«Обвал» М.С. Джавахишвили  — Джако (ввод). Режиссер — Темур Чхеидзе. MXAT имени Чехова

Из статьи Сергей Юрский. Переломное время. Театр 1987 №11

…. Я, как, наверное, и все актеры, привык к тому, что импровизация — понятие больше теоретическое, чем практическое, а подчас оказывается синонимом халтуры — в тех, скажем, случаях, когда надо с ходу сделать роль в кино или на телевидении. Внутренне так думаешь: халтура или импровизация? Ну, если не получилось — первое, если получилось — тогда, наверное, второе…

Несколько лет назад после долгого перерыва произошло мое возвращение к актерской профессии — причем именно через импровизацию. Это было связано с работой в спектакле «Обвал». Хотя, собственно, работы в прямом смысле как раз и не было. МХАТ в лице постановщика спектакля Темура Чхеидзе был — сначала по непонятным для меня причинам — заинтересован в том, чтобы я вошел в спектакль. Чхеидзе приехал в Москву, и мы договорились, что десять дней будем репетировать — хотя на эту роль десяти дней, честно говоря, маловато, тем более во МХАТ. Ну, раз настаивают, — давайте. Я на первую репетицию всегда прихожу с выученной ролью — так было и на этот раз: мы встретились и первый день действительно честно проработали. А на второй я заболел и пролежал все оставшиеся дни. Режиссер уехал. Не состоялось.

Но потом последовал звонок из Тбилиси, и Чхеидзе сказал мне: «Я вас знаю по другим работам и чувствую, что вы можете и должны это сделать. Я вам доверяю и прошу сыграть без меня — сам я приехать не смогу». Почему я согласился — мне самому до сих пор полностью непонятно. Думаю, причина была в том, что я вдруг почувствовал: если этого не сделаю — значит, ничего не стою как актер. И еще, наверное, дело было в том, что мне очень нравилась роль. Я чувствовал, что она должна отлиться как-то сама. Как бы то ни было, я сыграл роль, которая репетировалась дважды и была пройдена целиком один раз. Была ли это халтура — то, что называется «срочный ввод»? Видимо, нет: я играю уже несколько сезонов и должен признаться — со все большим удовольствием.

Когда я уже вошел в спектакль «Обвал», в Москву приехал Т. Чхеидзе. Он принял эту роль. После спектакля я его спросил: «Темур, это то, чего вы хотели?«

Он ответил: «Нет, не то. Меня многое удивило.» Но вы же принимаете роль? — переспросил я.

» Принимаю. Я и ожидал, что это будет нечто совсем иное, нежели виделось мне.«- » Но все же это из вашего спектакля?» — «Да.«

И я сказал: «Тогда я вам должен сделать комплимент. Меня нечто вело, когда я играл эти двадцать четыре эпизода, не зная толком как. Я убежден, что меня вели не мистические силы, в которые я не верю, а то, что я ощущал атмосферу спектакля. Не как зритель — как актер. И она мне подсказывала, какой ногой ступать, какой рукой хватать, где говорить громко, а где тихо, как улыбаться, как двигаться, как себя вести.»

Значит, атмосфера спектакля — реальная вещь, и импровизация — да, наверное, и вся актерская игра в целом может возникать там, где такая атмосфера создана. Я навсегда запомню, что сыграл «Обвал», грузинскую пьесу во МХАТ, без режиссера, но я никогда не скажу, что это мною сделанная работа, хотя никто мною не руководил, никто мне не ставил ни одного движения — были только показаны мизансцены. Кто был режиссером спектакля, кто его поставил? Темур Чхеидзе. Каким образом он на меня, актера, подействовал, если мы с ним почти не репетировали? Созданной атмосферой, силой своей мысли — тем, что и является настоящей режиссурой. Моей верой в него — в то, что я смогу ощутить эту атмосферу, созданную им. И его верой в меня, когда он по телефону мне сказал: «Выходите и играйте».