«Вдохновение актёрское — это исчезновение» Памяти Сергея Юрского.
10 февраля 2019. Радио Свобода
https://www.svoboda.org/a/25775298.html
Померанцев. … Послушайте отрывок из передачи «Источник вдохновенья», запись конца 1990-х
Юрский. Говорить о вдохновении, говорить о радостях ощущения на сцене или радостях поэтических вдохновений – и любых вдохновений – большой грех. Это вредно для работы.
Самый вредный автор для актеров, для чтения – это Фрейд. Я им увлекался одно время и знал, какой ужасный вред он мне нанес. Не мне как личности, как личности он мне интересен и всё, – а моей работе нанес вред.
Умные люди говорят, что вдохновение – актерское – это исчезновение или, по крайней мере, уменьшение количества эгоизма в человеке.
Померанцев. Он говорил о себе по-французски перед французскими, перед бельгийскими зрителями… (К Юрскому) Французское вдохновение сродни русскому или оно иное?
Юрский. Могу только сказать, что актерское вдохновение или inspiration (испирейшн или энспирасьон) – оно всегда связано со зрителем. Минуты совместной работы, они очень осложнены для меня были во Франции или Бельгии именно тем, что это другой зритель. Они были, эти минуты, это – единственные секунды, когда у меня было ощущение, что взаимопонимание возможно. Потому что в нормальной жизни, в ритме обычного общения я пришел к выводу, что взаимопонимание абсолютно невозможно. А вот искусство, театр прежде всего, литература – это возможности пробуждения слуха, который умер, обострение зрения, которое слабо, и понимание чужой боли, радости, юмора. И потому [это] великая радость и для творящего, и для воспринимающего. Вдохновение есть взаимный акт.
Померанцев. Вы не только актер, но и режиссер. От других актеров на спектакле, на репетициях вы ждете труда или вдохновения?
Юрский. Весь труд-то и есть вдохновение в этом деле. То есть какой труд – гимнастические движения? – это не моя забота. Произнесение текста и исполнение мизансцен? У человека не талантливого или не вдохновенного – это совершенно пустое занятие. Ну, сел на стул… А тот – сел на стул и так сказал текст, что все стало прозрачно…
Но вы мне звоните вовремя. Я сейчас репетирую роль режиссера Хенриха Фоблера в пьесе Бергмана «После репетиции». Это его автопортрет. Это его собственные мысли о театре, в громадном количестве, два часа он говорит о них зрителям, и поэтому я нахожусь в кругу этих мыслей Бергмана, и с ним, кстати, во многом соглашаюсь.
И мой кумир, мой маяк, мой образец – Михаил Чехов – не знаю, известно ли [это] Бергману, однако они с ним тоже совпадают. Я нахожу много сходства – и это меня радует и удивляет – и между Чеховым и Бергманом, и между собой и Бергманом. Бергман очень много рассуждает и, кстати, говорит такую фразу, в раздражении, актрисы: «Я здесь для того, чтобы зафиксировать твое вдохновение. Чтобы и зритель его воспринял как вдохновение». Вот вам формула Бергмана. Подписываюсь под ним, она мне очень нравится.
Еще Бергман говорит: «Я ненавижу спонтанность. Я ненавижу непредсказуемость. Я ненавижу размытость. Моя репетиция – это операция в операционном зале». Не психо-аналитический сеанс для актеров и режиссеров, а работа.
Померанцев. Сергей Юрьевич, я пригласил вас принять участие в этой передаче потому, что у вас в запасе есть еще одно, третье вдохновенье – поэтическое. Вы пишете стихи, вы их публикуете. Мне кажется, что сама природа поэтического вдохновенья, в отличие от актерского, – глубоко личная, интимная.
Юрский. Да, я таю.
Померанцев. Кажется, вы не всегда таились. Помнится, лет 30 тому в Филармоническом зале в моем городе в Западной Украине вы читали стихи Пастернака, а под занавес читали свои стихи.
Юрский. 30 лет назад?.. Это, наверное, был не я. Сам Пастернак… (Смеется). Я вам прочту такое полу-шуточное стихотворение, оно написано было в Брюсселе… Сейчас, одну минуту, я соберусь только, переведу стрелки какие-то в мозгу…
В такую ночь писать стихи и славословить мир подлунный… Но из главы моей чугунной Ничто нейдет, акроме чепухи. Бессонница, подруга вдохновенья, Наматывай мне нервы на колки! Тяни, не больно, это пустяки. Костер мой гаснет, подложи поленья…
Забываю… Вот видите, забываю уже… Хотел вам на тему… нет, не могу вспомнить сейчас, не могу. Я не собран, я после репетиции той самой пьесы, о которой вам рассказал. Но могу прочесть вам свое стихотворение, которое называется «Анталия». В Турции написано…
Когда я проснулся, верблюдов уже увели. Турецкие пляски заглохли. Лишь мерно и глухо Все бухал вдали барабан. Нашу бухту покинули все корабли. На горы натянут туман и не ловит шумов осторожное ухо…
Когда я поплыл в абсолютно спокойной воде, Отражались далекого берега светы. Я плеском своим нарушая морской беспредел, Шестого десятка закончил роскошное скучное лето.
Когда я прошел мимо кактусов, пальм и агав, Когда я расслышал, как громко трещали цикады, Я тихо завыл, как собака… И мокро-соленую голову к небу подняв, Сто раз прошептал: «Ну не надо, не надо, не надо!»
Померанцев: Это тоже Юрский… Челюсти и клешни вдохновенного жука-богомола, слегка напоминавшего актёра Юрского.
Сергей Юрский 