Приложение к странице Сергей Юрский и дело№15

См также Сергей Юрьенен. Косое слово Владимира Марамзина — Радио Свобода, 2001, 19 августа

Владимир Марамзин Двуглавый серп и молот — Из книги «Вынужденные сочинения». Издательство «Эхо», Париж 2007

Я давно не живу в той стране, где родился. Я туда не езжу. Я не хочу там печатать ни строчки, исключая редкие ответы на особенно враждебные нападки.

Признаться честно, мне даже неприятно, когда мои книги попадают в нынешнюю Россию и их читают высшие отбросы общества. Мне неприятно представить, как их берут в руки и листают те люди, что держатся на поверхности и прославляют власть имущих, включая многих бывших собратьев по литературному началу. Наверняка в стране есть и другие люди, особенно молодые, но до них моя проза не дойдет чисто физически.

Это обстоятельство вызывает у многих неприкрытое раздражение. Они считают, что я должен отметиться в теперешней России, если не лично, на границе, то хотя бы печатно. Искупаться вместе с ними в неопрятной воде их общественной жизни. Я не собираюсь, и они пытаются куснуть мою далекую тень, недоступную им вот уже четвертый десяток лет.

Если их слушать, там все изменилось. Настало полное счастье. Их всех печатают наперебой, так что им приходится отыскивать на чердаке пыльные школьные дневники и тетради. Выходит, будем прославлять тиранию только за то, что она не мешает нам тиснуть наши книжонки? Вошь я или премию имею?

Да и тиснуть можно, в общем-то, далеко совсем не все. Мы видим некоторых авторов, погибших в последние годы как раз за свои статьи и книги. Тех, кто говорит неприятную правду, там сейчас не критикуют, а попросту убивают. И я, эмигрант, должен ехать в эту страну и в ней печататься? Нагулять свой плод в зарубежье, на вольном выпасе, а снести яичко подлететь в курятник бывшего отечества, что теперь стало модно? Или податься туда насовсем на сытую и подневольную жизнь, как иные?

Жизнь опережает юмориста, отнимая у него сюжеты. Ну что бы сказал читатель, если б я написал в свое время рассказ «Идеи Мао в парикмахерском деле»? Или, теперь, изобразил двух известных актеров, скупающих банно-прачечный бизнес Москвы? Патриарх всея Руси специально вылетает вертолетом освятить воду Финского залива возле шалаша Ленина в Разливе. Центральная государственная пресса целую неделю умиляется тем, что президентская сука наконец ощенилась. Летний пионерский лагерь нарекли «Благодать». Войскам и министерствам назначили каждому своего святого патрона: пограничникам преподобного Илью Муромца, КГБ благоверного князя Александра Невского, а ракетным войскам стратегического назначения – святую великомученицу Варвару.

Юморист ошеломлен, ему самому далеко не смешно, жизнь смешнее. И чем дальше, тем больше – смешнее чем прежде. Как писал тот же самый юморист тому уже почти полвека.

Тут сатира ретируется и просит отставки.

Ювеналов бич не сечет, только греет и чешет шелудивые спины.

Но может, все это страдания литератора, к жизни людей отношения не имеющие? Может, в целом страна живет совсем хорошо? Гламурно и глянцево руководят ею новые вожатые, помесь Ваньки Каина и Клары Цеткин. Жить стало лучше, жить стало веселее. Надеюсь, не все еще забыли, что скрывалось за этой сталинской формулой тридцатых годов.

Два великих русских писателя двадцатого века определили, в каком направлении им хотелось бы видеть развитие нации. Оба оказались в изгнании, оба были отмечены высшей литературной наградой, венчающей не только талант, но и, казалось бы, незаурядный ум: Нобелевской премией.

Один из них Александр Солженицын.

Отмените идеологию – и володейте нами, писал Солженицын в памятном «Письме вождям», которое я тоже в ту пору не раз переписывал на машинке и раздавал знакомым. Казалось, что это умелый и дерзкий вызов, что никогда не отменят, а уж если отменят, то и володеть не сумеют. И что же вышло? Отменили. Володеют! Вполне приспособились, продолжая прежнее насилие и мерзость, насаждая новое, неслыханное раньше. Большинству населения стало значительно хуже: прежние правители были сами частично в плену прекраснодушных лозунгов их лживой пропаганды, и крестьянский сын мог иногда достучаться в какие-то бюро жалоб, защитить себя от несправедливости, когда она не касалась политики. Теперь больше нет даже этой призрачной возможности.

Другой лауреат – Иосиф Бродский.

«Говоришь, что все наместники – ворюги?» — писал Бродский в «Письмах римскому другу». – «Но ворюга мне милей, чем кровопийца». Мне самому казалась эта формула совершенно правильной, я тоже тут видел наименьшее зло. Но вот, наконец, страною правят именно ворюги. И что же?

Есть один важный показатель благоденствия нации: средняя продолжительность жизни людей. И тут мне становится действительно страшно. Пусть над этими цифрами подумает каждый, кто заявляет, что он любит Россию.

Оставим в стороне Андорру, стоящую на первом месте в Европе: там живут в среднем восемьдесят три с половиной года. В конце концов, это маленькая высокогорная страна, где даже нет налогов и волнений. В Швейцарии цифра несколько ниже – без малого восемьдесят лет, но и во Франции жизнь перешла через семьдесят девять.

Средний человек в современной России живет всего пятьдесят пять лет с половиной!

Это значит, что мы, русские, не доживаем больше трети нам положенной жизни. Это значит, что страна с огромной скоростью вымирает. После распада Советского Союза в Российской Федерации жило сто пятьдесят миллионов человек. Теперь, всего лишь через полтора десятка лет, осталось сто сорок. Российская пресса пишет, что в скором будущем в стране будет меньше ста миллионов, что хорошо согласуется с нашим подсчетом. Мы живем на треть меньше, а треть от ста пятидесяти дает пятьдесят миллионов погибших. Даже Сталину на это понадобилось куда больше времени, хотя он работал над вдвое большим населением Советского Союза.

Оказалось, что ворюга тоже есть кровопийца.

Оказалось, что ворюга – более страшный кровопийца нового времени. Нынешние еще догонят и перегонят Сталина на этом пути.

И мы должны кричать на весь мир, что у них настали лучшие времена? Да скоро нас там и читать будет некому!

Так рухнули смелые идеи двух гигантов русской мысли.

И новой политической идеи пока не явилось.

Идеология коммунизма заменилась идеологией тюремного ницшеанства, как пишет их лучший молодой писатель. 

Нет, не пришло еще время радоваться литератору, выгнанному из страны предыдущим правлением.

Не пришло еще время, чтобы он, задрав штаны, бежал в родные палестины.

Он был и остается политическим эмигрантом, а значит, его появление в этой стране победившего зла, по меньшей мере, безнравственно.

Нарбонн – Париж

2006 — 2007