2001
[ О захвате НТВ]
14 апреля 2001. Сергей Юрский в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы». (В ночь с 13 на 14 апреля 2001 года произошёл силовой захват и национализация телеканала НТВ .)
…чашка разбита, я не верю в рекламируемые клеи, которые говорят, что можно склеить назад, и никаких следов не будет, будет держаться даже лучше, чем раньше.
Р. ВАЛИУЛИН: Чашка была какая: любимая, привычная?
С. ЮРСКИЙ: Да, и любимая, и привычная, и крепкая, и, может быть, уже устаревшая. Это нужно просто признать…С сегодняшнего дня, еще раз говорю, с сегодняшнего дня меняется вся ситуация, на мой взгляд. Потому что есть некая большая сила, которая стоит за теми, кто вошел сегодня с новым ОМОНом, с новой охраной, очень большая сила. Она часть еще большей силы, часть определенной тенденции. Не скажу, что те, кого вытеснили, являются одиночками, правдолюбцами, которые восклицают: ничего не знаем, работали! Они тоже знают чуть больше, а, может, сильно больше того, о чем они говорят. За что борьба? Это передел всего: собственности, которая идет сейчас, очевидно, по многим направлениям в стране, передел власти и передел того самого, что все время искали: основной доктрины дальнейшей жизни нашей страны.
Вы спрашиваете об абсурде в жизни? Его всегда полно. Вот я приезжаю в Петербург, к которому, хоть тресни, не «липнет» это название, и вижу на площади лозунг: «Город-герой Ленинград». Абсурд!? Еще — «Высокая мода Италии»! А вокруг разруха, вокруг грязь. Это ли не абсурд! Поэтому я предпочитаю абсурд театральный, инструмент, которым пользуется автор, например Ионеско, чтобы рассказать о жизни, о идеях. В XIX веке этот «инструмент» применяли осторожно и немногие — Достоевский, Гоголь… Но абсурд XX века — апелляция к аудитории, воспитанной на изменившейся скорости жизни, на телевизоре и компьютерах.
— Если вы заговорили о родном городе — о Петербурге, не могу не спросить: каким он теперь вам видится?
— Вы сказали главное — это мой родной город, и потому мне больно самому, если здесь что-то не так. Меня тревожат бездомные собаки, бездомные люди, меня тревожат бесхозные дома и редко ходящие электрички… Об этом можно много говорить. Не хочу… А шпиль Адмиралтейства по-прежнему прекрасен.
— А публика, петербургская публика, она отличается от вашей же ленинградской?
— Вы знаете, к счастью, нет. Мне удалось сохранить зрителя. Я даже не возраст имею в виду, хотя в зале очень много молодежи. Важен настрой, дух, соучастие. Я давно не выступал здесь с концертами — а взаимное притяжение проверяется именно на них.
Источник: Юлия Кантор. «Сергей Юрский: Мне всегда хватало свободы» — «Известия», апрель 2001 года
Эжен Ионеско. «Пьесы. Русская версия Сергея Юрского».Фонд русской поэзии.
Я перевел «Лысую певицу» и «Стулья» на русский. Я хотел, чтобы зрители обязательно понимали текст и догадывались, что абсурд — это печальные и смешные несовпадения, столь нам знакомые, а не «не пойми что». Поэтому кое-где я подставлял русские несовпадения вместо далеких от нас западных.
«Почем в Париже картошка?» «Вагриус», Москва
2002
Павел Когоут. «Нули» – Ярда. Режиссер – Ян Буриан. MXT им. А.П. Чехова. Премьера состоялась 21 декабря 2002 года
«Игра в жизнь». «Вагриус», Москва
2003
«Канделис» Постановка и режиссура — Сергей Юрский. Лиликанский театр при театре «ТЕНЬ»
«Канделис» — малоизвестная пьеса У.Шекспира в переводе Игоря Вацетиса. Режиссёр и ведущий — Сергей Юрский. Спектакль был поставлен в Большом Королевском Лиликанском Театре при Театре «Тень» (московский микро-театр, созданный Майей Краснопольской и Ильей Эпельбаумом) и был сыгран всего 4 раза. Затем декорации спектакля были отправлены на выставку театральных художников в Манеж и сгорели вместе с ним. Спектакль восстановлен не был. Текст пьесы вошел в книгу Сергея Юрского «Домашние радости» Москва, «Вагриус», 2004
«Попытка думать». «Вагриус», Москва
Драматический театр тяжело болен. В состоянии полураспада. Появились мутанты. Театром стала ресторанная эстрада, показ мод, стриптиз, монологи конферансье, рок-ансамбль, литмонтаж, цирковая клоунада, выступления спортсменов-профессионалов, самодеятельные живые картины, забавы затейника, парковый аттракцион — все, все называет себя театром.
Мутанты обставляются всеми внешними признаками театра. Иногда, на волне успеха, они самодовольно говорят: «Мы новый театр, старый умер, он родил нас, мы взяли от него все лучшее и пошли дальше. Мы уже далеко». И зрители тоже бегут к мутантам, забывая прежние привязанности. Зритель сам становится мутантом. Звезды вспыхивают и гаснут, сменяют друг друга со все большей скоростью. И в этом вихре вдруг… иногда… из воспоминаний, из полузабытых детских впечатлений, из рассказов родителей, знакомых, случайных встречных, как живой, возникает образ того, что есть настоящий театр: с актерами, артистами, обладающими непонятным даром перевоплощения — превращения в другого человека. Искусство, высшим мерилом которого является безыскусность. Жизнь в формах самой жизни, со всем, что есть в ежедневных человеческих отношениях.
Высокая волна драматического театра прошла. Не так далеко это время, и все же далеко. Почти все знаменитости кино были театральными актерами. Они могли подтвердить свою профессиональную состоятельность способностью прямого общения, умением владеть зрительным залом. Воздействовали искусством: их работой было создание образов.
Постепенно пошло снижение. Словечко «звезда», которое лет двадцать назад употреблялось только иронически, всегда с легкой примесью кавычек и уж, во всяком случае, никогда не применительно к самому себе, — словечко это вдруг показало зубы и попросило не шутить в его адрес и даже не посмеиваться в его присутствии. Звезды стали множиться, и каждая стала разбухать. Уже не на работу артиста приходили смотреть зрители, а на самого артиста — звезду. Высшим, а затем и единственным удовольствием стало вручение цветов (тем самым прикосновение к знаменитости) и получение автографа (добыча расписки в прикосновении).
Звезды наливались самодовольной силой: одно только появление на сцене, две банальности в микрофон — и многотысячная толпа изойдет восторгом и благодарностью. И уже прямо со сцены стали говорить не моргнув глазом: «Да, я звезда!»
— Ну что ж? — скажут иные, — дело житейское, так во всем мире. Вот и мы интегрируемся в европейскую и «штатовскую» культуру, чего волноваться?
А я и не волнуюсь. Хотя бы потому, что меня тоже тянули и продолжают тянуть в «звезды», только брезгливость мешает поддаться. Так что я не из обиженных. Хочу только заметить, что наши «звезды» не только от Запада, не только от мировой моды. Они еще и от нашей традиционной номенклатуры — кто попал, тот любыми способами, и уж совсем не художественными, будет держаться за место на небосклоне. И зрительское поклонение у нас очень недалеко ушло от маленьких культов личности.
В драматическом театре поют оперы, гремят рок-ансамбли, неразличимые, одинаковые молодые люди работают на уровне каскадеров, все женские амплуа (а их много!) свелись к единственному — ресторанная дива, с двумя оттенками — полупроститутка и проститутка. Чехов стал остросексуальным автором. Артура Миллера играют как Генри Миллера. Свобода! Свобода пришла в театр, нарушила его законы. Свобода! И он не выдержал ее. Рухнул. Почти.
«Все время жара». «Вагриус», Москва
2004
«Кого люблю, того здесь нет». «Вагриус», Москва
Спотыкач. Вагриус, Москва
В сборник вошли газетные публикации Сергея Юрского, которые на протяжении нескольких лет печатались в «Новой газете».
Домашние радости. Вагриус, Москва
«Приготовься, читатель! Тема серьезная — поговорим о смешном. ЮМОР и СМЕХ — вещи разные. Юмор может вызывать смех, а смех бывает, когда юмора ни на грош нет. Может быть, стоит рискнуть — дать читателям полную свободу выбора: где смеяться, где нет, а где вовсе — послюнявить палец за ненадобностью…»
«Вечерний звон. Ужин у товарища Сталина» И. Друцэ – Сталин Постановка С.Ю. Юрского. Школа современной пьесы
Восемнадцать лет своей жизни, то есть до полного совершеннолетия, я прожил при власти Сталина — припомним, при абсолютной власти. Он для меня не неведомый, чисто художественный, говорящий стихами Генрих Четвертый, а реальность — грозная, безмерно опасная и (в силу пионерского воспитания) — притягательная.
Потом он умер. Потом его внесли в Мавзолей, нарушив одиночество другого абсолюта — Ленина. Потом его вынесли из Мавзолея. Его стали разоблачать, свергать и проклинать (посмертно!). Он — оттуда! — терпел. А потом… Потом он стал снова проявляться из небытия, как фотографическое изображение при проявке, и слово “сталинизм” стало реальностью, с неправдоподобной скоростью меняя знак минус на знак плюс и обратно.
Репетируя роль, я думал о природе власти. О предназначенности данного человека быть носителем власти. Когда в зрительный зал пришла публика, я вслушивался в реакции сидящих в темноте — в их покорное оцепенение, в их попытки осмеять свою покорность. Осмеять и саму власть в лице актера. Я давал им возможность почувствовать свободу от этой власти — это все, дескать, игра, театр, это все уже в прошлом, вы можете насмешничать, не бойтесь, сам он не страшный, это актер, кукла… А потом — переменой внешности, приближением к натуральности, сменой интонации, снова заставить зал ЗАМИРАТЬ, потому что, даже игрушечная, даже загримированная, РОССИЙСКАЯ ВЛАСТЬ опасна и беспощадна.
Источник: Сергей Юрский. ТЕНЬ Ощущения после ужина у товарища Сталина и размышления вокруг них — Опубликовано в журнале Континент, номер 126, 2005
2005
ВИДЕО «Театральная летопись» — 4хсерийная программа о Сергее Юрском Часть 1 / Часть 2 / Часть 3 / Часть 4 (При участии А.Смирнова)
ВИДЕО Юбилей — 19/03/2005, НТВ (при участии Н.Теняковой, Д.Юрской, С.Крючковой и Б. Лёскина)
В 2005 году Сергей Юрский подписывает письмо протеста против приговора М. Ходорковскому
Российская газета |Вы много ездите с концертами и спектаклями. Насколько постсоветское пространство становится ближе к нам или дальше?
Сергей Юрский |По-моему, мы становимся все дальше и дальше. Включая ближний Запад и дальний. Мы ездим не в страны. Мы ездим в русскую диаспору. Можно много раз быть на гастролях в Соединенных Штатах и не встретить ни одного американца. Русская диаспора гигантская, это страна внутри страны. И я замечаю, что не только в Соединенных Штатах, но и в Германии, и в Израиле растворения среди местных не происходит. Русские как были, так и остаются своей колонией. Они говорят — «наши» про нас и «они» про них. А то, что вспышка интереса ко всему российскому, которая была при Горбачеве, не просто прошла, а прошла круто, этого нельзя не замечать.
РГ |У вас нет сожаления и горечи от утраты былого имперского единства?
Юрский |Нет, я человек не имперского склада. Мои наблюдения показывают, что время империи прошло, потому что и внутри у нас все разъединяется. И благо, если бы везде местные культурные силы ощущали себя не дальней ветвью метрополии, а самостоятельным деревом, которое растет вот здесь. Так нет. У меня тяжелые впечатления от городов, которые я и раньше посещал, играя на тех же сценах. Может, это я изменился, хотя я все-таки стараюсь контролировать свои изменения. Если я смею оценивать публику, которая приходит ко мне, то я оцениваю ее очень высоко. Но она была частью гораздо большего слоя. Сейчас это пожалуй что последыши.
РГ |Но залы на ваших концертах по-прежнему полны.
Юрский |Да, но если раньше я мог приехать в любой из больших провинциальных городов и давал подряд шесть концертов, составленных из разных программ, то их посещали разные люди. Большой зал не вмещал людей, способных воспринять сложную структуру литературного театра одного актера. Это очень специфическая вещь, связанная с восприятием слова, а не ярмарочного действа, не балагана. Сейчас я счастлив, что пришла эта публика, но я чувствую, что разговариваю с людьми, которые висят на кончиках пальцев над пропастью. Их мало.
РГ |А кого много?
Юрский |То, что я наблюдаю, меня ужасает. Города оказываются под властью братков. И эти братки уже не «крыша» искусства, а само искусство. Они возглавляют его, определяют, а иногда и сами становятся искусством.
РГ |То есть как?
Юрский |Создают свой театр. Выступают по телевидению. Соблазн быть актером это, по-моему, главная черта сегодняшнего времени. В 91-м году я поставил пьесу Гоголя «Игроки». Действие перенес в сегодняшний день, актеров одел в современные костюмы, оставил гоголевский текст. И на первый план вышла проблема масок, которые надели на себя люди. Один говорит: «я — большой либерал»; другой: «я — большой милицейский начальник»; третий: «я — честный офицер»; четвертый: «я — профессор». На самом деле все — шулера. Маски. Все — притворяются. Это как бы депутат, как бы историк, как бы левый, как бы правый. Я это вижу сейчас.
РГ |Вы как актер видите неумелое притворство?
Юрский |Все — играют. И тяготение к тому, чтобы надевать на себя разные костюмы, использовать телевидение и актерствовать, поставило нашу профессию на грань гибели. Раньше считалось, актер — это о-о-о! Человек, работающий в таком-то театре. Сейчас и театра нет, и все — играют.
РГ |А что плохого, пусть себе приобщаются к лицедейству?
Юрский |Это опасно, потому что люди не обучены играть. Поэтому играют плохо и играют корыстно. Искусство в принципе стоит на бескорыстии. Поэтому и люди искусства получают не зарплату, а гонорар. Раньше, во всяком случае, это так называлось. А тут очень корыстная игра, которая приводит к падению подлинности в масштабах государства. Скажем, были академики. Человек должен соответствовать званию. Сейчас же такое количество академий, что академиком может оказаться любой.
РГ |Может, это демократизация искусства. Как раньше было самодеятельное искусство, так сейчас идет приобщение масс на этом уровне. Может, сказать человеку: «Играй, ты сможешь».
Юрский |Надо сказать: «Ты не можешь играть!» Не можешь. Потому что это профессия. Ты можешь валять дурака и наряжаться, а больше ничего не можешь. В советское время самодеятельное драматическое искусство было на высоком уровне. Был ряд замечательных театров. Я сам оттуда вышел, знаю. И в какой-то момент Фурцева как министр культуры стала говорить, что надо поднимать самодеятельное искусство, чтобы профессиональное уступило ему свое место. И был знаменитый ответ Бориса Ливанова, который сказал: «Екатерина Алексеевна, я очень с вами согласен, но давайте все-таки по-человечески. Если придется делать аборт, вы пойдете к профессионалу или к человеку, который делает первые опыты в этой области в свободное от работы время?» Был скандал. А сейчас мы видим по некоторым сериалам, как туда в качестве сценаристов и режиссеров проникли люди, к которым не надо было обращаться. Чтобы утвердиться, они нанимают соответствующих актеров, которые не актеры. И возникает то, что человек, глядя на это, говорит: «И я так могу. Так всякий может».
РГ |А если это тоска по документальному жесту, по безыскусности?
Юрский |Документальный жест создается искусством, а не тем, что человек являет себя таким, какой есть. Рифмовать может каждый, но есть поэты. Играть в пьесе, кажется, тоже может всякий, как Жириновский и Боровой играли по телевидению в «Моцарте и Сальери», надев парики. То же самое я видел в одном из городов, когда два братка надели на себя парики и играли. Это уже нормально, это распространяется. «Почему бы не я?» Растворение искусства очень опасно. Это то, что называется поп-культурой. Я к ней не принадлежу. Я полагаю опасной для интеллектуального и эмоционального уровня народа, когда поп-культура подменяет то, что становится культурой академической.
РГ |Но ведь и актеры когда-то не умели играть, а потом научились?
Юрский |Нет. Прошло сто лет, чтобы смогли учить актеров на уровне высшего учебного заведения. И потому еще сейчас мы пользуемся тем уровнем театра и кинематографа, который был достигнут. Так рождались актеры, любимые народом. Сейчас юбилеи Тихонова, Стриженова, послушайте, как они говорят о профессии. И противопоставьте этому то, что любой может выйти на сцену взять стакан. Делов-то, взять стакан! Тогда вспомним про аборты…
РГ |Какие же вы видите перспективы?
Юрский |Я настроен пессимистически. Если общество будет идти в этом направлении, дело кончится уничтожением театра. Есть же нации, которые живут без театра.
РГ |Например, Америка?
Юрский |Некоторая часть Америки. Потому что и там есть города, которые живут с театром. И потом, у Америки есть свои жанры. Мы только сейчас осознали, насколько это иная страна. В Америке есть культура мюзикла, который я лично не очень люблю как жанр. Но когда я смотрю американский мюзикл, я не могу не уважать эту культуру. Она просто — иная. Как нам трудно понять французский разговорный театр, где публика сидит и слушает, наслаждаясь, собственный язык. У меня ощущение, что это скучно. А им интересно.
РГ |А какая театральная культура была у нас?
Юрский |У нас была культура психологического театра, который смотрели во всех, даже в самых маленьких городках. Если не было профессионального театра, весь их репертуар играли самодеятельные театры, потому что публика этого хотела. Можно лишиться этого и стать не Америкой, — Америка слишком разнообразная страна, — а, скажем, Боливией, где ничего этого нет.
РГ |Но там нет и братков.
Юрский |Братки — это действительно наше. Мы создали концлагерь и сделали из него полстраны. И он, как гной, вышел наружу. И гной льется и льется. Это действительно страшно.
РГ |К кому тогда обращаться актеру как профессиональному носителю искусства?
Юрский |Театр — это искусство, которое обращается не к массам, а к определенному проценту зрителей. Этот процент существует. Я его вижу, и моя надежда связана с отдельными личностями, которые по-прежнему существуют и на нашей земле, и за рубежом. Есть малые островки, которые я наблюдаю. В этом смысле свобода, которая пришла, — а она пришла, — дает возможность островкам существовать. Это островки бескорыстия, интеллектуальной напряженной жизни, общественного служения. Но давление на них колоссальное.
РГ |Вы можете их назвать?
Юрский |А зачем? Чтобы к ним присмотрелись и сразу закрыли?
А так же:
2003 — Пятый ангел — Яков Семенович Губерман. Монтаж сцен с участием С.Ю. — https://vimeo.com/408675933
2004 «Случай с доктором Лекриным», по сценарию С. Юрского. Постановка Л. Тимофеевой и С. Юрского https://vimeo.com/397766036
2004 — Горе уму, или Эйзенштейн и Мейерхольд: двойной портрет в интерьере эпохи. – Голос Всеволода Мейерхольда . https://vimeo.com/410419314
2005 – Илья Эренбург. Собачья жизнь. Режиссер и автор сценария Владимир Мелетин. Студия «Арт Нуво». Голос Ильи Эренбурга – Сергей Юрский. 1-я часть https://vimeo.com/422421883, 2-я часть https://vimeo.com/422425803
2004 Аудиокнига 2004 Э. Радзинский. Ч.2 «Коба. Монолог старого человека.» Читает С.Юрский.
2005 Аудиотеатр. Н.В.Гоголь «Шинель» исп. С.Юрский. Продюсерский центр «Вимбо».
Сергей Юрский 