Сергей Юрский. Нас-троение. — В книге: Нина Аловерт. МИХАИЛ БАРЫШНИКОВ. Аст-Пресс книга, 2005

Титульный лист первой части этой книги (даже один только титульный лист!) содержит для меня три источника и три составные части содержания. И все три мне дороги. Поэтому я рискнул заполнить второй лист, который обычно называется:

ПРЕДИСЛОВИЕ

Можно написать: Вступление… Посвящение… Пожелание читателю… — все это тоже будет верно.

МИХАИЛ БАРЫШНИКОВ — балетная звезда первой величины, всемирно известный артист классического балета и балета-модерн. Руководитель выдающихся балетных трупп, киноартист, заметная общественная фигура, рижанин, учившийся в Ленинграде и там начавший свой творческий путь. Беглец-эмигрант. Любимец сперва ленинградской, а потом американской публики. Личность, биография которой стала сюжетом документальных и художественных фильмов, привлекла интерес миллионов людей.

В далекие ленинградские годы Миша был моим товарищем. Я был его восторженным зрителем. Кажется, и он бывал моим зрителем. Во всяком случае, когда Наталья Тенякова назвала его своим желанным партнером и я пригласил его сняться в моем фильме, он согласился сразу.

Барышников сыграл матадора Педро Ромеро в телефильме «Фиеста» по роману Эрнеста Хемингуэя. Танцующий артист впервые заговорил. И заговорил великолепно — выразительно и в характере. Это была его первая драматическая роль. Педро Ромеро (Барышников) попросил погадать ему по руке, и леди Брет (Тенякова) нагадала ему мировую славу и богатство.

Все сбылось.

Я убедился в этом, встретившись с Мишей в Нью-Йорке, читая о нем, посмотрев его новые фильмы.

Наша «Фиеста» была категорически запрещена к публичному показу именно в связи с бегством Барышникова за границу. Мы простили Мише этот запрет. Простили от всей души, ибо от его поступка — в результате — в мире ПРИБАВИЛОСЬ творческого духа.

Миша ныне — артист всех стран, кроме России. Но остался тот — ленинградский М. Барышников, остался навсегда в памяти и… фотографиях.

НИНА АЛОВЕРТ — журналистика, эссе, театроведение, балет — вот круг ее профессий и интересов. Но, пожалуй, более всего — фотография.

Я всегда удивлялся — почему один человек нажимает на кнопку, аппарат щелкает, и в результате — лицо, стена, часы, стол, ковер, прическа — ну, что было перед камерой, то и на фотографии. А другой — это очень редко! — тоже нажимает на кнопку, тоже аппарат щелкает, а на фото ПОРТРЕТ. Это значит — нечто большее, чем только данный момент, это человек и снаружи и изнутри, сейчас и навсегда. Чудо? Ага, что-то вроде чуда!

Такой фотограф Нина Аловерт.

Более всего она снимала Театр. А из Театра — более всего Балетный Театр. Снимала она и мои спектакли, и я всегда поражался — ее фотографии были не отражением спектакля, а вспышкой прояснения смысла.

Нина тоже эмигрантка. Тоже живет в Ныо-Йорке. И с ней не раз встречались мы в этом городе, поглотившем столько дорогих для меня людей. Снимает Нина и американский балет, и нынешний русский балет, и многое другое.

Но ее ленинградские фотографии ТОЙ ПОРЫ — не просто документ времени, но уже историческая ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ценность.

ЛЕНИНГРАД — город, которого нет больше в мире. Порадуемся новому времени — есть Санкт-Петербург. Но имя «Ленинград», слово «Ленинград» не может быть стерто из памяти. Не только о трагической блокаде я говорю. Я говорю о духе, о творческом духе города, бывшем в те шестьдесят с лишним лет, когда он носил это название. Я говорю о людях, о жизни, которая была и которая соединила эпохи, как мосты соединяют два берега безразмерно широкой Невы.

Что поделаешь — я ленинградец. Хотя уже давно живу в Москве. Меня глубоко волнует соединение этих трех имен: Миша, Нина, Ленинград.

Это не картинки ушедшего. Это отражение эпохи, в которой вызрело будущее.

Искренне Сергей Юрский. 2004 год