует — прочистить горло хорошими стихами. Наталья Львовна, а у вас есть свой Пушкин?

-Когда нам поручили пушкинский проект (мы ведь кроме «Евгения Онегина» сделали программу «Пушкинский Дом»), мы решили посмотреть, каков же Пушкин 1999 года. Если судить по книжным развалам, то там предостаточно книжонок о донжуанском списке Пушкина, о его «сатанинских» идеях и прочей дребедени. Легко было впасть в морализаторство, обвинив наше поколение в вульгаризации Пушкина. Но на ТВ этим охотно и много и без нас занимаются. Нам же хотелось показать, что в каждом поколении есть свой Пушкин. И если через 10 лет кто-то посмотрит «Пушкинский Дом», то увидит, что и в 1999 году были люди, читающие и понимающие Пушкина всерьез.

Татьяна Смородинская: Всем хотелось сенсаций. Один человек позвонил нам и сказал, что у него есть чуть ли не сто писем Пушкина из Лондона (?), где содержится его план «обустройства России».

… Вообще лучше всего Жванецкий сказал о пушкинском проекте: «У вас живые люди, мне же без конца показывают, как Путин встретился с Олбрайт и как он с ней не встретился. Но это не мой мир, это их мир». Это очень точное замечание, ибо сегодняшнее ТВ демонстрирует не эффект присутствия, а эффект отсутствия.

И тем не менее рейтинги растут?

-Я думаю, это иллюзия. Эта ошеломительная, как им кажется, легкость воспроизведения мира уже настолько себя дискредитировала, что телевидению вскоре всерьез придется призадуматься о конкуренции, если оно вообще хочет остаться на рынке.

-А «Евгений Онегин» стяжал аудиторию?

-Мы как-то заехали в банк по своим делам, а там охранники сидят и смотрят «Евгения Онегина». Попробуйте это доказать телевизионному начальству! Им кажется, что они делают передачи «для народа», на самом деле — для самих себя. По счастью, на ТВ масса одаренных людей, которые работают вопреки. В конце концов, картинам Тарковского тоже присуждали последнюю, четвертую, категорию…

Беседовала Диляра ХАСБУЛАТОВА