Михаил Нисенбаум. Юрский и его облака. Издательство «Эксмо» . — Комсомольская правда, 14 ноября 2006 года

Источник

Недавно Сергей Юрский выступал в авторском концерте «Домашние радости». Взрывы благодарного хохота зрителей сменялись задумчивыми улыбками, а потом тишиной столь невеселой глубины, что даже не верилось, как это минуту назад можно было так горячо смеяться. То была глубина не уныния — осознания.

Впечатления от спектакля очень напоминают мне новую книгу Юрского «Практические облака». Здесь под одной обложкой собраны пародии и парафразы, гротески и хохмы. Словом, несерьезные тексты. По природе склонный к клоунаде и наделенный едким юмором, Юрский не стремится рассмешить любой ценой, и это очень располагает: видеть и слышать записных юмористов уже невмоготу. Толпы профессиональных весельчаков используют смех, чтобы люди забылись. Юрский пишет смешно, но по прочтении его стихов или рассказов оказывается, что ты узнал какую-то новую правду о стране, о времени, о людях. Например, «Осенний бал»… Прочтешь первую строчку: «У нас, в Дворянском собрании Кировского района…» — и хохочешь, пока не дочитаешь до конца. «Хочется отдельно поздравить тех, кто получил титулы князей, графов и баронов на последнем пленуме нашего собрания в марте текущего года. Поаплодируем им». Утрешь смеховые слезы, а потом и задумаешься: смех смехом, а ведь все это правда.

И плывут «Практические облака» на такой высоте, с которой обозревается вся наша жизнь глазами мыслителя и клоуна.

ДВА ВОПРОСА АВТОРУ

— Сергей Юрьевич! Ваши тексты — для глаз или для слуха? Думали ли вы об их прочтении со сцены?

— Со сцены вряд ли. По радио — дело другое. К тому же неизвестно, как много на свете людей со сходным чувством юмора. Иногда я читаю что-нибудь такое зрителям прямо с листа. Они хмыкают, а потом как будто останавливают себя. Текст смешит их подсознательно, а сознание этому смеху воли не дает. Дескать, как так: встреча серьезная, артист вроде тоже серьезный, и вдруг такое? Меня это всегда забавляет.

— В ваших шутках вольно или невольно заложена некая картина мира. И картина эта не всегда веселая. Смех — это стремление закрыться от этой картины или, наоборот, единственная возможность увидеть ее так, а не иначе?

— У меня есть одна особенность: что бы то ни было становится мне видным, только если оно меня рассмешило. Здесь же заложено мое отношение к абсурду, я пользуюсь абсурдом как уникальным способом увидеть суть происходящего.