Сапегин, Кирилл Владимирович. «Интеллектуальный герой» как культурный проект актера-шестидесятника С. Ю. Юрского.

Источник

ОГЛАВЛЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Введение

Глава 1 Феноменология «интеллектуального героя» в контексте русской культуры второй половины XX века

1.1 «Интеллектуальный герой» как культурный проект интеллигенции второй половины XX века

1.2 Ценностные основания жизнестроительства интеллигента-шестидесятника в горизонте творческой личности С.Ю. Юрского

Глава 2 Театральная практика С. Юрского как инвариант жизнестроительства интеллигента-шестидесятника

2.1 Формирование сценического образа интеллектуала: первые роли, Чацкий, Тузенбах

2.2Проблема связи поколений в контексте ролей С. Юрского 107 2.3 Конфликт человека и власти в театральной практике интеллигента-шестидесятника

2.4Игра и театр в проекте жизнестроительства С. Юрского — актера и режиссера

Глава 3 Внетеатральное творчество С. Юрского как «другая жизнь» «интеллектуального героя»

3.1 Литературная практика интеллигента-шестидесятника

3.2Эстрадные выступления и «телетеатр» С. Юрского

---

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Феномен культуры конца XX века требует исследования в качестве своеобразного этапа исторического процесса. Он ознаменовался глубоким кризисом, явившимся следствием разочарования в прежних идеалах и ощущения приближающейся гибели существующего социокультурного порядка. Кризис породил поливариантную, открытую, разомкнутую культуру современности, требующую ценностного отношения и творческой рефлексии. Поэтому особенно актуальными на сегодняшний день становятся программы, проекты, исследования, связанные с поиском стабилизирующих культурных механизмов, в том числе с выработкой методологических принципов определения динамики жизнестроителъства интеллигенции последних десятилетий.

В качестве такого стабилизирующего культурного механизма я предлагаю рассматривать культурный проект интеллигента-шестидесятника С.Ю. Юрского, являющегося репрезентативной фигурой русского искусства последних четырех десятилетий.

Писать диссертационное исследование о современнике, пусть даже старшего поколения, — поступок, обреченный на противоречивое восприятие. История — явления «сбывшегося порядка», отрефлексированные прежде всего самим потоком Времени, оставившим на поверхности то ценное, что должно быть изучено и что войдет в «сокровищницу мировой культуры». А уже затем появятся люди, которые по крупицам восстановят утративший прежний облик цивилизационный порядок, атрибутируют каждую мелочь, определят в музеи, составят каталоги. Настоящее находится под негласным запретом.

Основной мотив исследования длящихся процессов -преодоление ставшего краеугольным камнем теории относительности постулата о реке, в которую нельзя войти дважды. Так, исследователю культурно-исторических реалий современности интересен в первую очередь не столько ряд артефактов, которые будут осознаны как классические, а следовательно, достойные изучения с историческим зазором в 100 лет, сколько сам механизм этого осуществления, основания социокультурных изменений, связанных, на мой взгляд, с противостоянием культурного героя традиции, времени. В данном случае речь идет об утверждении нашим современником специфического «интеллектуального героя», отрефлексированного в процессе жизнестроительства. Настоящий диссертационный проект основан на выделении ценностных ориентиров творческой личности в процессе социально ангажированного жизнестроительства.

Я определяю цель работы как установление динамической связи между процессом жизненного строительства интеллигента-шестидесятника и процессом становления ценностного своеобразия современной культуры, связанного с актуализацией социокультурного феномена «интеллектуального героя».

Задачами исследования видятся следующие:

1. Определить ценностное содержание мировоззрения так называемого (далее без оговорок) «культурного поколения шестидесятников» в рамках «культурного проекта эпохи», созданного интеллигенцией и явившегося импульсом развития современной цивилизации.

2. Описать культурную динамику проекта поколения в диалогической связи с проектом жизнестроительства интеллигента-шестидесятника.

3. Выделить специфические черты культурного проекта актера-шестидесятника (С.Ю. Юрского) в качестве символического воплощения образа «интеллектуального героя», проецируемого на реалии современности.

4. Создать целостный искусствоведческий портрет крупнейшего представителя театрального искусства последних десятилетий С.Ю. Юрского.

Объектом исследования становится ценностное содержание мировоззрения шестидесятников, локализованное социокультурным феноменом «интеллектуального героя». Предметом исследования явился культурный проект актера-шестидесятника Сергея Юрьевича Юрского в горизонте самосознания личности интеллигента — интеллектуального лидера поколения, создателя театральных работ, литературных произведений, автора публицистических высказываний в прессе.

Гипотеза исследования основывается на представлении о ценностном значении для современной культуры оформленного и завершенного в процессе жизнестроительства типа интеллигента, каким я определяю Сергея Юрьевича Юрского, одного из авторов интеллектуального проекта поколения шестидесятников. Согласно гипотезе, в контекст жизнестроительства вписываются идеи ценностного участия во времени, духовного лидерства в культурном поколении, рационального определения социальной роли интеллигента. Я считаю, что проект отрефлектирован как культурная миссия социального служения и осуществлен в творческой и общественной практике.

Гипотеза включает в себя предлагаемую мной интерпретацию понятия «интеллектуальный герой». В контексте исследования это — носитель ценностно отрефлексированного знания, вышедшего на первый план в рамках социокультурного процесса жизнестроительства интеллигенции второй половины XX века. «Интеллектуальный герой» противостоит позиции «свободного художника», существующего вне подобной социальной практики. Я полагаю, что уже в 60-е годы возрождается этический идеал интеллигенции, когда нравственное самоопределение личности совпадает с назначением, логикой изъявления жизненных позиций. В этом свете «интеллектуальный герой» выступает ценностной составляющей «культурного героя» культуры последних десятилетий XX века как осознанный и осуществленный проект интеллигенции.

В рамках гипотезы я выдвинул предложение о том, что острота и оригинальность художественного почерка С.Ю. Юрского поставили его в специфическое положение как среди актеров -«экцентриков» (интеллектуал), так и среди актеров -«интеллектуалов» (экцентрик). В силу этого репрезентативность творческой судьбы сочетается с уникальностью художественных достижений.

Степень разработанности проблемы можно представить как три проблемных поля:

• Проблемное поле интеллектуальности в культуре. Теоретические концепции: Р. Декарта (я мыслю, следовательно, существую), Д. Локка (нет ничего в разуме, чего не было бы в чувстве, к чему Г. Лейбниц добавил: кроме самого разума). Работы философов-просветителей: Ф. Вольтера (идеи -движущая сила истории, а ее содержание — борьба разума с невежеством и фанатизмом), Д. Дидро (разум и гуманность -главные условия совершенствования человека, преобразующего среду), Ж.-Ж. Руссо (социальные противоречия ведут к заключению общественного договора, обеспечивающего свободу человека и суверенитет народа в демократическом государстве). Представление Г. Гегеля о культуре как реализации разума — мирового духа, разворачивающегося в формах общественного устройства и судьбах интеллигенции. При этом разум, самосущая мысль отождествляются с бытием, а значит, разум является силой осуществляющей саму себя. Такой рациональностью может и обладает только Бог (осуществление его плана и есть мировая история). Традиции: аналитической философии, сциентизма, консерватизма и неоконсерватизма, особенно работы Р. Карнапа, У. Мура, Т. Парсонса, а также противостояние концепциям «научной рациональности» в философии Л. Витгенштейна. Значимыми в контексте исследования оказались работы И. Хейзинга, а также Ж. Дерриды, Р. Барта при описании постмодернистского состояния культуры. В отечественной традиции — интеллектуальный проект культуры в трудах философа-шестидесятника М. Мамардашвили, разработка ценностного поля культуры в концепции М. Бахтина и коммуникативная концепция В. Библера.

• Проблемное поле интеллигенции касается ее места в социокультурном строительстве: философский сборник «Вехи» (особенно работы Н. Бердяева и С. Франка), труды Ю. Барбоя, П. Вайля, А. Гениса, Г. Гачева, Т. Злотниковой, Л. Ионина, В. Кантора, И. Кона, В. Кормера, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, К. Манхейма, В. Межуева, Г. Федотова. В контексте изучения социальной практики интеллигента: работы А. Смелянского о М. Булгакове, И. Соловьевой о Станиславском и Немировиче-Данченко, Б. Зингермана и Г. Бродской о А. Чехове и К. Станиславском.

• Контекст жизнестроительства С. Юрского применительно к театральному творчеству представлен в работах: Р. Беньяш, Н. Крымовой, Э. Яснеца. Методологическая основа исследования.

Принципиальным в исследовании является феноменологический метод определения формы и содержания культурного проекта. Особо следует оговорить реконструктивную методику работы, позволяющую очертить круг текстов (рецензии на спектакли, интервью и статьи), отразивших культурный процесс современности. При постановке исследователем задачи освоения определённого цивилизационного пласта (в данном случае -современной культуры) было необходимо рассмотрение не столько содержания явления в строгой регламентации, сколько осознание как культурного импульса, послужившего источником сознания формы этого явления, так и культурного вектора, направляющего колебания волн к освоению и затем — разрушению его (явления).

Метод понимающей социологии показывает, что возможны любые модели варьирования способа передачи культурного импульса. В этом свете погружение в отдельно взятый, вырванный из временного культурного контекста «фрагмент», происходит лишь при согласовании механизма интерпретации с вектором, устанавливающим отношение с предшествующим (или предполагаемым в будущем, предвосхищенным) элементом в системе колебаний культурных волн. Подобная концепция может быть соотнесена со взглядами на культурные циклы (Н. Кондратьева и В. Петрова).

Однако при инерционном движении маятника культуры рождается противодействие — неудовлетворённость существующими, уже определяемыми как пережитое, формами ставшими — рифма — нормами реальности). Силы этого противодействия хватит для «созревания» очередной футуристической ситуации, разрешающейся от бремени неудовлетворённости новым культурным «прорывом» (Ю. Лотман).

Социокультурная методология позволяет утверждать, что Россия — страна футуристических порывов и осевых скачков. Консервативные силы русской культуры (понимая культуру в самом широком смысле как временную историческую перспективу) питаются, развиваются и преобразуются, наконец, в активную ядерную субстанцию только за счёт полученного в результате очередного «порыва» импульса. Угасание импульса происходит вследствие интерпретации и трансформации новых полученных-изобретённых культурных форм («произведения культуры живут диалогом личностей-культур» B.C. Библер (16, 297)); при осознании их как данностей культурной среды, действительности, по сути, как полное их освоение.

Современное знание о культуре исходит из того, что оно должно быть непременно связано с интересами человека и выполнять интегративную функцию в области социогуманитарного знания. В этом свете для исследования были значимы методологические принципы экзистенциальной философии в аспекте ее актуализации в тоталитарном и посттоталитарном обществе. B.C. Библер пишет: «В XX веке феномен культуры — и в обыденном его понимании, и в глубинном смысле — всё более сдвигается в центр, в средоточие человеческого бытия, пронизывает все решающие события жизни и сознания людей нашего века» (16, 291). Формируется коммуникативная концепция культуры: культура определяется в себе и через себя, обретает реальность в коммуникативных связях индивидов.

В диалоге происходит обмен результатами самопознания, которые впоследствии становятся началом нового этапа этого процесса. Перенесение диалога на уровень внутреннего микродиалога (B.C. Библер считает его необходимой составляющей замысла культуры — К.С.) означает, что «сознание станет представлять собой со-бытие «я» и «ты», вопроса «ответа к себе» (16, 187). Всё это создаёт необходимое условие самодетерминации человека, фундамент его свободного поступка, развития в целом.

Ю. Лотман определяет культуру именно как совокупность способов описания и взаимодействия с миром. В этом свете Московско-Тартусская школа рассматривает культуру как совершенно особый способ освоения человеком внутреннего мира, причём способ, связанный с творческой деятельностью, способ, имеющий ценностное значение в процессе создания и функционирования материальных и духовных творений (74).

В соответствии с герменевтичеким методом анализа (Г.-Г. Гадамер, В. Библер), выявляющим механизм интерпретации, интегрирующий культурное пространство смежных эпох (реалий, фрагментов, культурных поколений), важно отменить порог его возможностей, а именно — структурно-содержательный анализ сталкиваемых временных реалий должен быть осуществлён в плоскости одного (или нескольких органично синтезированных) вида искусства (формы деятельности, мышления и т.д.).

Только восприятие «родственных явлений» способствует осознанию культурной динамики, позволяет установить генетические связи, проследить процесс трансформации одного явления в другое.

Указанные научные методы — феноменологический, метод понимающей социологии, экзистенциальный и герменевтический имплицитно включаются в методологию искусствоведческого анализа бытия актера в культуре своего времени.

Научная новизна и теоретическая значимость.

Феномен «интеллектуального героя» вписан в рамки современной культуры неслучайно. Новизна его изучения видна в свете глубокого цивилизационного кризиса; мы доказываем, что конструируемый интеллигенцией образ «интеллектуального героя» становится важным средством противостояния культурной энтропии, средством формирования традиции как формы вечности и истории. На конкретном художественном материале в исследовании показано, как вступают механизмы символизации, вовлекающие в культурное пространство высшие ценности, соотносимые с понятием абсолюта.

Впервые, в аспекте индивидуального культурного проекта, изучен процесс осуществления синтеза субъективного развития культуры и объективных духовных ценностей: интеллигенция из творцов запредельной действительности превращается в конструкторов наличного мира, обнажая трагический смысл повседневности, оказывается репрезентативным представителем личности в социуме, носителем социальных норм и культурных образцов.

Новизной отличаются и исследовательские подходы к творческой личности, которая осознается как индикатор, лакмусовая бумага, определяющая степень культурных изменений в рамках ценностного анализа действительности, предпринятого культурным поколением. Новым является и выбор исследуемой контекстуально персоналии — С.Ю. Юрского. Показано, что импульс к поступательному цивилизационному движению соответствует созданию мировоззренческой доминанты развития на уровне социального строительства. Таким поколением для современной культуры мной утверждается, так называемое, «поколение шестидесятников». В качестве же мировоззренческой доминанты выявляется видоизменение «интеллектуального героя» (как инварианта героя культурного), утверждение ценностной «валентности» времени, включающей основные нормативные установки новой культурной волны по отношению к поколению, сформировавшемуся в годы Великой Отечественной войны и послевоенного строительства.

Теоретическая значимость диссертации обусловлена тем, что в процессе исследования искусствоведческого материала установлено: изучение «интеллектуального героя» способствует обращению к интеллигенту как своего рода идеальному типу, а значит, актуализирует символические механизмы регуляции социального поведения, — внешнее бытие интеллигента включается в систему социальных опознавательных знаков. Определено, что подобная узнаваемость «носителей культуры» способствует описанию динамики кризиса, осознанию его культурного происхождения.

Изучение «интеллектуального героя» позволило выделить типологические черты творческой личности конца XX века, оформить подход к универсальному механизму эволюции современного культурного процесса. Установлено, что культура как сфера самореализации творческой личности в соответствии с синергетическим аспектом ее изучения определяется в качестве процесса познания, самообъяснения, самоизменения общества и человека, признаётся одним из ведущих регуляторов общественной жизни, фактором динамики социума, показателем качества личности, её деятельности.

Теоретические принципы диссертации включают в поле зрения проблематику описания культурного процесса современности как фрагмента общего развития цивилизации и проблематика бытия личности в культуре. Культуре, превращающей человека в субъект и одновременно в результат исторического процесса.

На защиту выносятся следующие положения:

• «Интеллектуальный герой» как культурный проект интеллигента-шестидесятника С.Ю. Юрского имеет специфическое ценностное значение для социокультурной эпохи последних четырех десятилетий.

• Искусствоведческий анализ проявлений «интеллектуального героя» в театральной практике, литературном творчестве, работе на эстраде («другой жизни» интеллигента-шестидесятника) позволяет выработать методологические принципы рассмотрения динамики культурного процесса, проследить истоки формирования и вектор развития культурных поколений.

• Жизнестроительство С. Юрского является прецедентом открытого диалога со временем и во времени, формирует интеллектуальное поле ответственности интеллигента за прошлое и готовность к открытию форм будущего.

• Формообразующими принципами культурного проекта С. Юрского определились избирательность и цельность как сохранение нравственной чистоты, универсальность как динамическое свойство творческой личности, учительство как особая ценностная позиция лидера культурного поколения, где жизнестроительство осознается оправданием «человеческого в человеке», умение переубеждать как путь к своему зрителю, умеющему думать и выбирать.

• Творческая личность интеллигента-шестидесятника является своеобразным стабилизирующим центром современной культурной эпохи, воспринимающейся как кризисное и эсхатологическое явление.

Апробация работы.

Основные позиции диссертационного исследования были обсуждены на научных конференциях профессорско-преподавательского состава и на научных конференциях молодых ученых в Ярославском государственном педагогическом университете (2000-2001); на литературных чтениях памяти И. Дедкова (Кострома, 2000), на межвузовской конференции «Культура, которую мы изучаем», а также на Алмазовских чтениях: «Роль творческой личности в развитии культуры провинциального города» (Ярославль, 2000).

Материалы исследования использовались в педагогической деятельности автора в Ярославском государственном педагогическом университете им. К.Д. Упшнского и Международном Университете Бизнеса и Новых Технологий (Ярославль).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Объем диссертации — 253 страницы, список литературы состоит из 2 частей: 1 — Теоретические и историко-критические исследования, 2 — Источники о С. Юрском, включая его художественные тексты (всего 306 наименований).

Заключение.

XX век закончен. Интеллектуальный проект интеллигента-шестидесятника навсегда вписан в социокультурную парадигму эпохи.

Прослеженный в исследовании путь становления проекта, степень его влияния на историко-культурный процесс, ценностная значимость завершенного и отрефлектированного жизнестроительства интеллигента С. Ю. Юрского должны стать прецедентом открытого диалога во времени и со временем — в этом заключается основной итог проведенного исследования.

Феномен личности, создающей не миф о своей социальной значимости, но ценностное знание, направленное на преодоление как мировоззренческого кризиса современного человека, лишенного устойчивой почвы под ногами, так и кризиса культуры в целом, парадоксальным образом отстранившейся от поисков стабильности, ограничившись констатацией вселенского хаоса и сбывающегося пророчества Апокалипсиса, выглядит уникальным в своем роде.

Выглядит уникальным особенно в логике эсхатологических представлений, поскольку именно интеллигенту, и никому иному, суждено принять «вызов времени» и «ответить на него». Ему -быть ответственным за прошлое и за открытие форм будущего.

Небеса становятся пустыми для человека только тогда, когда он перестает верить, но не в существование Высшего разума, а в собственные силы по его постижению, осознанию, возможности подняться по «лестнице Иакова». Тогда появляются равнодушные, безвольные, «добровольные рабы по крови и сути».

Именно с такими «недолюдъми» боролось поколение 60-х и интеллигент-интеллектуал С. Юрский. Здесь интеллектуальность», «рациональность», «способность к рефлексии» оказываются барьером на пути к «унынию» и «отчаянию», преодолеть которые возможно даже в жестких рамках тоталитарной системы, что на практике осуществил актер-шестидесятник.

Его жизнестроительство, вписанное в контекст судьбы всего поколения, было основным фронтом борьбы за обретение человеком права голоса, свободы как естественного условия существования.

Но «борьба» и «разрушение», «подрыв» устоев советского строя, свойственные пафосу 60-х, разоблачение «культа личности», «трагическое осознание необходимости выдавить из себя по капле раба», не ограничивали жизнетворчества шестидесятников. В работе я не раз воспроизводил убеждение С. Юрского, что для его поколения 90-е годы XX века являются самыми важными. Расшатанные и в итоге рухнувшие «бастионы коммунизма» были в мгновение, подобно ненавистной французами Бастилии, растащены по кирпичику. И начался долгострой нового общества, по проекту очередного архитектора утопии «всеобщего счастья». «Застой» завершился «контркультурной революцией». И над разверзшейся бездной утвердились хаос и абсурд — симптомы культуры конца XX, выражающие отчаяние современного человека.

И снова, подлинная серьезность, противостоящая разомкнутому, дискретному пространству игры творцов, возвестивших о грядущей энтропии, «эсхатологическом танце» на обломках культуры, будет дифференцирующим признаком жизнестроительства С. Юрского. Более того, самосохранение, нравственная чистота (но не позиция «непогрешимой святости»), продолжающийся поиск формообразующих принципов организации культурного материала наполнят интеллектуальный проект интеллигента-шестидесятника актуальным для текущего дня звучанием и смыслом.

Разворачивая метафору Ю. Роста, можно говорить о Юрском как подлинно «ренессансном типе личности», «человеке универсальном»: актере, режиссере, прозаике, поэте, публицисте, философе. Причем, это не маски, удобные к случаю, а рефлексия окружающей нас действительности в подходящей по целеполаганию форме.

Основной принцип целеполагания — крайняя избирательность, отсечение лишнего, временного, наносного; этот механизм сходен с процессом культурного роста, цивилизационного строительства, когда сохраняются лишь те формы, которые прошли «испытание временем, «ценностно» значат для всего человечества, принадлежат измерению вечности.

Предельно важной определилась для интеллигента-шестидесятника проблема «переживания», «ценностного отношения» к времени. В проекте жизнестроительства Юрского она решается через «вживание в мгновение», стремление не упустить ничего из отпущенного. Рефлексивная пауза Юрского в этом контексте означает не временную пустоту, а прорыв за время, мистическое созерцание истины (недаром Юрский поставит и сыграет целый ряд концертов и спектаклей в Японии). Что, впрочем, может быть понято и как путь в «безвременье».

Краеугольным камнем этого «знания» стали: «нерастраченность», «цельность» (как исходный для интеллигента в жизнестроительстве пушкинский идеал), «ответственность» за свои поступки.

Актер-шестидесятник всегда открыт для диалога. В пределах косной системы канонических образов героев тоталитарного советского государства — это требовало владения особым эзоповым» языком подтекста, мастерски освоенного Юрским. Актер в каждой роли пытался создать канал свежего, свободного от идеологических штампов, восприятия, рассчитывая на сотворчество зрителя, «друга и оппонента».

Интеллектуал-шестидесятник не утверждает, как идеолог, конечные истины, что часто приводит к отторжению или непониманию, а приоткрывает завесу тайны, приглашает за кулисы, конструирует проект соучастия в общем деле: додумать, догадаться, и, главное, — проявить собственное «я» (в логике времени, выраженной поэтической формулой Б. Окуджавы, «взяться за руки, чтоб не пропасть по одиночке»).

Зритель по воле Юрского-режиссера (а режиссировать роль актер Юрский будет даже при наличии «формального» режиссера или «подчиняясь» рисунку роли, предложенного мастером) бывает сразу в нескольких «измерениях театра» на пути самопознания, в процессе непрерывного выбора, за который в жизни приходиться расплачиваться иногда слишком трагической ценой.

Так игровое измерение позволило осознать меру ответственности собственных поступков. Надеть маску, отстраниться и — увидеть себя под другим углом зрения. А что может быть действеннее самоосуждения? Наверное, только Высший Суд.

Должен будет зритель Юрского решить для себя конфликт «человека и власти», часто — доказать самому себе, что он -свободен, независим не только от воли человеческой, но и от власти вещей, вездесущего быта.

Непросто ходится зрителю и в ситуации, когда предлагаемый вопрос априори не разрешим. В этом экзистенциальном измерении само «вопрошание истины» будет участием в ее утверждении. И главный кантовский вопрос: «что есть человек?» укажет меру человечности в человеке», выявит стремление личности к, казалось бы, простым общемировым ценностям.

С. Юрский обладает поразительным арсеналом средств воздействия, причем не только художественного. Его, провозглашенное в юности, — «все могу сыграть», в зрелом качестве предстает ценностным поиском оправдания «человечности в человеке», и не только в контексте существования персонажа, но и вторгаясь на территорию зрителя, который должен подключить свое эмоциональное переживание к исходному образу.

В помощь зрителю дается уникальное умение С. Юрского «переубеждать». Начиная с 60-х, он «переубеждал», что было точно определено в искусствоведческих работах Т. Злотниковой: «Чацким — юношески влюбленным, ранимым и бескомпромиссным; Полежаевым, мудрым и грустным, переживающим, хотя и беспокойную, но старость от сознания ответственности интеллигента, не желающего мириться с временем, но не способного прервать свою работу; переубеждал Мольером, зависимым от капризов деспота и, одновременно, абсолютно свободным. Переубеждал самим диапазоном актерской работы: очаровательно наивный Адам в ироничной «божественной комедии» М. Штока, гордый, уродливый философ Эзоп в «Лисе и винограде» Г. Фигейредо, тонкий и мягкий интеллигент Тузенбах чеховских «Трех сестрах», трогательный грузинский старик Илико в инсценировке Н. Думбадзе и страшный оборотень, держащий в атмосфере ужаса все село Степанчиково и его обитателей Фома Фомич Опискин. »(45). Список кажется бесконечным. Дело даже не в удаче и признании конкретной роли или спектакля. В каждой роли — непрерывная работа, совершенствование, жизнь по гамбургскому счету.

Особое место в проекте жизнестроительства Юрского заняло литературное творчество. Важно, что перед нами не мемуары, не, так называемая, «актерская проза» как своеобразный бенефис, каких множество, — а профессиональная работа со словом, открывающая вдумчивому читателю само время.

Часто формой организации материала является человеческая память, фиксирующая малейшие изменения внутреннего мира, определяющая «работу» рефлексии: Юрский-писатель также, как в театре, Юрский-режиссер. Он «отсматривает» жизнь «покадрово». Причем, каждый кадр имеет собственную значимость, важен в общей системе, но и парадоксально самодостаточен (подобный конфликт кадра и сюжета продемонстрируют фильмы-притчи А. Тарковского).

Конкретизация у Юрского — это способ увидеть общее и, наоборот, цельный организм всегда предполагает наличие плотно организованных, хорошо «подогнанных» синтезированных частей. Юрский в совершенстве овладеет «монтажным видением».

Любая книга, любой спектакль Юрского — это постоянное расширение контекста, стремление «вчитать» в пространство как можно больше культурных смыслов (но — при тщательном отборе!), позволяющих многократно обращаться к, казалось бы, исследованному материалу и всякий раз открывать новое.

С. Юрский — личность парадоксальная. В одном интервью говорит, что «пушкинская эпоха» закончена с 200-летним юбилеем поэта и литературный язык «золотого века» исчерпан «молодыми реформаторами» 90-х (к сожалению, разумеется), и тут же -«академическое прочтение Евгения Онегина». И одно в контексте жизнестроительства актера-шестидесятника не противоречит другому. Интеллигент не может играть сам с собой, не имеет на это права. Обязан — служить. Не прислуживаться. Не «подстраиваться» под время. Быть собой. Это «быть» (символическое название книги мемуаров «идеального Гамлета 60-х» И. Смоктуновского) -своеобразная формула «шестидесятничества»: утверждать жизнь несмотря ни на что. Особенно, если не хотят слушать или делают вид, что не хотят.

Э. Дега писал, что так воспринимали творчество импрессионистов: расстреливали, но при этом обшаривали карманы. Обвиненные во всех смертных грехах масс-медиа и обывателями шестидесятники оказались свидетелями крушения демократических надежд. На новом витке ценностного поиска, на мой взгляд, современная культура непременно обратится к их наследию.

Культурный проект жизнестроигельства Сергея Юрьевича Юрского, интеллектуала-шестидесятника, может стать определенным фарватером в безграничном море духовной культуры последних десятилетий, отличающихся и качественным своеобразием, и множеством подводных течений и камней.

Но и вне подобного исследовательского задания личность Юрского — значимое и уникальное явление в культуре в целом. И я бесконечно благодарен ему за возможность культурного диалога наших поколений; диалога, уже фактом существования обеспечивающего культурную преемственность, а значит, и наследование ценностной традиции, бессмертия.