«Полёты с ангелом» З. Сагалова – Шагал, Шмерц, Сандрар, Дядя Исроэл, Бадхен, Луначарский. Постановка С.Ю. Юрского. Театр имени М. Н. Ермоловой и «Арт–партнер — XXI»
На этой странице:
- Листовки и программки спектакля
- Видеозапись спектакля
- Фотографии Нины Аловерт
- Сергей Юрский о премьере спектакля «Полеты с ангелом. Шагал». – «Правда24», 24 июня 2013 года
- «На сцене вновь появится личность». – Григорий Заславский в диалоге с Сергеем Юрским в «Вестях ФМ», 26 мая 2013 года
- Мария Седых. «О, bella!» – «Итоги» №21 / 885, 27 мая 2013 года
- Нина Аловерт. «По лестнице, уходящей в вечность. Записки зрителя». – «Русский Базар» №40 (1015), 2015 год
Листовки и программки спектакля
Видеозапись спектакля (2016)
Первый акт https://vimeo.com/398016295
Второй акт https://vimeo.com/398017119
Фотографии Нины Аловерт
Сергей Юрский о премьере спектакля «Полеты с ангелом. Шагал». – «Правда24», 24 июня 2013 года
«На сцене вновь появится личность». – Григорий Заславский в диалоге с Сергеем Юрским в «Вестях FM», 26 мая 2013 года
Заславский: В студии Григорий Заславский, добрый день. И я с удовольствием представляю нашего сегодняшнего гостя — это Народный артист России Сергей Юрский. Сергей Юрьевич, здравствуйте, приветствую вас в студии «Вестей ФМ».
Юрский: Здравствуйте, Григорий. Рад вас видеть.
Заславский: И я тоже вас рад. Вы знаете, есть у меня знакомый режиссер, который однажды написал или сказал в интервью, что ему уже не интересно поставить просто хороший спектакль, и страшно обиделся, когда я где-то в какой-то своей заметке дурацкой написал, что не надо бояться, поставьте просто хороший спектакль, не бойтесь. А про вас я скажу так, что для вас, как мне кажется, действительно не интересно поставить просто хороший спектакль, в вашей биографии просто хорошие спектакли, они есть, естественно, все, но для вас очень важно в каждом следующем спектакле сделать еще какой-то очень важный сущностный и осмысленный шаг в сторону каких-то вот… вскрытия каких-то вам важных мыслей и соображений. И вот эта вот история, которая посвящена Шагалу, мне кажется, тоже плод каких-то очень важных и долгих размышлений. Спектакль называется «Полеты с ангелом» и рассказывает о не то что последних днях, как я понимаю, а о последних минутах жизни великого русского художника Марка Шагала. И, конечно же, мне интересно, почему вы… Во-первых, эта пьеса совершенно какого-то незнакомого автора, и о Шагале как о всяком великом человеке наверняка написана не одна пьеса, а вы выбрали эту.
Юрский: А я не знаю, написаны о Шагале пьесы? Как-то я… Ну, я не занимался специально Шагалом, я занимался специально пьесами и театром, и эта пьеса меня очень увлекла, она, по-моему, замечательная. Нет, о Шагале я больше не знаю. Пишут сейчас все о Фрейде, вот тут десятки пьес.
Заславский: О Дали тоже.
Юрский: А Шагал — нет. Но дело же не в том, конкретно о ком пишут. Дело в том, что немножко возвращается попытка предъявить на сцене личность. Когда-то была мода, потом она исчерпалась, писать о Пушкине, о Белинском, о Лермонтове, конечно, о декабристах, о каждом из декабристов.
Заславский: Обо всех вместе, о каждом в отдельности, да-да-да.
Юрский: Но даже не мода, а зов сердца и возможность через это высказаться нашей пьесой. А чтобы творческая личность была в центре на сцене, это с тех пор выпало на многие десятилетия, потому что пошло развенчание великих людей, обратились (ну, такие периоды бывают и в литературе, и в жизни), обратились к простым людям и начали их копать изнутри, показывать такие пороки в людях, какие они хитрые, коварные, какие у них проблемы с любовью, как они разрушили что-то, как они созидали что-то, ну, обычные люди. А вот теперь, сейчас, приближаясь к премьере пьесы Зиновия Сагалова, Зиновия Владимировича, под названием «Полеты с ангелом», я оглянулся и вдруг увидел, что я играл, мне повезло, много очень великих людей на сцене и на экране, очень великих. И думаю, что это слово «повезло», при том, что и моды на них не было, а, однако, вот так мне случилось. Когда есть фигура…
Заславский: Извините, я вот сейчас на вас так смотрю, и вдруг начал мысленно… Потому что вы, когда говорили о декабристах, я, естественно, подумал в этот момент про Эйдельмана — человек, который так много писал о декабристах. А у Эйдельмана была такая почти что идея фикс: вычислять, в каком количестве рукопожатий он от того, другого, третьего, и от Пушкина в частности. Выяснялось, что не так уж много людей, не так уж много рук его отделяет от Александра Сергеевича Пушкина.
Юрский: Три-четыре…
Заславский: И я сейчас, глядя на вас и на ваши руки, вдруг подумал, что вы через одного человека от Михоэлса — это точно, через одного человека от Михаила Чехова — это точно, да и от многих других людей тоже.
Юрский: Да и от Шагала. Шагал — вообще наш современник, просто современник.
Мария Седых. «О, bella!» – «Итоги» №21, 27 мая 2013 года
На сцене Театра Ермоловой прошла премьера спектакля Сергея Юрского «Полеты с ангелом». Продюсер Леонид Роберман
После спектакля Сергея Юрского «Полеты с ангелом» очень трудно не заговорить сразу высоким штилем. Стихами, даже такими свободными, как написана пьеса Зиновия Сагалова, не умею. А от пафосных рулад удерживают пролитые в финале слезы, сдержать которые не смогла. Прошибло. Собственно, здесь можно было бы поставить точку. Плачущий рецензент — что тот комиссар. Но со слова «точка» спектакль-то как раз только начинается. «Ты хочешь, чтоб я сам поставил точку?» — спрашивает старик, сидящий лицом к мольберту. Мы не видим, что за картина в подрамнике, но узнаем за его спиной сгрудившиеся на заднике домики Витебска, а в музыкантах — уличных клезмеров. Да-да, перед нами — Марк Шагал. Кажется, физически ощущаешь, насколько он погружен в себя. Я бы назвала это эффектом Юрского — умение так сосредоточить на мгновение внимание зала и держать паузу ради того, чтобы мы почувствовали себя здесь и сейчас. Обычно такие мгновения приберегают к кульминации или к финалу. Но режиссеру Юрскому очень важно завладеть публикой сразу. Иначе расслабленная, пришедшая из буфета, она многое прослушает, не уловит жанр. Он не может ее упустить, потому огонь принимает на себя актер Юрский. В спектакле у него множество ролей — от поэта Сандрара до министра Луначарского. Но главная роль — Марк Шагал. Гений играет гения, великий рассказывает про великого? Не играет и не рассказывает. Собеседуют. Один художник, проживающий долгую жизнь в искусстве, с другим, дожившим почти до ста лет. Не надо сопоставлять масштабы, но можно почувствовать близость. Отсюда откровение и пронзительность финала, когда в ответ на заданный в начале вопрос герой взбирается по лестнице туда, где свободно и счастливо летали персонажи его знаменитых полотен, и замирает, воздев руки к небесам.
Собственно полет, фантазия, грезы или видения и есть жанр этого спектакля. Способ игры и чувствования перпендикулярны моде и мейнстриму. Вместо ненормативной лексики — стих и соответствующий ему ритм постановки. Вместо жестокости — поэзия. Не потому, что не чувствуют горечи своего века. А потому, что скрипач на крыше не перестал играть и для кого-то все еще звучит его музыка. Надо услышать, как Юрский — Шагал выговаривает, повторяя много раз, когда совсем невмочь: О, bella! Белла — имя возлюбленной, жены и музы. Они оба знают чувства изгнанника, хотя Юрский всего-то в Москву переехал. Потому беспощадно фарсовыми красками рисуют большевичку Лушку (Людмила Дребнева). Знают и про то, почему нельзя вернуться туда, где был счастлив. Когда Марк кается перед матерью (ее играет Наталья Тенякова), что не приехал в Витебск на ее могилу, она рассказывает сыну про навсегда исчезнувший тот его город, кажется, будто они говорят о сгинувшем БДТ. Впрочем, покаяние — лейтмотив постановки. «Я дерзнул перевернуть сотворенный тобой мир» — покаяние-вызов художника милостью Божьей. Покаяние-нежность перед Беллой, которую тонко играет Анна Гарнова. А еще в спектакле-фантазии есть персонаж «Сожженная картина» (Людмила Дребнева), персонаж трагический, свидетель обвинения. Ее монолог обращен к нераскаявшимся. Предупреждение об опасности.
У Ангела (Анна Гарнова) в этом спектакле нет крыльев. На голове вязаная шапочка с помпоном, шерстяной свитер, штаны закатаны до колен. Почему? «А потому» — так со сцены отвечает Шагал на глупые вопросы. И Юрский так отвечает.
Нина Аловерт. «По лестнице, уходящей в вечность. Записки зрителя». – «Русский Базар» №40 (1015), 2015 год
Спектакль «Полеты с ангелом. Шагал» начинается с того момента, когда старый художник пытается подняться по лестнице и падает. И лежит неподвижно на сцене. Появляется ангел в образе веселой задорной современной девушки. Герой жизни начинает вспоминать все прожитое: родной Витебск, свою любовь Беллу, Мать, революцию, эмиграцию, фашизм… Начинается спектакль.
Сергей Юрский поставил на сцене Московском театре им. Ермоловой спектакль о знаменитом художнике по одноименной пьесе Зиновия Сагалова. Вернее было бы сказать, что на основе пьесы Сагалова Юрский создал свой театр, где действующих лиц (а их в пьесе много) играют несколько актеров, где на сцене выступают музыканты, звучит живая музыка. Где сам Юрский – и Шагал, и его педагог Юдель Пэн, и фотограф, и Луначарский… И только Наталья Тенякова блистательно играет одну роль – Мать Шагала. Так и должно быть, у матери нет перевоплощений.
Спектакль Юрского – не последовательное изложение жизни Шагала. Спектакль скорее похож на волшебный фонарь. Режиссер поворачивает его – и высвечивается следующий эпизод из жизни художника. Так память художника выхватывает перед смертью отдельные эпизоды жизни: диалог матери и Пэна, который, рассматривая рисунки мальчика, говорит, что тот не понимает перспективы. Встреча с Беллой, которая на его картинах будет летать по небу, потому что она и была для Шагала любовью и музой, ангелом. Комсомолка, орущая на художника… эмиграция, Париж, немцы в Париже, мировая слава…. Сам режиссер сказал, что его спектакль – «это фантазия, а не биография, это последние минуты старого человека».
И посреди этих отрывочных воспоминаний, этих вспышек памяти возникает совершенно неожиданная сцена. Шагал и его Мать сидят друг против друга за столом и ведут неторопливый разговор (интонации совершенно обыденные). Мать заинтересованно спрашивает: «Где ты похоронен, сынок? (цитирую по памяти). А на каком языке надпись на твоей могиле? На святом? На русском? »
Шагал отвечает почти раздраженно: «Да нет же, я похоронен в Париже, и надпись на могиле – на французском языке».
Этот театральный абсурдистский прием органично входит в создаваемый режиссером жанр спектакля, в котором все возможно. Это его болевая точка, заострение темы жизни и смерти. А смерти нет – это, кажется, говорил ему ангел…
Режиссер поворачивает волшебный фонарь – кафе в Париже… смерть Беллы… И Шагал переоценивает свою жизнь, путешествие в прошлое заканчивается мольбой о прощении: перед матерью, перед Беллой, которую он пережил, перед небом. Он «дерзнул в своей гордыни» перевернуть мир, который создал Бог. Небо, которое Бог отдал птицам и ангелам, он населил людьми.
Я привела только небольшие эпизоды из этого волшебного спектакля, который создал Юрский. Я видела спектакль один раз, этого мало, чтобы проникнуть в многоплановый замысел его творца. Поэтому и пишу я не рецензию на спектакль, а только стараюсь дать представление о нем. Эмиграция, любовь, комсомольцы, фашисты, творчество (в спектакле тактично не показаны сами картины художника)… Каждый зритель найдет здесь важную для себя тему. Меня после первого спектакля поразило, прежде всего, внезапное возвращение режиссера в образе Шагала к образу Мольера, так поразительно сыгранного им когда-то на сцене БДТ в им же поставленном спектакле.
…Молодая комсомолка отчитывает Шагала за рисунок зеленой лошади. Шагал сидит напротив нее и без возмущения или протеста внимательно ее слушает, искренне стараясь понять, о чем она говорит. Так слушал Мольер разгневанного Короля: какая-то наивность, вызванная чистотой собственного внутреннего мира, в котором живет художник, которая делает невозможным для него не только сотрудничать с властью, но даже понимать ее.
«Истинно говорю вам, если не будете, как дети, не войдете в Царствие Небесное»…
Спектакль заканчивается тем, что Шагал вновь поднимается по лестнице наверх, увлекая за собой Беллу. Он поднимается все увереннее, увереннее… в иной мир? В свое бессмертие? В царствие небесное?
В спектаклях Юрского, как правило, нет сформулированных ответов. У зрителя есть заманчивая роль в этом театре – роль соучастника, вовлеченного в беседу с создателем этого философского, фантастического мира – Сергеем Юрским.
И что бы вы не нашли для себя в этом спектакле, вы его не забудете…
Сергей Юрский 