Н. Зайцев. Мольер на сцене и за кулисами. Ленинградская правда, 17 февраля 1973

СЕГОДНЯ рядом с именем Мольера стоит цифра 300. Исполнилось 300 лет со дня его смерти. Но сегодня, как и сто, и двести, и триста лет назад, рядом с именем Жан Батист Мольер стоят слова, начинающиеся одним эпитетом — «великий». Великий драматург, великий артист и режиссер. В XVII веке он сделал для искусства столько, что и поныне живут его открытия.

Мольер писал, ставил и играл комедии. И другие французские драматурги — его предшественники, современники и последователи — писали комедии. Их имена известны и чтимы. Но только Мольер, сын парижских обойщиков, к великому огорчению родителей обойщиком не ставший, а ставший сочинителем, вложил в свои произведения столько подлинно народного юмора и мудрости, столько знания жизни и характеров, столько любви к людям, что стал создателем комедии подлинно народной.

Уже это одно выдвигает его в ряд драматургов мирового масштаба. И не менее значительна его роль в мировой драматургии как создателя нового жанра—жанра «высокой комедии», которая, как писал Пушкин, «не основана единственно на смехе, на развитии характеров, и нередко близко подходит к трагедии».

Трагическая комедия. Сама жизнь Мольера соединила эти два начала. Наполненная брызжущей радостью творчества, перехлестывавшего через рампу, где он играл под гром рукоплесканий зрительного зала, его жизнь была трагична, потому что человек этот далеко обогнал свое время, а то, что высмеивал он — клерикалы, двор, мещанство — имело силу и умело наносить удары. Последний из них был смертельным. Мольер, как великий артист, и умер на сцене, уже не слыша последних аплодисментов. Волею иронического случая его пьеса, где он играл последний раз, называлась «Мнимый больной».

Она и поныне идет на сцене, так же как четвертый век живут в театре созданные им «Тартюф» и «Дон Жуан», «Мещанин во дворянстве» и «Мизантроп», как живут созданные им Сганарель, Скапен, Скупой.

«Мольер едва ли не всенародный, а поэтому и прекрасный художник»,— так сказал о нем Лев Толстой.

В ЗРИТЕЛЬНОМ зале темнеет. По занавесу пробегают разноцветные световые пятна. Звучит грустный вокализ, который перебивается подражанием петушиному крику. И тут — первый выход к зрителям Мольера, героя пьесы М. Булгакова, поставленной в Большом драматическом театре С. Юрским. Он же выступает и кзк актер — в заглавной роли.

Мольер — в нарядном камзоле и парике. Палкой-жезлом он ударяет в пол, возвещая начало представления: спектакля БДТ и одновременно спектакля в королевском театре Пале-Рояль.

Подъем занавеса — и спектакль о Мольере начинается эпизодами из его комедии «Летающий лекарь» — с пощечинами, одурачиванием, под резвую мелодию клавесина, в которой, однако, сквозь бравурность проступает и драматическая напряженность (композитор — О. Каравайчук). Сам Мольер играет Сганареля — хитроумного Пройдоху. Это театр в театре — одна  из контрастных стихий, создающих атмосферу спектакля БДТ.

…Поворот ширм — и мы за кулисами Пале-Рояля. Сюда доносится гул зала. Но тут совсем другая «игра», вернее, там, на сцене, — игра, а здесь, за кулисами, — сама жизнь.

Там — сверкающие люстры, здесь — повседневные заботы. Там — музыкальная лёгкость мольеровских комедий, здесь — обнажается психологический нерв булгаковской драмы.

Режиссер и художник Э.Кочергин нашли впечатляющий и цельный зрительный образ спектакля. Гирлянды люстр охватывают всю сцену. Их мерцающие на черном фоне «свечи» освещают то гудящий зрительный зал Пале-Рояля, то безлюдный собор, то пышный королевский дворец.

Церковники во главе с архиепископом Парижским жестоко мстят комедиографу за «Тартюфа».  В. Медведев рисует архиепископа прямолинейным и ограниченным догматиком. Но такая обрисовка не очень-то подтверждает имеющийся в тексте намек, что именно он послужил прообразом увертливого ханжи Тартюфа. Нет, не он главная сила сценического конфликта, определившая трагическую судьбу поэта.

Тогда, может быть, это — король? Поначалу кажется, что великолепный, ироничный Людовик XIV благоволит Мольеру. Эта роль — одна из удач спектакля — исполнена О. Басилашвили с отточенным артистизмом. Людовик щедр и остроумен, он снисходителен даже к маркизу, попытавшемуся обыграть его краплённымикартами. Он ослепителен, этот король. Все люстры вдруг вспыхивают, предвещая его выход. Весь в белом, он в сопровождении маркизов, одетых в светлые камзолы, торжественно шествует из глубины сцены на зрителя. Хотя это всего лишь выход- к… карточной игре.

Король не очень поощряет Муаррона за его донос на Мольера. Он даже с некоторым сожалением говорит о необходимости пользоваться услугами доносчиков. Да, это человеческий штрих. Но он нисколько не противоречит образу убежденного монарха, властителя эпохи абсолютизма. Он гневен и суров, когда изрекает: «Запрещаю играть «Тартюфа». Того самого «Тартюфа», которого он сначала разрешил.

Тема «поэт и царь» была важной для автора пьесы. Она отчетлива в спектакле. «Остро пишете!» — эту фразу, которая у Булгакова дана один раз, Людовик, ужиная с Мольером, в спектакле произносит трижды, на разные лады: то будто с восхищением, а то предостерегающе или с желанием приручить поэта ради вящей славы своей. Вынужденный униженно льстить королю, Мольер в финале нe может удержать своей ненависти к тирану. «Ваше величество, — мысленно обращается он к королю, — я писатель, я мыслю, я протестую…»

Но по сюжету Мольер лишился королевского покровительства не столько из-за своих обличительных комедий, сколько из- за своей женитьбы на юной актрисе Арманде Бежар, которая будто бы оказалась его дочерью.

Театр взял верный тон, подойдя к трактовке этой линии пьесы с осторожностью и тактом.

Личную драму Мольера театр стремится уравновесить более полным выявлением тех качеств героя, которые связаны с его талантом комедиографа, руководителя труппы, его актерским даром. Ради этого введены эпизоды из нескольких играемых на сцене Пале-Рояля мольеровских пьес. Дополнительно к предусмотренному в финале пьесы самим драматургом «Мнимому больному» на протяжений спектакля разыгрываются также отрывки из пьес «Летающий лекарь», «Версальский экспромт» и «Тартюф». К сожалению, именно из «Тартюфа» дан самый короткий и проходной эпизод.

Смех — душа мольеровского таланта. Перед нами раскрывается искусство и труд комедийного актера. Мольер динамичен, экспрессивен, напорист, начиная с первого выхода. Этот уже немолодой, знаменитый драматург и директор королевского театра на сцене готов стоять на голове. Натянув на лицо «нос», он с разбега, с криком выскакивает из-за кулис к публике Пале-Рояля. Он и лицедействует, он и репетирует — режиссирует.

Герой С. Юрского — жизнелюб,  который хочет прожить второй век, в любви к Арманде ему видится путь к собственному обновлению. А из нее он намерен сделать новую звезду — лучшую актрису королевской сцены. Но тут Мольер ошибся в своем выборе. В Арманде (как играет ее Н. Тенякова) свежесть девических красок омрачена изломом, моральной червоточиной, ее речь временами искажается жеманным  бормотанием. Намного глубже как личность, значительнее, трагичнее ее мать Мадлена Бежар — Э. Попова.

Прошло десять лет, и мы видим Мольера уставшего, издерганного, загнанного черной кабалой и немилостью короля. Арманда его покинула. Предал подававший большие надежды молодой актер Музррон, которого Мольер сделал приемным сыном. Но он не сдается, борется, стремится разорвать путы. В съехавшем набок парике, рассвирепев и притопывая ногами — откуда только силы взялись, — Мольер в королевском дворце подымает шпагу на своего обидчика д’Орсииьи. И вдруг — слабость размякшего, сокрушенного невзгодами человека.

Потом Мольер дома — в халате и туфлях. Около него верные друзья — требовательный максималист, летописец театра, благородный Лагранж (А. Пустохин), добряк и перестраховщик Бутон (П. Панков). Умудренный годами и горем, Мольер прощает вернувшегося к нему Муаррона.

И снова — в последний раз — он на сцене: играет мнимого больного, а сам умирает всерьез. На сцене — комедия, а в жизни — трагедия.

В определении жанра пьесы Булгакова о Мольере мнения критиков разделялись. Одни, видевшие суть ее в любовных горестях героя, считали ее мелодрамой. Другие, которым главной представлялись линия Мольер и король, поэт и светская чернь, — трагедией. Как постановщик С. Юрский в трактовке булгаковской пьесы тяготеет к трагикомедии — к контрастам комедийных красок н трагедийных интонаций.

Успех. спектакля БДТ о Мольере,— в четкой режиссеоской концепции, стилевом единстве его компонентов, в напряженном, действенном ритме и слаженности актерского ансамбля.

Во многом, если не в главном, успех спектакля определяется исполнителем роли Мольера.

Нелегко воплотить личность такого творческого масштаба, как Мольер. Воплотить так, чтобы в зрителе рождалось ощущение правоты гения, при всех его человеческих слабостях и перипетиях его личной судьбы. Трудно сыграть на сцене так, «как играл Мольер». С. Юрский убеждает темпераментом, многогранностью, интеллектуальным богатством в обрисовке Мольера. Но, пожалуй, не всегда, особенно в первой половине спектакля, его Мольеру достает внутренней масштабности.

При всем том дебют Юрского как постановщика оказался подлинным_ рождением ещё  одного интересного ленинградского режиссера.

Н. ЗАЙЦЕВ

На снимке: сцена из спектакля. Лагранж — М. ДАНИЛОВ, Мольер — С. ЮРСКИЙ, маркиз д’Орсиньи — М. ВОЛКОВ.

Фото М. Блохина (ЛенТАСС)