ОТЧЕГО СМЕЮТСЯ, ПОЧЕМУ ГРУСТЯТ? Беседа с Михаилом Швейцером и Сергеем Юрским Советский Экран 1968
Итак, «Золотой теленок» — на экранах. В газетах и журналах появились статьи об экранизации всеми любимой книги. Зрители пишут письма на студии, в редакции. В них и дружеская благодарность, и упреки, и размышления о судьбах произведений И. Ильфа и Евг. Петрова, и просто вопросы кинематографистам: почему, зачем, что означает?..
«Советский экран» решил устроить пресс-конференцию с виновниками торжества — режиссером фильма Михаилом Швейцером и исполнителем роли Остапа Бендера Сергеем Юрским и переадресовать им вопросы читателей-зрите лей.
«СЭ». Вот первый наш вопрос: какой из отзывов кинокритики особенно затронул вас, вызвал желание ответить рецензенту!
М. ШВЕЙЦЕР. Меня — статья Бориса Галанова в «Литературной газете». Я рад выступлению критика, пусть и не принимающего картину, но уловившего главное для нас — мысль о бесконечности идеала духовного и конечности идеала материального. Эта мысль живет и в книге. Мне кажется, мы лишь развили ее, «укрупнили».
С. ЮРСКИЙ. «Золотой теленок» — из тех книг, что, принадлежа своему времени, впоследствии становятся классикой и живут всегда. И тогда в них уходят на второй план некоторые злободневные моменты (вызывавшие громкий смех у первых читателей), а «укрупняются» непреходящие ценности. Я не могу относиться к Остапу Бендеру с категорическим осуждением, как к стяжателю,— это человек, полный сил и способностей, не нашедший для себя цели. Так может случиться и с нынешним молодым человеком, не сумевшим найти себя.
«СЭ». Остап Бендер считается героем сатирической книги. Разве он для вас не объект сатиры!
С. ЮРСКИЙ. Разрешите ответить вопросом на вопрос. Какие неблаговидные поступки совершает Бендер? В «Двенадцати стульях» он крадет ситечко и покидает мадам Грицацуеву. Пусть. А здесь? Ведь все согласны, что это человек даровитый, чем-то он вызывает симпатию. Чем? Он верен в дружбе, не обижает слабого, обладает чувством юмора и не склонен предаваться отчаянию, наконец.
М. ШВЕЙЦЕР. Заметьте, он не буржуй ни в средствах, ни в цели. Корейко—да, капиталист, беспощадный стяжатель. А Бендеру, в сущности, чужда жадность приобретателя. Он не знает, как и куда потратить в конце концов доставшийся ему миллион. Его увлекал процесс поиска, а не сам миллион.
С. ЮРСКИЙ. Конечно же, он «выше сытости». Не проблема антикварных ваз его занимает. Для него главная потребность — поиграть своими силами и способностями, «командовать парадом». Ему нужно завидно прожить жизнь, но он этого не умеет. Нет, он не мещанин, а «командовать парадом» не вышло. Он терпит крах, не помог и миллион.
Кстати, мы нафантазировали даже такой финал: Бендер попадает-таки в страну своей мечты и уже под занавес произносит: «Нет, это не Рио-де- Жанейро».
М. ШВЕЙЦЕР. Мне кажется, Бендер — это при ближайшем рассмотрении не кто иной, как традиционный для русской литературы герой, ищущий смысла, цели жизни, свое предназначение в этом мире. Человек, достигший тридцати трех (возраст Христа!), задается вопросом: есть ли в жизни счастье и в чем оно? И прибегает к «автоматическому» решению: он ищет счастье в сфере материальной (как сказочные герои искали клад). Поиск миллиона — это поиск счастья, как он его понимает, поиск, обреченный на грустный финал.
С. ЮРСКИЙ. Я думал: а не иронизирует ли Остап над самим собой, говоря о Рио? Ведь это вполне трезвомыслящий человек, и трудно поверить, что он всерьез верит в этот самый Рио-де-Жанейро. Может быть, это его маска? Может быть, он всегда в маске? А Рио — это символ, цель поиска, несуществующая страна счастья — Эльдорадо?
«СЭ». В чем же тогда вы видели для себя объект осмеяния! И не потому ли в зрительном зале смеются меньше, чем вы, возможно, ожидали, что исчезла сатирическая цель! Почему, например, вы не сняли явно сатирическую «Воронью слободку», «Геркулес»!
М. ШВЕЙЦЕР. Вы ошибаетесь, мы сняли эти сцены. Вот кадры. Но по чисто метражным соображениям в картину эти и многие другие эпизоды не вошли. Это с одной стороны. А с другой — критика в адрес конкретных недостатков, характерных для нашего быта тысяча девятьсот двадцать девятого года, носившая в свое время злободневный, даже фельетонный характер, сейчас прозвучала бы по меньшей мере странно: другие времена, другие темы.
С. ЮРСКИЙ. Рассказывают, что в Испании в далекие, мрачные, феодальные времена не разрешалось смеяться на улицах. Однажды во время прогулки короля раздался громкий хохот. Придворные бросились схватить смеявшегося, но король остановил их: «Не трогайте этого человека,— сказал он.— Это либо сумасшедший, либо он читает «Дон-Кихота».
Испанцы — современники Сервантеса хохотали, читая его страницы. Не правда ли, нечто совсем иное, чем комедия нравов Испании тех лет, открылось нам с ходом времени в «Дон-Кихоте»? Не правда ли, для нас эта книга скорее грустная, чем веселая? Другой пример: назвать сегодня сатириком Михаила Булгакова — значит ограничить его значение в нашей литературе.
М. ШВЕЙЦЕР. То же самое произошло с годами, нам кажется, и с «Золотым теленком». Бывает даже обидно, когда видишь, что для кого-то «Теленок» — лишь своеобразная энциклопедия ходячих острот.
С. ЮРСКИЙ. Конечно, конечно, это скорее горькая книга. Книга о потерянных даром лучших годах одной жизни, об утраченном времени.
М. ШВЕЙЦЕР. Пусть вам не покажется странным такое сравнение, но похоже, что Бендер, как и Егор Булы- чов, прожил всю жизнь «не на той улице» и сам понимает это. Но «Егор Булычов» — драма, а не сатира.
С. ЮРСКИЙ. Бендеру в фильме ничего не дано совершить. Каждый раз, когда он приближается к цели, раздается откуда-то гудок, словно кто-то или что-то зовет его, и он уходит. Я благодарен режиссеру за эту подробность, даже если она не очень заметна в зрительном зале.
«СЭ». Какие желания возникли у вас, когда вы увидели свой фильм в кинотеатре!
М. ШВЕЙЦЕР. Когда начинаешь смотреть фильм глазами зрителя, вместе с ним мучительно ощущаешь затянутость отдельных сцен, вялость, недовыраженность некоторых эпизодов. «Эх,— думает в это время режиссер,— сейчас бы еще посидеть, по- монтировать, сейчас бы кое-что переснять!» Жалею, что не вошел в фильм прощальный монолог Бендера, он ушел из картины молча…
Бывает и так, что зритель отлично «принимает» сцену, а режиссеру она кажется слабой, но бывает и наоборот. Вот Бендер и Шура Балаганов знакомятся с водителем «Антилопы» Козлевичем. Ведь дважды снимали сцену, а все-таки ритм снижен, мизансцена вялая. Погоня за Паниковским, укравшим гуся, лишена смешных подробностей.
В целом же испытываешь чувство удовлетворения, граничащее со счастьем, оттого, что труд твой не напрасен, он радует и чему-то учит людей.
С. ЮРСКИЙ. Мне кажется, ножницы были бы уместны. Я хотел бы лучше выверенного ритма. Кое-какие сцены затянуты. Например, путешествие на верблюдах — вовсе лишний в фильме эпизод.
«СЭ». Почему вы выбрали явную условность для финального эпизода- схватки с румынскими пограничниками,— снятого на гладком полу, словно на ринге!
М. ШВЕЙЦЕР. Нам не хотелось принижать нарастающую интонацию произведения до бытовой. Финал — это моральный и всяческий крах Бендера, крушение его жизненной концепции Нам казалось, что эта сцена должна выглядеть обобщенной, очищенной от бытовых подробностей. Финал — это образ эмиграции, это ожесточенная борьба во тьме и одиночестве. Кроме того, такой условный финал в моем представлении рифмовался с началом — с условностью «киношки», куда попадал Бендер, прежде чем выйти на улицы Арбатова и начать свое печальное «восхождение».
«СЭ». Недочеты законченной работы можно практически исправить в следующей — таковы ведь условия кинематографического творчества! Каковы ваши планы на будущее!
М. ШВЕЙЦЕР. Хотелось бы воссоздать на экране еще одно произведение, относящееся ко времени 20— 30-х годов, с тем чтобы вместе с фильмом «Время, вперед!» и «Золотым теленком» образовалась кинотрилогия об ушедших, но остающихся с нами годах. Но какое это будет произведение — экранизация или оригинальный фильм,— сказать пока затрудняюсь.
Сергей Юрский 