Находка находке рознь — Театральный курьер, октябрь 2003

Разные бывают находки по ценности и весу. Вот маленький человек Спиридон Петрович в рассказе Мея «Гривенник» мечтал найти на дороге тысчонку-другую, ан нет — только гривенник попался, и то в грязи весь. У маленького человека — маленькие находки. А вот рассказывают, будто Лев Толстой бабу нашел в овраге: «Ты чего залезла туда?» — «А это я от вас, батюшка, прячусь, а то не дай Бог чего…» Баба оказалась большущей находкой. А нашему современнику Сергею Юрскому, на первый взгляд, можно сказать, не повезло: ни бабы, ни даже гривенника ему найти не удалось. Да и что приличного может оказаться в проктологическом отделении больницы? Хотя если усердно порыться, и там можно найти нечто сенсационное, например, никому не известные рукописи Беккета, Островского и даже Шекспира. Трудно представить себе Юрского, втихаря смакующего обнаруженные пьесы классиков. Нет, он широкой души человек и потому подготовил к изданию целый том под названием «Домашние радости», который появится на свет уже в ноябре. А предисловие ко второй части книги с подробным рассказом о своей находке он любезно предоставил нам для публикации уже сейчас.

Сергей Юрский: НАХОДКИ.

Кому доводилось в 70-е годы лежать в проктологическом отделении горбольницы г. Сестрорецка Ленинградской области, тот, уверен, не забыл ни прекрасного вида из окна на озеро, в которое впадает река Сестра, ни медсестер и врачей, ни строгое, без излишеств, само здание больницы, тогда еще только слегка облупившееся. .

Думаю, трудно забыть специфические моральные и физические муки больных славного проктологи- чес ко го. Многое искупалось искусством врачей и их же гусарско-юмористическим отношением к жизни и к предмету их исследования.

Назовем эти имена — профессор Б.Л.Канделис, заведующий отделением, хирург, доктор Тоболина, хирург, КМН, доктор Юрий Мозель, хирург (и острослов!), КМН, ныне житель г. Гамбурга (ФРГ). Но мало кто знает (да, собственно, вообще никто не знает) об удивительном открытии на территории сестрорецкой больницы тех времен.

На скучных полках регистратуры, среди историй болезни, направлений, заключений, результатов анализов случайно (подчеркиваю — СЛУЧАЙНО!) обнаружилась невзрачного вида папка с текстами, хоть и про- ктологическими, но совершенно не медицинскими.

Это был… — читатель, зажмурься, а потом глянь сюда и поверь глазам своим, — это был… ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР!

Трагедия в пяти актах «КАНДЕЛИС».

Новая (для нас новая!) пьеса Шекспира. Каково?

Не будем вдаваться в подробности и запутывать читателя размышлениями, почему название пьесы совпадает с фамилией зав. отделением, почему одним из героев оказывается Барон Мозель, — не будем. Проктология — вещь интимная! Она требует деликатности и не терпит лобовых вопросов.

НО! Дальше — больше! На соседней полке обнаружилась другая папка, и в ней опять пьеса, на этот раз неизвестная доселе четырехактная комедия великого А.Н.Островского. И опять на проктологические темы. И снова — теперь уже в финале (надо признаться, в совершенно неорганичном, притянутом за уши финале!) знакомые имена — Канделис, Тоболина, Мозель.

Да что же это? Да как? Да откуда? Какая связь?

Снова напомним, дорогой читатель, — деликатность, и еще раз деликатность! Лучше помолчать, чем проявить неделикатность.

И третья находка — почти наш современник, но иностранец из далеких краев, великий певец мрака и погружения в небытие — тревожный абсурдист Сэмюэль Беккет. Он-то откуда здесь? Его миниатюра «Мо и Зель» уже своим названием заворачивает нас опять в коридоры сестрорецкой больницы.

Что же это, господа, что у них, у этих великих людей, что же у них прямо-таки свербит в одном и том же месте? Не знаю. Не спрашивайте. Будьте деликатны. Вниманию вашему, дорогой читатель, предлагаем три драматических произведения, титулованных великими именами.

________________-

Передавая этот текст, Юрский сообщил:

—            Театр «Тень» уже выпускает премьеру по трагедии Шекспира. Между первой и второй частями спектакля будет показан фильм, в котором исследователь доказывает подлинность текста, во-первых, по слабости стиха, потому что во многих пьесах Шекспира очень слабые стихи; во-вторых, по чудовищности юмора, который не доходит до современного зрителя. Если бы это была подделка, то можно было бы сделать и посмешнее. А тут совершенно не смешно! Как и в других шекспировских пьесах. О чем шутят: не понятно. Поэтому одна сцена даже идет на английском языке — перевести ее было совсем невозможно. Но даже по-английски все равно не смешно. Вот такие дела.

—            Вы предполагаете, что эта пьеса может вызвать интерес у современной публики?

—            Я убежден, что это будет бум. Но бум на шесть человек. Большее количество зрителей театр «Тень»вместить не может.