Григорий Заславский. Человек-театр. К юбилею Сергея Юрского. Вести FM. 16 марта 2015

Народному артисту России Сергею Юрьевичу Юрскому сегодня исполняется 80 лет. Актер начинал свою карьеру в легендарном БДТ имени Товстоногова в Петербурге. Позднее он переехал в столицу, где стал актером и режиссером Театра имени Моссовета. Здесь он и «служит» до сих пор. Самые известные кинороли Юрского — в картинах «Республика ШКИД», «Золотой теленок», «Место встречи изменить нельзя», «Любовь и голуби». Об актере и режиссере рассказывает культурны обозреватель «Вестей FM» Григорий Заславский.

Сергей Юрский не скрывает, что артистом мечтал стать с детства, но еще больше и раньше, чем стать артистом, он мечтал стать клоуном. В фигуре клоуна — необыкновенная, редкая смелость: во-первых, дети далеко не всегда рады, когда над ними смеются, а кроме того, клоун — человек, который выходит один на один, и не с тиграми — это еще не так страшно, а один на один с тысячным залом цирка. Вот, как говорится, и крутись. И хотя Юрский успел поработать и прославился в одном из самых дисциплинированных и великих театров ХХ века — в ленинградском БДТ, вся жизнь актера — это последовательное движение в сторону такого вот — один на один, когда зал — огромный, полный, а актер — один-единственный, Сергей Юрский.

В Сергее Юрском поразительно сочетается, казалось бы, несочетаемое, он сам себе оксюморон, единство несоединимого, горячий снег: ему нравится интеллектуальная драма, а в ответ хочется не столько интеллектуального, сколько эмоционального отклика, когда о его спектаклях принимаются холодно рассуждать, это его как будто даже и обижает. Прирожденный герой-неврастеник, то есть мятущийся интеллигент, он лучше, чем его собратья-«герои», играл людей, уверенных в своей правоте, будь то непревзойденный Бендер из «Золотого теленка» Михаила Швейцера или герой Сергея Юрского из фильма «Место встречи изменить нельзя», или Фома Опискин, которого играет в Театре имени Моссовета.

Ему не скучно играть и, что встречается в среде актеров куда реже, вообще — очень редко, Юрскому интересно думать о природе игры, и кое-что он в этом понимает и может рассказать. Поможет ли его рассказ кому-то научиться играть? Трудно сказать, зато когда Юрский говорит о профессии, это поэма. Это почти так же интересно, как наблюдать за его игрой.

Как почти все, кто, оставив товстоноговский Большой драматический театр, махнул из Ленинграда в Москву, Юрский в столице почувствовал себя сиротой: их с Натальей Теняковой так обожали в Ленинграде, они привыкли там к такому вниманию, что даже самая искренняя любовь москвичей была лишь блеклым подобием того отношения, к которому они привыкли в Северной столице.

Юрский — из одиночек. Что тому причиной? Детство ли тому виной или длительное, а может, и до сих пор не прошедшее увлечение цирком? Или любовь к эстраде и поэтическим вечерам, на которые и сегодня собирается полный зал Чайковского, чтобы послушать, как он понимает, слышит Пушкина или Даниила Хармса? Когда Юрский читает Пушкина, Бабеля, Зощенко или Бродского — это театр одного актера, традиции которого — давние, и Юрский — их носитель. Даже когда он играет в кино — скажем, отца Иосифа Бродского в фильме «Полторы комнаты…», — это и игра со всеми, кто в этот момент с ним в кадре, и в то же самое время — театр одного актера, ни на кого не похожего Сергея Юрского.

В тот же день Григорий Заславский оставил в своем ФБ такой текст (по-видимому, это параграфы, сокращенные в предыдущем) 

Глядя на Юрского, соглашаешься с известной максимой: театр может развиваться как угодно и в самые разные стороны, а все равно для того, чтобы чудо произошло, достаточно, чтобы сошлись актер и коврик. Сергей Юрский – из тех, кого можно назвать человеком-театром или человеком-оркестром. Хотя чем дальше, тем меньше он источает какой-то неукротимой жизненной радости, – из всех искусств сегодня его волнует то, которое пытается пробиться к смыслам бытия, к тайнам жизни и к тайнам искусства. 

Он продолжает выходить на сцену, в том числе на сцену Театра имени Моссовета в роли Фомы Опискина. Но опять же с годами круг его интересов последовательно сужался. И в конце концов можно сказать, что из всей театральной литературы больше всего его увлекает сегодня то, что пишет для театра Игорь Вацетис, которого он сам и ставит и сам играет главные роли в этих недлинных историях по мотивам наследия мирового театра абсурда. То есть Юрский как бы берет на себя смелость ликвидировать пропуски, которые не по своей воле допустил русский театр прошлого столетия. Беккет и Ионеско, Мрожек и многие другие классики этого жанра обнаруживают себя в диалогах и ситуациях Вацетиса и, конечно, в игре Сергея Юрского и его команды, в которой всегда есть место и роль для Натальи Теняковой, верной спутницы жизни и соратницы во всех его театральных и жизненных поисках.

Юрский – из тех, кто, с одной стороны, всегда хочет иметь дело с публикой искушенной, знающей, что встреча с актером – всегда приглашение к сотрудничеству, а с другой – ему не нравится, когда в разговоре с актером апеллируют к давним его ролям и удачам. Впрочем, говоря о Юрском, как не вспомнить любимые роли, которые не затмевают ни новые фильмы, ни новые актеры. Актер-интеллектуал, он смог сыграть деревенского пьяницу в «Любовь и голуби» так, что, как говорится, комар носа не подточит, а его Бендер – навсегда самый интеллектуальный честный бандит, о каких отечественная полиция может только мечтать, а возможно – даже и не мечтает.