Провокация : театр Игоря Вацетиса. АСТ, Астрель; Москва; 2010. ISBN 978‑5‑17‑054543‑8, 978‑5‑271‑26166‑4
Загадка судьбы Игоря Вацетиса
Об исчезновении на пути из мирной Женевы через совсем не мирную Боснию в довольно спокойный город Скопье (Македония) российского (тогда еще советского) журналиста Игоря Вацетиса и наша, и зарубежная пресса писали достаточно много. Не были обойдены вниманием и достаточно скандальные, порой просто сенсационные встречи Вацетиса с разными людьми, предшествовавшие исчезновению. Результатами этих встреч были поражавшие воображение интервью, подхваченные западной (к великому сожалению, по большей части желтой!) прессой. Удивления достойно, как люди, не будучи замеченными ни в чем сколько‑нибудь интересном ни до интервью, ни после, открывались Игорю с такой полной, можно сказать – бесстыдной, откровенностью, что на время это делало их предметом всеобщего напряженного внимания всей читающей части общества в цивилизованных странах. Нам, россиянам, как всегда, доставались, если можно так выразиться, «крохи с барского стола». Не более чем одна сотая (не преувеличиваю!) часть работ Игоря Вацетиса попала в нашу печать.
Пишу это не для упрека. Запретный плод, как известно, сладок. Может быть, именно вследствие некоторой таинственности, неполной разрешенности журналистские работы и само имя Вацетиса стали столь у нас популярны. Жаль только, что – опять же как всегда – популярность Игоря мы приняли из рук Запада. Остается надеяться, что, раз приняв, мы ее из рук своих уже не выпустим.
Факты его исчезновения общеизвестны. Но, может быть, стоит для сегодняшней (прямо скажем – далеко не ординарной публикации) их кратко перечислить:
1991 год
17 февраля. Вацетис встречается в Париже с Кондюковым.
18 февраля. Манифестация промусульмански настроенных жителей парижских окраин на Place de la Concorde против войны в Ираке. Вацетис и Кондюков наблюдают манифестацию.
21 февраля. Президент Миттеран объявляет о повышенных мерах безопасности в связи с возможными актами терроризма. Вацетис встречается с Кондюковым в кафе “Des deux Magot”.
22 февраля. Во время спектакля “La Tempete” в парижском театре “Bouff du Nord” происходит скандал между Вацетисом и Кондюковым. Кондюков отказывается от интервью, заявляя, что ему «нечего сказать».
Того же – 22‑го, ночью, Кондюков вылетает в Москву и оттуда в Новосибирск.
23 февраля. В газете «Известия» опубликована статья о многотысячном митинге в Лужниках. Вацетис покупает газету и вместе с ней выезжает в Женеву.
23 февраля – 11 марта. Вацетис запирается на вилле “Les Cretes” и пишет неизвестно что. За 18 дней исписано более 300 (!) страниц.
12 марта. Все тексты, помещенные в 8 пакетов, отправлены с оказией в Москву на адрес А.Симонова.
Того же – 12‑го, вечером, 4 пакета из 8 не пропущены таможней в Москве.
16 марта. Вацетис собирается взять интервью у Антуана Дмитриевича, издателя и националиста.
Того же – 16‑го, вечером, Дмитриевич, узнав, что Вацетис собирается взять у него интервью, вылетает в Загреб.
18 марта. Вацетис в Загребе около 16 часов покидает отель “Esplanada” и до 2 часов ночи общается с подонками общества, надеясь взять интервью.
19 марта. Посылает телеграмму в Париж знакомому с сообщением, что вернется не позднее чем через неделю. ЭТО БЫЛО ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ ОТ НЕГО.
21 марта. По свидетельству портье отеля “Esplanada”, Вацетис покупает билет на поезд Загреб – Скопье через Сараево. Прощаясь, говорит: «Хочу поглядеть, что там у братьев‑славян», – и берет у портье интервью. ЭТО БЫЛО ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ ИГОРЯ.
В Скопье его ожидала полиция, но поезд пришел без Вацетиса.
Таковы факты. Но всем давно уже пора понять, что факты эти не исчерпывают судьбу и труды Игоря Вячеславовича Вацетиса. И то и другое (и судьба и труды) остаются загадкой для нас – загадкой, тревожащей и манящей. На родине исчезнувшего журналиста мало кто знает, что Игорем написаны несколько романов, громадное количество рассказов, повестей и стихов. Две его пьесы: “Parbleu” («Черт побери») и «Попытка провокации» – переведены на несколько европейских языков. «Попытка провокации» была поставлена в Польше на камерной сцене варшавского театра «Закостельни». Спектакль и пьеса были удостоены специального приза «За неожиданность в постановке вопроса» Польской Ассоциацией Критиков в Защиту Современной Драматургии от Нападок (ПАК ЗСДоН). В рейтинге пьес, «освеживших европейскую сцену», который открывают такие имена, как Бруно Шульц, Виткевич и Гомбрович, Игорь Вацетис замыкает первую десятку, переместившись после “Parbleu” сразу со 162‑го места на 11‑е.
Для россиян же, повторюсь, И.Вацетис остается недосягаемой туманной неопределенностью. Чем могу помочь я, человек другого поколения, поколения шестидесятников? Прежде всего важным для установления правды признанием.
Это я был тем человеком, которому Вацетис адресовал свою последнюю телеграмму. Тогда, в 1991‑м, я играл в Париже в театре “Bobigny”. Мы частенько встречались с Игорем. Несколько раз он приходил к нам на репетиции. Всегда веселый, оживленный, с громадным количеством маленьких бутылочек водки и коньяка, рассованных по всем карманам. Он угощал водкой молодых актрис, шутил и очень много пил сам, никогда при этом не пьянея. Я останавливал его, а он отвечал обычно: «Нет, дядя Сережа, я свою дозу знаю. Только доз у меня несметное количество».
Дядей Сережей он называл меня с детства (с его детства, разумеется, а не с моего). Я дружил с его отцом – Славой Вацетисом, замечательным рижским искусствоведом и историком янтаря. Еще в 1950‑е я играл в театре Ленинградского университета, а Вацетис‑старший пел в хоре. Вольнолюбивый характер рано или поздно должен был привести Славу в тюрьму. И это случилось. Еще подростком Игорь узнал, что такое очередь к тюремному окошку. Он решил во что бы то ни стало вызволить отца. Ему удалось окончить школу милиции и внедриться в КГБ. Кстати, отсюда его тонкое знание психологии общения следователя и подследственного, или вербуемого. Тут грянула перестройка, и отец Игоря был полностью реабилитирован. Ему предстояло стать во главе всего янтарного промысла республики, но… здоровье было безвозвратно подорвано. После смерти отца Игорь сперва стал пить, а потом писать, писать и писать.
Несколько раз мы говорили с ним долго и серьезно. Могу гордиться тем, что он ценил во мне не только актера, но, как он говорил, «человека театра». Мне он доверил свои первые драматические опыты. Был терпелив, выслушивая мою критику. Должен признаться, я не сразу осознал, с талантом какого масштаба я имею дело. Много было в его писаниях чепухи. Масса чепухи. Но порой мелькали такие куски, что невольно задумывался я – не бросить ли все посреди дороги? Не уступить ли дорогу молодежи?
Когда я вполне оценил его, он был уже далеко – работал то в Скандинавии, то в Германии. 1989 год стал для него переломным. Он поселился в Париже и стал с неимоверной скоростью брать у всех интервью. По‑настоящему овладел французским и стал писать на нем. На русском же писал только ночами – романы, повести, пьесы. Я был первым читателем всего, что он создавал. Без конца он слал мне пакеты с рукописями. Я уже не справлялся. Он писал и отсылал быстрее, чем я читал. Да, честно сказать, ведь были у меня и свои дела, была работа и была личная жизнь.
Короче, теперь, когда его нет, у меня лежит громадный неразобранный его архив. Там очень много неоконченного. Он присылал романы отдельными главами, группами глав. Советовался со мной. Бросал. Снова возвращался к начатому и продолжал.
Сегодня я рискую предложить вашему вниманию, уважаемый читатель, первые части романа «Обстоятельства образа действия». Это роман о КГБ, который так хорошо, так обстоятельно знал автор.
Роман не окончен. Да? Я не уверен в этом!
Я абсолютно не уверен в том, что Игорь Вацетис погиб.
Напротив – я уверен в обратном. Я знаю этот удивительный характер!
Право распоряжаться рукописями у меня есть: многомного раз он говорил мне по телефону: «Дядя Сережа, делай с этим… все, что захочешь».
Я хочу познакомить читателей с этим автором. Хочу познакомить с той невероятной паутиной отношений, которую описал Игорь в романе.
Я свято верю, что роман окончен! Игорь жив и рано или поздно объявится! Тогда – я верю, верю – он сам выложит на редакторский стол продолжение, которого с таким нетерпением будут ждать читатели.
А я… может быть, тогда я рискну рассказать всю правду, все, что знаю о грешной и поразительной жизни автора этого романа и о чем нынче умалчиваю, в силу природной деликатности.
Сергей Юрский
Игорь Вацетис. Обстоятельства образа действия
Просветы в конце туннелей. Предисловие к постановке пьесы «Провокация» Игоря Вацетиса
Невольно начинаешь верить в чудеса. В 1996 году, впервые публикуя роман Игоря Вацетиса, я выражал надежду, что он жив, но в глубине души был готов проститься с ним навсегда – слишком много времени прошло с того рокового 91‑го. И вот вдруг (как часто врывается в нашу жизнь это «вдруг» и как переворачивает оно наши решения и намерения!)… приходит пакет из Чехии. Разворачиваю и обнаруживаю… небольшую странную пьеску моего Игорька, датированную октябрем 95‑го!!! Значит, Вацетис жив! То, что пьеса написана им, – несомненно. Я узнаю этот стиль, эту холодноватую смесь иронии и надрыва. В конце – дата 3 октября 1995 и место написания – Кутна Гора. Уверен, что это НЕ дата ОКОНЧАНИЯ работы над пьесой – в этот день написана ВСЯ пьеса – подряд, не отрывая руки. Типичный Игорь. Отсюда столько ошибок, неувязок. Но отсюда же и свежесть, невымученность. Итак, пьеса и ни слова комментария. И нет обратного адреса. Только эта загадочная «Кутна Гора». И… октябрь 95‑го!
Что же это значит? Он живет в Чехии? Он скрывается? Он не смеет себя обнаружить? Не знаю.
Но этим не кончилось. Уже теперь, в 1999 году, я получил несколько страничек, написанных от руки его почерком. На конверте стоял штамп города Пензы и дата 11 августа. Это была сценка «Прогулка».
Международной почтой DHL пришел пакет и в нем сценка «Версаль». Штамп станции Rannoch – Шотландия. И снова никакого комментария.
Он шутит со мной? Или кто‑то ведет недостойную игру от имени покойного? Не знаю!
У меня у самого полно дел. За эти годы я тоже (если можно так выразиться) стал писателем. Мне бы позаботиться о собственных изданиях.
Но!!! В память его отца – товарища моей юности – и из доброго отношения к самому Игореше я откладываю в сторону собственные дела и амбиции. Я решил поставить в Москве уже даже излишне нашумевшую, но все еще неведомую широкому зрителю «ПРОВОКАЦИЮ». Мало того, я решил издать все имеющиеся у меня (на сегодняшний день!) пьесы Игоря Вацетиса.
Я собрал актеров из четырех московских театров. Прекрасный театр «Школа современной пьесы» предоставил мне свою площадку и всю свою мощность для осуществления этого эксперимента. В апреле первого года нового века мы собираемся с волнением, робостью и надеждой представить опыты этого странного автора взыскательной московской публике. Чего угодно можем мы ожидать от нашей просвещенной критики, но заранее просим ее о снисходительности – в конце концов, Игорь новичок в театре, а вы в нем хозяева. Так примите новичка с традиционным московским гостеприимством, которое так вам свойственно. В путь, «Театр Игоря Вацетиса»!
Сергей Юрский
Москва, 19 февраля 2000
Игорь Вацетис. Провокация.
Игорь Вацетис. Полонез. (Версаль. Трое в пальто. Прогулка. Полонез)
Предисловие к постановке пьесы «Предбанник» Игоря Вацетиса
Ей‑богу, самому неловко! Одно предисловие, второе предисловие и… вот опять! Сколько можно? Получается эдакая претензия на академичность. Совершенно безосновательно! (Нет, я вообще‑то сторонник толковой небольшой вступительной статейки. Сегодняшний стиль изданий, когда – кто автор, откуда, где живет или когда жил – не понять, вот вам, дескать, читатель, готовая продукция, потребляйте как знаете, а мы ни при чем, – мне это не нравится. Тем более на задней сторонке обложки всегда восхищение данным творением каких‑то неведомых газет, каких‑то иностранных специалистов и обязательно сообщение – «лучше этого романа (или повести, или сборника, или чего угодно) никогда не было, всё это переведено на двадцать языков, голландцы (к примеру) поголовно зачитываются, общий тираж зашкаливает за миллион» и прочая брехня. Тут вопрос – если такой тираж, то что ж вы сами‑то всего три тысячи дали? Или, боитесь, не поймем? Голландцы, стало быть, умнее нас? Да еще подобное самовосхваление практически на каждой книжке. Значит, что это? Это лапша, которую нам спокойно и без лишних затрат вешают на уши. Так что я, скорее, за надежную советскую традицию – мнение более или менее уважаемого специалиста, чтобы сориентироваться, а потом уже книжка.)
Но в данном случае ситуация особая. Если интересно, я объясню. Но только если интересно! А коли нет – плюньте и не читайте.
Теперь для оставшихся с нами.
Итак, издал я скромную книжечку Игоря Вацетиса. Кто ее купил, сколько купили – неведомо, книжная торговля – дело темное (издал‑то я за собственный счет, в память о старом друге Славе Вацетисе, отце Игоря). Но ведь и спектакль поставил, и сам в нем играю. Тут уж глазами видно – есть спрос или нет. Спрос есть. Год идет спектакль, два идет, пять идет… и вот уже десятый год идет. Честно говоря, была тайная мысль – может, еще какой театр заинтересуется пьесой и тоже поставит, как‑нибудь по‑своему, неожиданно. Но нет – молчок! Почему, не знаю. Тогда пестую гордую мысль – не по зубам, коллеги? Ведь действительно, играть Вацетиса не так‑то просто, уверяю вас!.. Ладно, проехали.
И вот 2004 год, осень. С труппой МХАТа на гастролях в Праге. Играем чешскую пьесу П.Когоута «Нули». Возвращаюсь вечером в гостиницу, беру ключ от номера – «Вам пакет». Бац! – пьеса. Вацетиса. И письмо на одной страничке – не утрудился особо. Пишет: «Дорогой Юрский, вот зашел, оставляю пьеску, если что, пользуйтесь, я здесь проездом, ну там разное – был в Карловых Варах, лечил желудок, у меня обострился гастрит и прочее, и прочее. Привет знакомым, пока!»
Вообще‑то наглость. Уже я ему не Дядя Сережа, а по фамилии, что за фамильярность? Конечно, он уже не мальчик, но ведь я почти старик. И хоть бы адрес оставил, бутылку коньяку или хоть бехеровки – ничего! А я к тому времени пять лет уже его пьесу играю, у меня уже внук родился, хоть бы спросил, как я, что, – ничего! Такой характер. Развязный. Он, видите ли, художник! А я кто – водопроводчик? Ладно, проехали.
Вернулся в Москву, прочел пьесу. Не сразу, не полностью, но пьеса понравилась. Знакомый игровой иронический стиль, роли хорошие – это я как актер чувствую. Подумал, надо на других людях проверить. Осторожно дал почитать одному, другому. Никто ничего не понял.
Называется пьеса «Предбанник», подзаголовок – путаница в двух частях. Мне кажется, я распутал, а те, кому давал читать, – ни в какую! Ну, я и бросил эту путаницу в угол.
Год прошел. Наткнулся на нее случайно. Опять поглядел – нравится, черт его дери. И смешно, и трогает, и роли хорошие. Показал приятелю‑продюсеру. «Ну?» – спрашиваю. А он губами жует, головой качает – и утвердительно, и отрицательно – и ни слова! Ничего не понял. Что делать? Не нести же ее в мой родной Академический театр, это вещь экспериментальная, не для Академии… А потом думаю: а почему собственно, не для? И принес. А руководство говорит: «Принесли? Ну и ставьте. Когда начнете?»
Э‑э, нет. Год еще прошел – я собрал труппу для этого спектакля. Пробы делал. Разочаровывался, снова надеялся. И собрал свою труппу. Я долго ищу актеров. Даже если они давно мне знакомы, надо понять – зажгутся они в этом жанре или нет. Еще раз скажу – Вацетиса играть трудно, особый стиль.
А теперь коротко – 7 апреля 2006 года сыграли мы премьеру. Сказал уже – ищу актеров долго, но найдя, в них влюбляюсь и остаюсь им верен. Навсегда… до следующей постановки. А там опять всё сначала.
Вот три года играем на академической сцене театра Моссовета. Иногда выезжаем. Играли в Петербурге, Самаре, Саратове, Кишиневе. Играли в Вильнюсе, Риге, Таллине. Играли в Израиле, Германии…
Нынче рискую предложить распутать этот театральный клубок желающим читателям.
А автор… Ох, Игорек, вообще‑то у нас полагается, чтобы автор в премьеру банкетик устроил исполнителям. Это же актеры! А ты… ну хоть бы бутылку коньяка!
Сергей Юрский
Москва, 5 сентября 2009
P. S. По поводу продолжающихся споров – кто Вацетис, где Вацетис, а был ли Вацетис.
Пьеса «Провокация» еще в 1998 году была предложена на конкурс драматургии. О.П.Табаков, член жюри, дал ей собственный приз – $ 1000 (тогда это были хорошие деньги). Поставил условие – он вручит мне эту сумму, если признаюсь, что пьесу написал я. Вот я вас спрашиваю, что я, дурак, что ли, – скажи да и получай куш, Вацетис все равно неизвестно где и к тому же многим мне обязан. Но я не взял и тем горжусь. Вацетис – это Вацетис, а я – это я. До сих пор Олег Павлович при встрече говорит мне: «Ну что, не надумал?» А я отвечаю: «Не‑а!». А он: «Ну смотри, деньги лежат, как мертвый груз, ждут». А Олег Павлович – человек серьезный.
Сергей Юрский 