Сергей Юрский: “Своими глазами… ” Беседовал Лев Сидоровский. — Аргументы и факты. Март 1995
Ему — шестьдесят. Как странно…
Отлично помню его в нашей университетской “Драме” (Оргон, Хлестаков, Труффальдино — пятнадцать главных ролей за три года!). И не в силах забыть его успех на сцене БДТ (Чацкий, Тузенбах, Генрих IV, старик Илико — Товстоногов считал, что Юрский “может сыграть все!”). А его режиссерские работы — и на ТВ, и в родном доме на Фонтанке: “Мольер”, “Фарятьев”… И чтецкие программы, на которые было не пробиться. И “звездные” киногерои — один Остап Бендер чего стоил!..
Потом он встал поперек горла обкомовскому Романову и был вынужден покинуть родной город…
Москва. Снова — сцена, экран, работа за границей, книги… И вот ему, народному артисту России, — уже шестьдесят...
Звоню в Москву.
— Сергей Юрьевич, дорогой Сережа, какое настроение накануне “круглой даты”?
— Прекрасное.
— Нынешняя ситуация в стране из творческой колеи не выбивает?
— Выбивает. Но я уже очень тренированный человек, могу боксировать ситуацию.
— Закалка еще с Питера? С той “романовской” истории? Между прочим, для нас Юрский, где бы он ни жил, всегда остается петербургским актером, чья эстетика навсегда определилась под этим небом…
— Я тоже считаю себя актером петербургским. Впрочем, для меня слишком громко, лучше ленинградским. Потому что всегда во мне и наш Театральный институт на Моховой; и родной БДТ, труппу которого формировали сплошь ленинградцы, и она незабываема: товстоноговцы!.. Ну а стиль, который стараюсь нести, где бы ни работал в Москве или на дальних меридианах: стиль, про который меня спрашивают: “А что это у вас есть, как будто чем-то присыпано?” Я говорю: “Не знаю чем. Вы хотите сказать песком? Не возражаю. Пылью? Тоже не против. Солью и перцем?” Это стиль — тоже ленинградский, более академический, чем где бы то ни было в мире. И в этой академичности я вижу силу профессии…
— Чего же “чисто питерского” нынешнему москвичу Сергею Юрскому там, вдали от родных берегов, сегодня не хватает?
— Боюсь впасть в банальность. Потому что изгиб Фонтанки он действительно вечно действующий. И выход к Неве. И закат на Мойке. И Дворцовая площадь… Но не об этом я хочу сейчас сказать. А о том, что есть нечто большее в духе этого города, и это я ношу с собой, в себе. Сейчас, когда “к юбилею” решили спять фильм, такой ретроспективный, нам понадобился Ленинград, Петербург, и мы едем туда, на один день, потому что хочется показать, передать будущим зрителям ощущение этого города. Вот это ощущение мне всегда дорого. Кроме того, у меня там могилы моих родителей…
— Какой из заветов Товстоногова для тебя самый главный?
— Какой из заветов?.. Наверное, вот этот: “Все ради будущего спектакля!” И не ради чего другого ни в отношениях с женщинами, ни в отношениях родственных, ни в выгодах материальных… Люди грешны. Люди могут оказаться грешными в разных ситуациях, по всему головой был для Товстоногова интерес будущего спектакля, того произведения, которое должно родиться вместе с реакцией зрителей…
— Почему тогда, во время романовской травли, Мастер за своего еще недавно “любимого актера” все-таки не постоял?
— Он не мог. Он ничего бы не смог перед этой стеной… Да, у нас с Георгием Александровичем были некие творческие расхождения, но это совершенно не касалось моего ухода…
— Ну и какие творческие планы у юбиляра на вторую половину жизни?
— О-о… Так далеко не планирую. ..
— А ближайшие?
— Сыграть в Театре имени Моссовета Фому Опискина.
— Можно ли ожидать, что в одном спектакле встретятся Сергей Юрский, Наталья Тенякова и Даша Юрская?
— Опять-таки, следуя заветам Товстоногова: такое произойдет, если будет пьеса, где эти три актера должны соединиться именно потому, что этого требует пьеса, а вовсе не родственные связи.
— Не доводилось прибегать к гаданию, как это сейчас модно: гадать насчет своей судьбы?
— Доводилось. Так вот, в гадании на этот год, чуть смешноватом, однако достаточно серьезном, святочном, мне выпали два слова: “Своими глазами”. Вот чего и желаю себе и другим: своими глазами…
Юбиляра поздравлял Лев Сидоровский
Сергей Юрский 