2000—2001. Зима

• Время любить
• Светает
• Независимое расследование
• Шлаки
• Извилистые коридоры власти
• Найда, Черныш и Рэй (Приступ мизантропии)

Время любить

Действительно, пора уже, черт подери, любить чего-нибудь. Хватит дурака-то валять! Год кончается, век кончается. Мало того, целое тысячелетие на наших глазах концы отдает. А мы всё… да ладно… сами небось знаете. Что это за тяга такая — чуть чего, сразу ругаться?! Ну буквально — никого пальцем не тронь. В метро, к примеру, это ж не дай бог к кому-нибудь прислониться — сразу в крик: «Не жмите! Жену свою дома жмите! Весь бок отдавили! Держитесь за что-нибудь! Ведите себя как положено!» А чем держаться? В одной руке сумка, а в другой, допустим, стаканчик мороженого. Чем держаться? А она свое: «Вы же капаете мне на пальто! Развели безобразие в вагоне». Народ кругом молчит. Уткнулись каждый в свою ерунду и читают! А другие вроде спят — головы мотаются туда-сюда, а на губах пузыри надуваются. И, главное, перегон какой-то особенно длинный. Едем, едем, никак никуда не доедем. Все мы друг к другу приплюснуты, и потому жарко. Ну и, естественно, мороженое слегка подтаивает, стаканчик вафельный промокает. «Отодвиньтесь!» — прямо-таки визжит эта дама. А куда я могу отодвинуться? Обстоятельства такие, что все мы находимся в сплоченном единстве и вырваться из него нет никакой возможности.

Я нарочно так подробно анализирую эту ситуацию, потому что из нее, мне кажется, очень важные выводы для себя сделать можно.

Так вот: едем — это раз, все в пальто, потому что время зимнее, — это два, жара и духотища, потому что нас излишне много, — это три, мороженое тает, и верхняя часть его начинает заваливаться из стаканчика набок — это четыре. Вот такая обстановка. Я решаю одним махом слизнуть всю эту верхушку в целях непопадания ее на одежду окружающих. Высовываю язык. В этот момент по недоступным пониманию причинам машинист резко тормозит. Настолько резко, что, может быть, даже это не машинист, а кто-нибудь из пассажиров по срочной нужде рванул стоп-кран. Мы, естественно, всей массой с криком «Гэ-эк!» подаемся вперед, налегая друг на друга. Моя рука со стаканчиком, зажатая другими телами, отстает от моего лица, и вместо мороженого я облизываю щеку гражданина кавказской национальности, который, воздев руки к потолку, читает газету «Спид-Инфо». Кавказец косит на меня вороным глазом и шипит: «Это еще что такое?» А какой-то дребезжащий тенорок справа блеет: «Товарищи, бога ради, чего это у меня там за шиворот ползет — холодное и мокрое, снимите с меня!» И я вижу, что верхней, набрякшей, части стаканчика уже нет.

Тут состав резко дергается вперед, а мы в едином порыве отшатываемся назад — «Га-ак!». Поезд набирает ход. А в вагоне, вследствие такой встряски, начинается общая неразбериха и перебранка. Только и слышно: «А вы что?» — «А я что?» — «Ну и всё!» Конечно, и более грубые слова звучат тут и там. И сквозь все это пробивается тенорок: «Товарищи, течет, что ли, на меня? Посмотрите, откуда?»

А молодой басок сверху: «Успокойтесь, это мороженое на вас тает. Я бы снял, да руки зажаты».

Тогда та первоначальная женщина завыла: «Ах, это все тот тип со стаканчиком никак успокоиться не может! Что ж вы, мужчины, молчите? До каких пор?!»

Строгий голос из дальнего угла: «А почему вообще его пустили в вагон? Вход с мороженым запрещен постановлением горисполкома от июля одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. И, насколько я знаю, никто этого постановления не отменял».

«Вывести его! Немедленно!»

«Куда вывести? Мы ж едем!»

«На следующей выходите?»

«На следующей все сойдем — надо разобраться».

«Нельзя оставлять безнаказанным! Довольно!»

«Доигрались с демократией и вседозволенностью !»

«Вот на этом и паразитируют всякие олигархи !»

«Продыхнуть от них некуда!»

«Накрали денег, попрятали в швейцарские банки и раскатывают теперь в метро, как ни в чем не бывало!»

А поезд идет, и остановки все нет. А кавказский человек смотрит на меня огненным глазом и шепчет что-то вроде: «Я из принципа могу дать в рожу любому».

Не то чтобы я испугался, а просто… да нет… если честно, то я испугался. Ну, меня тоже понять можно — такая, мягко говоря, недобрая атмосфера вокруг сгущается. И, главное, с мороженым-то действительно нельзя в метро. Как меня угораздило? Я даже не помню, как я входил. В карман я его сунул, что ли? Но теперь понимаю — всё, любыми способами надо от него избавляться! Тем более уже течет прямо сквозь вафлю, и капли попадают в рукав моей невольно поднятой руки. Я дернулся, изловчился, извиваясь среди чужих шершавых тел… и сунул весь обмякший стакан себе в рот.

Сперва подумал — задохнусь! Вот прямо сейчас задохнусь и даже упасть не смогу, потому что некуда. Потом чувствую — жив. Только настоящее, полнокровное ОРЗ с переходом в ангину и бронхит мне обеспечены — я себя знаю. И берет меня — признаюсь — ЗЛОБА на всех этих баб и мужиков, на всю эту массу, частью которой я сам являюсь.

В это время поезд начинает скрежетать и тормозить. Посветлело в окнах, раздвинулись двери, и все мы, чертыхаясь, вывалились в ровное пространство подземной платформы. После долгой сплюснутости каждый постарался прежде всего как-то отъединиться. Расправить, так сказать, члены. А потом уж мы поглядели друг на друга.

И тут — странное дело, даже удивительно — не узнаём, кто есть кто.

Представляете? Вот правильно сказал поэт:

«ЛИЦОМ К ЛИЦУ ЛИЦА НЕ УВИДАТЬ». Именно так! Там, в вагоне, мы были настолько «лицом к лицу», что казалось — одни хари. А тут, на платформе, смотришь — вроде ничего, нормально. Довольно обычные люди. Только помятые. И я, представьте, НЕ УЗНАЮ ни эту визгливую, с которой все началось, ни козлитона, которому за шиворот попало. Даже, верите, любителя «Спид- Инфо» кавказской национальности — то ли его не вижу, то ли в новом пространстве не узнаю. Вот дела! И меня ведь не узнают! Мстить хотели, а теперь не знают кому! Мороженого-то у меня нет. А в остальном — личность как личность, нормальная, незаметная. Постояли мы и начали помаленьку рассасываться кто куда.

И вот я думаю: господа, в канун нового ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ надо бы нам опомниться. А? Нет, серьезно! Надо бы нам попробовать больше любить друг друга. А? Понимать, что отчасти и мы виноваты, когда лезем, к примеру, с мороженым куда не надо. И нервы не только у нас, но и у других людей. Другие люди, конечно, похуже, чем мы, но все-та- ки… если попробовать с другой точки зрения.

И вот я снова и снова переживаю этот яркий эпизод из моей жизни и стараюсь мысленно полюбить визжащую женщину. Я думаю, может быть, у нее муж сволочь и ей надо посочувствовать. Я стараюсь понять кавказца в нынешних непростых обстоятельствах, когда от всего происходящего хочется целиком уйти хоть в «Спид- Инфо». Я даже готов простить знатока законов, касающихся мороженого. Это трудно, но я стараюсь. Я мысленно приношу всем извинения за мое ошибочное поведение, за возникавшую (признаюсь, признаюсь!) мысль: «Чтоб вы все сдохли!» Это ошибка, это моя ошибка! Я каюсь!

Но и вы же со своей стороны покайтесь и не смотрите на меня с такой дикой ненавистью. Надо полюбить друг друга, несмотря на все препятствия. Надо попробовать. Сейчас самое время любить. Позже уже не успеть — конец века.

Декабрь 2000 г.

Светает

Елки уже стоят! Я имею в виду, на площадях и в наиболее прогрессивных торговых точках елки стоят с ноября, когда еще и снега в помине не было, и Рождество с Новым годом мерещились только в далекой перспективе. Зеленые красавицы подгоняют время и как бы приглашают нас скорее впасть в праздничное беспамятство, плюнуть на окружающие неполадки и раскошелиться по мере возможностей на подарки всем тем, кто этих подарков от нас ожидает. Веселее, ребята, бодрее!

Я, признаться, сильно беспокоюсь за крупные торговые фирмы и, если можно так выразиться, за концерны. На столбах, на всех стенах и даже в воздухе расклеены, развешаны и прицеплены сообщения о каких-то чудовищных скидках. У одних хорошие заграничные автомобили на 30% дешевле идут. У других мебель на 50% дешевле — бери не хочу! Совсем обалдели компании мобильных телефонов, или, как теперь это называется, «салоны связи». Там из-за употребления в счете долларов и центов предложения довольно путаные, но когда раскусишь, к примеру, что вместо двадцати трех центов можно за восемнадцать сколько-то времени говорить не останавливаясь, а в неудобную часть суток тебе чуть ли не приплачивают, то просто теряешься. Думаешь, с ума они,что ли, посходили? Что же они о себе-то совсем не думают? Только о нас, только о нас. Разорятся же, на фиг, со своими восемнадцатью центами! Жаль, что лично у меня нет мобильного телефона, да, признаться, и потребности в нем особой нет. Звонить особо некуда. А ждать от других… ну разве если кто номером ошибется. Согласитесь, что ради таких контактов подключаться к какой-нибудь сотовой или, скажем, мобильной связи –излишество.

Но одно дело я, а другое — деловые люди. Им это просто необходимо. Ежесекундно! У меня вон соседка по дому каждый вечер с собакой выходит гулять. В одной руке поводок, в другой сигарета горит, а плечом она свой мобильник к уху прижимает. И всегда говорит в трубку: «Я тебе еще перезвоню. Или ты мне перезвони. Как только он позвонит, сразу и перезвони. У меня Сельва только по-маленькому сделала. (Это овчарку её зовут Сельва) Надо подождать. Как только по-большому сделает, я тебе сразу перезвоню. Или ты мне перезвони. Да нет, он хочет в Архангельское, там новый ресторан открылся. Да нет, сегодня. На Новый год мы, как всегда, в Париж. Я тебе оттуда перезвоню. Или ты мне перезвони. Подожди, Сельва какает. Я тебе перезвоню. Или ты мне перезвони». Конечно, таким людям телефонная связь нужна, как кислород для дыхания.

Кстати, о дыхании. Мудрый человек сказал: «На границе года очистись. Полной грудью вдохни новый воздух. И пусть все будет заново». А на границе целого тысячелетия?! Тем более! Вопрос — как очиститься? Какими конкретно дей- ствиями? Скажем, у людей православных есть испытанное средство — Рождественский пост. Он падает как раз и на общий Новый год в связи с некоторым несовпадением времен. Все бы хорошо, но если кругом пьют, едят, веселятся, а мы помолясь да в постельку, тоже рискуем как-то растерять контакты. Коситься станут, может возникнуть недопонимание.

А вот один знакомый рассказывал, японцы, к примеру. У них там свой, японский, Новый год есть, но они его про себя имеют в виду, а первое января вместе с остальным человечеством отмечают. И вот интересно, есть у них такой удивительный обычай: перед наступлением Нового года обязательно ОТДАТЬ ВСЕ ДОЛГИ! А имеется у них там священная для них гора Фудзияма, и в ней впадина, кратер. Так вот, под Новый год те, кто по причинам безденежья не может отдать долга, восходят на эту Фудзияму и… бросаются в кратер, не желая больше жить. Там даже полицию выставляют возле горы, чтобы такоенаказание себя не приняло массового характера. Сам я этого не видел, но, однако, рассказывают — не с потолка же взяли, что-то подобное, значит, в Японии случается!

И вот я думаю — а у нас? Не то чтобы у нас своей горы не было, горы как раз имеются в изобилии, а вот желания непременно отдать долг до Нового года — этого меньше. И вообще стремление вернуть взятое как-то ослабло в людях. Могу даже схематично изобразить систему, по которой просят в долг, заранее зная, что не отдадут.

Делается так: два раза звонят по телефону (вот тут как раз мобильник очень кстати!) и спрашивают, как твое здоровье, как жена, дети, как матушка («Ой, давно померла?! Извини, ради бога, забыл, Царствие ей небесное!»). Потом звонят третий раз, и говорит звонящий, что сам болен, жена ушла, сын с плохой компанией связался, деньги украли, машину разбил и мусоропровод засорился — короче, все плохо. При этом через месяц он (по его словам) должен получить зарплату за прошлый год, долги в иностранной валюте, Государственную премию и наследство из, кажется, Великобритании. А посему просит он у тебя, буквально на один месяц, довольно большую сумму. Ну, как-нибудь, ну поднатужься, ну одолжи, ну поищи — всего на месяц. И ты даешь!

Далее: к твоему удивлению, РОВНО ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ, день в день, является должник и приносит долг и пару бутылок хорошего вина в видепремии. Вы обнимаетесь, и у вас три дня хорошее настроение, ибо вы верите в будущее человечества. Казалось бы, и всё. Ан нет! Тут не точка, а запятая.

Через полгода (не ранее!) опять звонит этот ваш добрый друг (или, бывает, родич) и говорит: нога отнялась, мать в больнице, у собаки глисты, потолок протек, при этом наконец-то разрешили одно дело, все подписано и через пару месяцев доходы посыплются лавиной, дай еще раз хоть ту же сумму, хоть больше. Дело проверенное — и ты с легким сердцем выкладываешь, что имеешь. Чуть туже затягиваешь пояс, чувствуешь себя благодетелем и тайно надеешься на пару бутылок вина чистой прибыли.

Ан нет! Через два месяца у этого друга (бывает, родича) начинает катастрофически портиться мобильник. Хоть тресни — плохо слышно. Один раз он тебе хрипит в телефон, что заедет, как сможет, — или через час, или уже в следующем месяце. Начинаешь сам звонить ему, а он не слышит тебя. «Алло! Алло! Кто это? Не слышу! Перезвоните!» Перезваниваешь, а трубка на чистейшем английском металлическим голосом дает понять: «Временно отключено. Связи нет. Обратитесь, куда хотите». Вот теперь точка! На этом всё. Чаще всего навсегда. Не имей сто рублей, а имей сто друзей, так говорится? Точно! Если у него сто таких глупых друзей, как я, так это куда лучше, чем сто рублей.

Но вот я про что думаю: мы, конечно, не японцы, но долги наши все-таки висят на нас. И в Новом году, тем более в Новом тысячелетии, не будет нам легкого шага под тяжестью этих долгов.

Поэтому стремлюсь всеми силами в оставшиеся дни ВСПОМНИТЬ (случается ведь, забываешь) и ОТДАТЬ все, что должен, и СДЕЛАТЬ, если что обещал. И НЕ ПОСЛЕ, а именно ДО НОВОГО ГОДА.

Остается добавить — вчера день длился ровно 7 (семь) часов. Сегодня — 7 часов и 1(одну) минуту. Господа, мы ПЕРЕВАЛИЛИ самую темную часть этого трудного года. Улыбнемся будущему!

Уже светает!

25 декабря 2000 г.

Независимое расследование

Не знаю, по-моему, особенно расстраиваться нечего. Достаточного материала для уныния не вижу. Всё абсолютно более или менее! И даже если менее, то тем более нельзя поддаваться настроениям печали, общего упадка сил и отсутствия желаний.

Отметим, что новогодние праздники идут косяком и, конечно, немного подрывают финансовую и моральную устойчивость. Если учесть, что не за горами Татьянин день, в затылок ему (Татьяниному дню) дышит Масленица и тут же, прямо-таки неотвратимо, надвигаются 23 февраля и 8 марта, то, ясное дело, силы еще нужны. А силы у многих на исходе. (Это я еще тактично опускаю Валентинов день — 14 февраля — ранее чуждый, а ныне радушно присвоенный нашим гостеприимным народом.) Но ведь, признаемся, и в праздниках есть свои положительные стороны: меньше народа на улицах, машины не стоят в безнадежных пробках, а все-таки едут. Никто не спросит грубо: «Ты чего это так опух? Что это у тебя с лицом?» — люди понимают, что и как, и потому входят в положение.

Что касается международного положения и внутренних дел, то недоработки, не будем скрывать, еще имеются, и весьма значительные недоработки. Целый ряд проблем ждет своего разрешения. Но, с другой стороны, век только начинается, и государственные служащие тоже люди, у них тоже праздники. Постепенно войдут в колею, сосредоточатся, обмозгуют, где что не так, и чего-нибудь придумают. Я лично думаю, что обязательно придумают. По крайней мере в пределах века. Дальше, честно говоря, просто не рискую заглядывать.

Кстати, об этом самом праздновании различных праздников. Известно, что в России население в массе делает, так сказать, «дубль» — сперва сочельник, Рождество, Новый год по мировому календарю, а потом все то же еще раз — по православному. И вот заел меня в связи с этим один вопрос. У них, значит, время течет по-ихнему, у нас — по-нашему. В этом даже и прелесть какая- то есть, какое-то своеобразие. И разница у нас с ними ТРИНАДЦАТЬ дней. Так? Рождество у нас 7-го, Новый год 13-го. Верно?

Но если кто читал о Пушкине (вот, ей-богу, всё в России в Пушкина упирается, буквально за все приходится Пушкину отвечать!), то в связи с ним тоже возникает проблема разницы во времени. Сам-то Пушкин за границей не был (смех берет — у нас каждый вшивый олигарх за любой границей дома, виллы, садовые участки имеет, а Пушкин в обычную командировку для подбора материалов, скажем, по жизни и деятельности Дон Жуана съездить не мог — не пускали!). Так вот, Пушкин за границей не бывал, но переписку зарубежную вел. И из нее выясняется, что тогда, в XIX веке, разница во времени православной страны с другими странами была ДВЕНАДЦАТЬ дней. То есть наше Рождество по ихнему счету было 6 января, а Новый год — 12-го. Этот факт меня сильно поразил, и я продолжил свое независимое расследование.

Кинулся я в глубь истории. Глядь — Карамзин Николай Михайлович, довольно замечательный писатель, живший еще в более предыдущем веке — в XVIII. Он как раз сумел выправить документы и хоть и с колесным скрипом, но пересек русско-немецкую границу. Мало того, оставил письма и воспоминания по этому поводу. И вот он ставит дату пересечения — 3/14 июня. Это, стало быть в России еще третье, а на Западе уже четырнадцатое. Замечаете, сколько дней разницы? ОДИННАДЦАТЬ! Значит, в XVIII веке Рождество у нас было 5-го, Новый год 11-го, а Татьянин день 23-го!

Признаться, со всеми этими открытиями я даже стал плохо спать. Мерещились какие-то необратимые сдвиги во времени и в пространстве. Я стал расспрашивать наиболее умных из моих знакомых, в чем тут дело. Умные знакомые со снисходительной улыбкой объяснили мне, что я зря трепыхаюсь. Это очень естественные физические и даже в некотором роде астрономические явления. Это только говорится, что в году 365 дней. На самом деле их не ровно 365, а еще с какими-то секундами или минутами. Это лишнее время накапливается. Чтобы как-то разрядить обстановку, устраивают эти, будь они прокляты, високосные годы с 29 февраля. Но и тут чего-то там еще лишнее остается. Идюэтому, толкуют мне умные знакомые, наш календарь КАЖДЫЙ ВЕК ОТСТАЁТ ЕЩЁ НА ОДИН ДЕНЬ.

Не скажу, чтоб моего ума хватило это понять. Ну, согласитесь — если минуты накапливаются, так они и у нас, и у них накапливаются! Почему же тогда мы всё больше отстаем? Некоторая нестыковка, и даже немного обидно. Что же получается? Мало того что наш народ финансово как-то поскромнее себя осуществляет, так еще и по времени они постоянно вперед выскакивают.

Однако факт есть факт — КАЖДЫЙ ВЕК ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ ДОБАВКИ!

И тут меня прямо холодом обдало: батюшки, а новый век-то ведь начался! Значит, еще один день прибавился! Значит, разница теперь ЧЕТЫРНАДЦАТЬ дней! И Рождество 8-го, и Но- вый год — 14-го. Выходит, всё, что мы справляли, за что, как принято говорить, бокалы подымали, это все не вовремя, что ли?

Нервы пришли практически в полную негодность. Объяснения умных знакомых меня совершенно не удовлетворяли. Я впадал в раздражение и кричал им: «Пьете неумеренно да, оказывается, еще и не вовремя! Поэтому мозги у вас совершенно не на мировом уровне!» Я был не прав, но никак не мог сдержать себя. И вдруг один знакомый (его я как раз за умного не считал) говорит поразительную вещь: «А тебе-то что? Люди празднуют, и ты празднуй. Кончат праздновать, и ты кончай. Будут дальше праздновать, и ты не останавливайся. Не выделяйся, не порти людям настроение! Когда накопят достаточное количество лишних секунд, когда они уже станут поперек горла, чего надо куда надо перенесут, проведут через Думу, объявят постановление для всенародного одобрения, и все будет нормально. Даже удобнее. Просто Первое мая будет тогда второго мая».

Я говорю: «Что ты плетешь? При чем тут Первое мая? Мы же о церковном календаре рассуждаем, о старинном».

А он свое: «Мне лично все равно, когда жену поздравлять — 8 марта или 9-го. Как назначат, так и поздравлю. А выпить 8-го в обоих случаях надо, потому что привычка есть. Мой день рождения, допустим, перенесут с двадцатого на двадцать первое — да пожалуйста, если такое решение, я готов. Но 20-го опять же выпить все равно надо».

Я же говорю — глупый человек. С мизерным кругозором.

Так вот, расследование мое, надо признаться, захлебнулось в общем равнодушии и упертости в незыблемость привычек. Но сам я, как хотите, вот прямо кожей и нервами ощущаю, что все вокруг новое. Воздух другой. Счет времени другой. Перспективы какие-то другие открываются.

Ведь подумать только, ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ МЫ ЖДАЛИ ЭТОГО ВРЕМЕНИ, чтобы отметить наконец наступление третьего тысячелетия.

Эх, жаль, что я со всеми знакомыми перессорился. А то бы сели и выпили бы по этому поводу.

С праздниками!!!

Шлаки

Меня часто спрашивают: «Что в жизни самое главное?» Очень интересный вопрос!

(Надо признаться, что такое емкое, динамичное начало разговора я позаимствовал, наблюдая творческие встречи с разными интересными людьми — от артистов и разных обозревателей и вплоть до астрологов и работников правоохранительных органов. Тут ведь в чем секрет — может быть, лично мне подобного вопроса не задавали, но В ПРИНЦИПЕ МОГЛИ ЗАДАТЬ! Это могла спросить совсем молоденькая девушка, стоящая на пороге жизни, или, наоборот, дама в возрасте, оказавшаяся, так сказать, у разбитого корыта, или, наконец, выживший из ума пенсионер, который прекрасно знал и что главное, и что неглавное, но все перезабыл в силу зашлакованности — вот! В первый раз мы упоминаем это слово — в силу зашлакованности сосудов.)

Если не возражаете, позволю себе маленькое отступление от темы с надеждой вас немного развлечь. Один известный артист, обозначим его, чтоб никому обидно не было, иностранной буквой R, начиная свою встречу со зрителями, развернул бумажку, широко раскрыл глаза и потом нерешительно прочел: «Вы мой самый любимый артист. Не могли бы вы рассказать о ваших взаимоотношениях с артисткой Q на съемках фильма «XYZ» в 1972 году в Сочи?» Артист R сперва густо покраснел, потом криво улыбнулся, укоризненно покачал головой и, приблизив губы к микрофону, гулко произнес: «Я не позволил бы себе публично… тем более история эта давняя, но раз у нас откровенный разговор и пришла подобная записка…» Всё! Весь зрительный зал, вся толпа собравшихся на встречу была в полной его власти! Все, включая меня, подались корпусом вперед, вытянули шеи и напрягли зрение и слух. Короче говоря, успех был громадный. «Вот как замечательно можно использовать импровизацию», — с некоторой даже завистью подумал я. Но это не конец.

Угораздило меня через пару лет на другом конце страны, далеко за Уралом, опять очутиться на творческой встрече с артистом R. Добродушный провинциальный народ долгой овацией встретил живого киноартиста. Артист R расправил скомканную бумажку, широко раскрыл глаза и……            Короче говоря, все повторилось слово в слово. И что поразительно, он так же густо покраснел, как в первый раз. У меня мелькнула мыслишка, каково, дескать, вполне реальной артистке Q, про которую на всех меридианах рассказывают лихую историю 72-го года, но восторг перед актерским мастерством R был выше.

Впрочем, это отступление. Непозволительно длинное, не имеющее никакого отношения к нашему серьезному разговору отступление. Флюс, так сказать. Наверное, и вы уже забыли, с чего мы начали, да и я, погрузившись в эти дурацкие воспоминания, совершенно сбился с сюжета.

Напомню тему нашего разговора — «Шлаки»!

Шлаки, вообще говоря, — это отходы и побочные продукты металлургического производства. При произнесении этого слова — «шлаки!!!» (немецкого, кстати сказать, происхождения) — перед глазами возникает несимпатичная гора черных оплавленных таких штучек неопределенной формы. С другой стороны, вспоминается крепкое существительное «шлакоблок» — это уже что-то полезное в строительстве и даже нужное в деле изоляции чего-то от чего-то. Но если без подробностей, то это просто зола со всеми ее положительными и отрицательными качествами.

Так вот, оказывается, что зола имеется и внутри нашего организма. Когда мы в определенных случаях говорим — ух, дескать, как от него перегаром несет, — так это не просто «несет», это значит — внутри зола, шлаки. Один доктор мне очень доходчиво объяснил: «Как из печки, хоть даже доменной, надо выгребать всякие ненужные продукты сгорания, так и из человека. Мы, — говорит, — все ЗАШЛАКОВАНЫ недостаточно качественной пищей, водой и напитками. Кроме того, — говорит, — от злобы и вообще всякого вранья образуются еще ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ШЛАКИ. Их надо гнать из организма для очищения и процветания нашей индивидуальности».

Такое вот мобилизующее к действиям сообщение.

Желание очиститься — это, без преувеличения, важнейшее человеческое желание. В каком-то смысле это уже ответ на кардинальный вопрос: «Что самое главное в жизни?» Очиститься, понимаете, освободиться от лишнего жира, от складок на коже, от тяжести в желудке и, с другой стороны, от назойливых мыслей, что вот, дескать, зачем я это ему сказал, молчать надо было, теперь неприятностей не оберешься, или к чему я ей врал столько времени, она же все равно узнала… и так далее. Но зако- выка-то в том — КАК? КАКИМ ОБРАЗОМ очиститься так, чтобы уж больше и не засоряться?

Сейчас есть такие специальные лаборатории, где предлагают произвести анализ испорченности вашего внутреннего строения. Люди, представьте, в очередях стоят, чтобы сдать кровь и жадно дожидаться результата. Один мой отчасти даже родственник дождался. Врач глянул в таблицу результатов и прямо побледнел. И только руками развел. Это, говорит, что- то несусветное. У вас, говорит, недостает всего, что необходимо, и навалом разного лишнего. Я даже не понимаю, как вы еще живы. Вам, говорит, немедленно надо прекратить есть мясное, рыбное и молочное, а также пить водку с огурцами. Вы, говорит, гляньте сами в таблицу — у вас не хватает цинка и марганца. Вам нужно сильно добавить железа, но при этом прекратить подачу свинца. Единственное, говорит, с чем у вас в организме в порядке, так это с редкоземельными металлами, но они особой роли для жизни не играют. Тут побледнел мой родственник и спрашивает, как же быть. Врач говорит: «Гнать шлаки! Это должно стать вашей ежедневной заботой, ЦЕЛЬЮ ВАШЕЙ ЖИЗНИ — гнать и гнать шлаки!»

Ну и пошло. Родственник мой то голодает полмесяца, то капусту жрет с утра до вечера, то какие-то зернышки заваривает. Общаться с ним стало совершенно невозможно — траву какую-то показывает, кефир на голову льет. Глаза горят, и все время громко говорит: «Из каждой поры, из каждой клетки должны выити шлаки». Пропащий человек.

А что касается деликатной области душевного здоровья, то вспоминается встреча с одним священнослужителем. Он сетовал, что вот, дескать, женщина, бывает, и постится постоянно в связи с недостаточностью материальных средств, и в церковь часто ходит, не имея практически никакой другой занятости, и исповедуется регулярно, признаваясь в ненависти к соседке и в смотрении мексиканских сериалов по телевидению. Грех, конечно, но на грех есть и прощение. Однако пара дней проходит, и снова она шепчет, что соседка негодяйка, а Родриго, видать, все-таки уйдет от жены и, что поделаешь, глядела она вчера 278-ю серию. Стало быть, что же это — покаяние покаянием, а перемен никаких?

Я и за собой подобное замечал. Но не буду уходить в излишнюю интимность. Припомню свое впечатление от откровенности киноартиста R.

Вывод-то, вывод какой? А такой, что не только внешняя экология задымлена и замусорена, но и внутри у каждого из нас эта зола, будь она неладна. Очищение! Вот что нам нужно. Но опять же без фанатизма — вспомните пример с родственником! Какое-то равномерное, спокойное очищение нужно. И врачи, и священники, и писатели —  все они, конечно, добра нам хотят, тут сомнений нет. Но мы должны сами, как бы это сказать, индивидуально искать свой путь. В этом, наверное, смысл.

И начинать надо прямо с сегодняшнего дня.

С понедельника.

Извилистые коридоры власти

Осторожность! Крайняя деликатность и тысячу раз осторожность! Именно с этими призывами, обращенными к самому себе, приступаю я к рассмотрению важнейшего вопроса об отношении людей и всякого рода власти. Проблема назрела, как фурункул. Ее пора либо вскрывать (что уже было бы неосторожностью!), либо ждать, пока она сама рассосется, применяя различные порошки и мази. Об этом и речь.

Прежде всего надо понять — ВЛАСТЬ НУЖНА! И нужна она потому, что как же без власти-то? Правильно сказал один пригородный человек, стоя у своего сгоревшего дома, который он сжег по пьяному делу от папироски: «Если нас не держать в руках железной хваткой, мы такого натворим, что камня на камне не останется». Идут, конечно, разные разговоры насчет самоуправления, что, мол, много голов лучше, чем одна, что общими усилиями мозгов можно найти самое конструктивное решение. Но на деле получается так — много голов балабонили-балабонили пусть даже самые умные и противоречивые соображения, а потом и говорят: ну, а кто дело делать будет? Кто, к примеру, скажет простое слово «начали!»? Ну, допустим, вот ты, такой-то такой-то, берешься? Тот хмурится, делает вид, что обдумывает предложение, что у него много других забот, а потом, откашлявшись, кивает утвердительно. Ладно, говорит, берусь, спасибо за доверие, но, с другой стороны, попрошу обсудить вопрос относительно моих помощников, шофера и секретарши. И всё! Он уже власть. И помощники власть. И секретарша его —власть. И даже шофер. Вот вам и самоуправление! Видели вы когда-нибудь на стройке надпись «Работы ведет самоуправление начальника работ № 14»? Не видели? Потому что такой надписи не может быть в природе. ВСЯКОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ МОМЕНТАЛЬНО ПЕРЕХОДИТ В УПРАВЛЕНИЕ! Это закон нашей жизни, и из него следует исходить.

Теперь другой вопрос: как нам, которыми управляют, относиться к тем, кто нами управляет? Вспоминается, как в давние времена (конкретно говоря, в хрущевские) один хороший комический артист по фамилии Максимов В.П., садясь перед спектаклем за гримерный столик, с целью до неузнаваемости изменить свою внешность, начинал громко петь: «Я лю-ю-ю-блю ди- ре-е-екцию! Лю-ю-ю-блю-ю-ю дирекци-и-и-ю!»  Когда в гримерную заглядывали и спрашивали: «Василий Павлович, вы что, с ума сошли?», Максимов неизменно отвечал: «Голос — главный инструмент артрита. В нем звучит душа. Самое глубинное должно звучно вырываться наружу. Я лю-ю-ю-блю дире-е-е-кцию!» В такой прямолинейности и в связи с амплуа артиста чувствовалась даже некоторая скрытая издевка то ли над самим собой, то ли над товарищами, то ли, не дай бог, именно над дирекцией, которой посвящались рулады. Но в принципе именно такое отношение к власти могло бы разом снять все проблемы. Если представить, что не одиночка —комический артист, а стройный хор серьезных мужчин и женщин разного возраста исполняет подобный текст, то картина вырисовывается довольно возвышенная и устрашающая (устрашающая тех, кто не участвует в общем пении). Впрочем, картина вовсе не фантастическая, а довольно знакомая по первомайским демонстрациям не сильно удаленных времен. При всем разнообразии исполняемых мелодий, вскриков и возбужденного говора суть, я бы даже сказал, сердцевина мероприятия состояла в проявлении именно этой мысли: «Я люблю дирекцию!»

Но это дело прошлое. А, как говорится,«ПРОШЛОЕ НЕ СЕНО, И НЕЧЕГО ЕГО ВОРОШИТЬ!». Народная мудрость тем хороша, что она всегда к месту. Так обратимся же к настоящему.

Ситуация, надо признаться, в корне изменилась. В связи с возможной отменой свободы прессы пока что пресса так костерит власть, что если бы кто из членов бывшего политбюро прочитал подобное, то немедленно по собственной воле отбыл бы в реанимацию, чтобы отогнать наваждение.

Нынешняя власть нервами покрепче. А может быть, просто не читает газет, потому что и без того хлопот жуткое количество.

На сегодняшний день крайне важно понять, что мы — это одно дело, а власть — совершенно другое. Изучавшие диалектический материализм поймут меня, если я скажу, что тут и БЫТИЕ разное, и СОЗНАНИЕ тоже разное. Вот легонький пример, так сказать, для разминки.

Лет пятнадцать назад, в начале, стало быть, перестройки, один видный руководитель отмечал юбилей возглавляемого им учреждения. Ясное дело, речи говорили, подарки дарили, ордена давали, и руководителю самый что ни на есть большой орден. Ну, поцелуи взасос по тогдашнему обычаю и море разливанное водки. Молодые сотрудницы, хохоча и приятно изгибаясь, кружили вокруг награжденного. И он как-то особенно взбодрился и взыграл. Настолько взыграл, что жене сказал: «Устала, так поезжай спать! Вон Федор тебя отвезет». И шоферу Федору приказал: «Отвези ее и не возвращайся, я с молодежью потолкую». Сказано — сделано. Толковали до утра. А утром в довольно смутном состоянии и не вполне отдавая себе отчет, вошел видный руководитель в вестибюль станции метро «Краснопресненская». И растерялся. Видит — подходят люди к автоматам, чего-то кидают в щель и спешат дальше. А что ки- дают-то? Где это брать — то, что они кидают? Ну, не был человек никогда в метро. Вообще никогда не был! Потому что он сам видный работник и из семьи видных работников. Потыркался юбиляр туда-сюда, а дежурный на станции милиционер пригляделся к нему и говорит: «Ты чего тут колбасишься? А ну быстро отсюда!». На воздухе руководитель слегка оклемался и догадался обратиться к школьнику с ранцем, который спешил в метро. Школьник объяснил ему, что кидают в автомат пятаки, потому что проезд стоит пятак, но что пьяных в метро не допускают, однако его, как очевидного ничего не знающего иностранца, может быть, и допустят.

Эта ужасная ситуация слегка напоминает сюжет замечательной повести Марка Твена «Принц и нищий». Там тоже принц оказался в силу недоразумения не в своей, так сказать, тарелке, и им сразу все стали помыкать, а он ничего не мог ответить, потому что привычки не было. Но там мальчик и в древние века, и в далеком Лондоне, а тут — наш, свой руководящий товарищ средь бела дня и посреди Москвы! Шутка сказать!

Но это не всё! В прошлом году этот самый руководитель опять отмечал следующий юбилей того же учреждения, правда, переименованного и приватизированного. И все повторилось! И новое поколение молодых сотрудниц хохотало и изгибалось. И опять он отослал жену, шофера и охрану (это уже добавление нового времени). И опять в схожем состоянии очутился утром в метро. У него был, конечно, мобильный телефон и все прочее, и он мог бы кому-то позвонить, но вот захотелось вспомнить себя на пятнадцать лет моложе, и поперся он в метро. И, чувствуя себя уверенно, спросил звучно: «Где тут у вас пятачок раздобыть?» Хмурые утренние люди не поняли его и обтекали с двух сторон, суя в щели какие-то картонки.

Понимаете, какое получается противоречие — они, которые власти (даже не самые высокие, даже средние), — они как слепые кутята. Они как дети. Они не понимают, что к чему. Простых вещей не знают. Но с другой стороны, и мы как слепые кутята. Мы же уткнуты в свои бытовые пустяки. Ну знаем мы, как входить в метро. Ну и что с того? Дальше-то что? Едем под землей и смотрим в окно на отсутствие света. Мы же не видим всей картины в целом, как ее видит власть (даже не самая высокая, даже средняя). Вот другой пример. Извините, приходится опять отвлечь ваше внимание, но тема уж больно серьезная, и без иллюстрации проблему прямо-таки не ухватить. Это уже лично со мной было.

Случилось мне оказаться на поминках по довольно высокопоставленному человеку. Я его знал так… издали… больше через родственницу мужа двоюродной сестры. Но, короче, пригласили — пришел. Блины, селедка и все прочее. Народу много, и все, естественно, печальные. Я тоже, куда деваться. Ем блины, покачиваю головой. Один гость подходит и тихим печальным голосом говорит: «Что вы всё жуете? Давайте выпьем за покойного». И нацеживает мне водку в чайную кружку чуть ли не доверху. Я говорю: «Спасибо душевное. С удовольствием бы. Но… за рулем… у меня машина». Он говорит: «Да плюйте на это. Оставьте машину тут. Езжайте на такси, а завтра пошлете кого-нибудь из своих, вам ее пригонят».

Я сперва просто не понял. Думаю — из каких «своих»? Кто это мне пригонит? И потом — я ж потому и за рулем, что на мою улицу Муcopского на такси разъезжать денег не наберешься. И начинаю соображать — э-э, да это не простой человек. Да откуда и взяться на таких поминках простому человеку?

Он опять: «Выпьем! Тяжелый он был человек, но душевный (это про покойного). Пейте до дна!» (Это мне.)

Я говорю: «Не могу. Хочу, но не могу. Опасаюсь».

Тут жена его подходит. Надо сказать, ослепительная женщина. В одних ушах блеску столько, что… сравнить не с чем.

Она мне говорит: «Вы вообще напрасно сами водите машину. Возьмите шофера, это гораздо удобнее. Или двух, чтобы они сменялись. А мы с Олегом сейчас еще механика наняли. И вам советую. Он вам и гараж обуходит, и все остальное».

И снова я в толк взять не могу — какой гараж? Я пятый год жду места под «ракушку», но пока еще близко не получил.

И вот мы говорим, и чем дальше, тем больше я понимаю, что ОНИ ПРАВЫ!

Действительно, два шофера лучше, чем ни одного. И механик с гаражом — это, вообще говоря, правильно. И на поминках надо водку пить, а не жевать всухомятку. ОНИ ПРАВЫ, но у нас РАЗНОЕ БЫТИЕ, и понять это ни им, ни мне совершенно невозможно.

Они как бы другие существа. И мы должны внимательнее друг к другу относиться. Они должны нас пожалеть. Но и мы их пожалеть должны. Они, скажем, живут в постоянном напряженном ожидании финансового краха из-за непоступления кредитов Всемирного банка. Мы от этого избавлены, потому что крах уже давно состоялся и теперь мы ни в какие прямые контакты ни с одним банком не вступаем. Тем более со Всемирным.

Или еще — если телевизор смотрите, ведь каждый день какой-нибудь губернатор КАТЕГОРИЧЕСКИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ СВОИХ ПОЛНОМОЧИЙ и подает в отставку. Стало быть, сдали нервы у человека. Больше не может. Перегрузка! Но ровно через сутки он опять говорит: «Нет, опять буду работать губернатором, выбирайте второй раз! Только выборы сделаем немедленно, как можно скорее, чтобы я быстрее приступил к работе. Я уже отдохнул. Хватит! Руки чешутся!»

Вот так! И это не один, не два, это прямо все подряд. Думаешь, чего же он сперва так резко отказывался? Устал — ну, отдохни денек, де- лов-то. Так нет же — то хочу, то не хочу. Ну как дети! Ну действительно — детские капризы. Конечно, иногда, может, и наказать стоит.

Но и прощать надо уметь. Как дети НАШИ, так и власть — НАША.

Понимать ее надо. И заботиться о ней.

Найда, Черныш и Рэй

(Приступ мизантропии)

Лично я все чаще думаю о сексе. Нет, не в том смысле, как бы поскорее заняться этим увлекательным делом — такие мысли, признаюсь, с годами отошли в сторону, — а в том, что проблема эта стала как-то усиленно выпирать со всех экранов и со страниц наиболее иллюстрированных изданий.

Вообще говоря, влечение полов друг к другу довольно старинное свойство человечества, и Зигмунд Фрейд (если вы такого знаете) был далеко не первым, кто обратил на это свое пристальное внимание. Вопрос, прямо скажем, животрепещущий. И, может быть, поэтому в разные эпохи то и дело случались с этим делом разные отклонения и перегибы. Зачем далеко ходить — возьмем хотя бы Содом и Гоморру. В этих провинциальных и с виду, наверное, тихих городках на самом деле такое творилось, что (куда там Зигмунду Фрейду!) сам Господь Бог сказал: «Хватит! Всякому безобразию есть свое приличие. Буду принимать неотложные и жесткие меры. Разрушу до основанья эти развратные города, чтобы другие знали и помнили».

Но другие хоть и знали, а помнили недолго. И опять началось! Римская империя — это вам уже не какая-нибудь захудалая провинция, а империя! — по свидетельствам очевидцев, рухнула в связи со всяческими извращениями и внутренним разложением нравов. Причем дело было даже не в самом разложении, а в том, что его стали выставлять напоказ и получать от этого особенное удовольствие. И тут, конечно, большую роль сыграли работники разных искусств. Многие из них оттачивали таланты на таких картинах и сюжетах, что даже нынешние, видавшие всякие виды любители кинематографа и те ахают. И что интересно, тогда уже начались споры — кто начал? То ли художники, распаленные реальностью, отразили ее во всем великолепном безобразии, то ли реальность, наглядевшись, так сказать, на мировые шедевры и начитавшись новинок античной лйтерату- ры, приступила к осуществлению всего этого на деле. Неизвестно!

Однако факт остается фактом: Содом вместе с Гоморрой погибли? — Погибли! Рим развалился? — Развалился! Перейдем теперь к нашему времени.

Сразу оговоримся — секс как таковой неискореним. Все попытки борьбы с ним в результате ставят самого борца в довольно глупое положение, вроде полностью одетого господина в пальто и в кашне на жарком пляже среди людей в купальниках. Мало того, секс нужен, полезен и при определенном подходе даже приятен. Дело не в сексе, черт с ним, с сексом, пусть он себе живет и развивается, «пусть расцветут сто цветов», как правильно сказал когда- то Мао Цзэдун, несмотря на свои ошибки в других вопросах.

Дело в том, что есть ТАЙНА в божеском создании. И есть тайна в отношениях людей. И в воспроизведении себе подобных есть ТАИНСТВЕННОЕ СОЧЕТАНИЕ муки и блаженства, боли и усилий, экстаза и обыденности. Неужели так надоел нам Царь Природы, что теперь интересуют нас только экскременты и извращения его души и тела?

Из Лондона сообщают: наконец-то lостигнут пик в показах мод — платье без применения материи! Сшиты особым образам денежные купюры на сумму 10 000 фунтов стерлингов (равно 16 000 долларов), и при этом все части тела манекенщицы остаются практически обнаженными. Ура! — Весть из Берлина: небывалый успех на кинофестивале и без того знаменитого французского режиссера — наконец-то он вместе со своей актрисой перешел ту границу, которая отделяла культуру от порнографии (цитирую сообщение). Три главных приза — ура! — Книжные новинки России: спешите приобрести — не очень знаменитые деятели искусств расскажут в подробностях о том, как сношались с очень знаменитыми деятелями, а те между собой. Гип-гип-ура! — Крепнут международные связи: 100 000 проституток вывезены из стран СНГ в тайные притоны, взывают о помощи, помочь не можем, но расскажем в подробностях. Великий и обаятельный теннисист нарвался где-то в закоулке коридора на бывшую нашу гражданку, теперь весь облеплен грязью и платит 3 000 000 долларов за краткое удовольствие. Еще не читали? Прочтите! Об этом кричат в новостях на всех каналах СМИ.

Думаете, я против тех, кто это сообщает, показывает, смакует? Да хоть бы и против, что толку? Все рты не заткнешь, и свобода слова и печати все-таки дороже. Я не против чего! Я В УЖАСЕ, ЧТО ВСЁ ЭТО ИМЕЕТ БЕСКОНЕЧНЫЙ ЖАДНЫЙ СПРОС.

Я уезжаю в тихую четверть дома своего дачно-строительного кооператива, чтобы снизить поток валящейся на меня информации и некоторое время просто смотреть на белый снег. Людей мало. Тихо. Петух у соседа покрикивает. Ко мне приходят повидаться и подзакусить три знакомые собаки. Найду я знаю давно — ей сейчас больше десяти лет. Желтого цвета большая собака: встанет на задние лапы — передними до груди достанет. Живет при конторе и в по-мещение конторы допущена. В молодые годы в драке оторвали ей хвост. Было очень больно. Искала кучки навоза (бывал еще) и садилась на него. Легчало. Отсутствие хвоста не лишило ее привлекательности. Имела романы. Рожала. Детей убивали, дети разбегались, гибли под колесами. Потом нашлись люди, которые стали относиться к ней по-человечески — детям помогали выжить, пристраивали. Плохих людей от хороших Найда научилась отличать. Несколько лет назад нашелся постоянный муж — большой пес Черныш. Сперва заходил. Потом поселился на ее площади — при конторе. И его приняли. У Черныша нехорошая болезнь — эпилепсия. Бывают приступы. Но редко. А в другое время он необыкновенно общительный, умный и толковый пес. В поселке много живности — домашних собак, котов, есть и куры. Надо со всеми организовать правильные отношения, и он это умеет. Ходят с Найдой всегда на пару — бок о бок. Он ее нежно покусывает за лапу— заднюю — возьмет в зубы и держит. А та стоит на трех, обернувшись, и вроде говорит: ну чего ты балуешься? Были дети. Гибли, исчезали. Горевали и жили дальше. Последний, осенний приплод был большой — шестеро. Пять в отца — совсем черные, одна девочка — цвета песка, в мамашу. Такие славные, что люди сберегли — пристроили. А одного черного оставили. Подарили ему даже ошейник и дали имя Рэй. Стали жить втроем при конторе. И тут случился у Черныша роман на стороне. Убегает в соседнее селение и пропадает там. Найда замкнулась, но терпит, Рэя воспитывает. А Черныш, бывает, по три дня дома не ночует. И представьте, привел однажды новую подругу к нам. Но войти на территорию не разрешил — дал понять, сиди за воротами. Она и сидит. Тоже симпатичная. Вынесли им еду, кости какие-то перепали. Черныш взял одну и отнес подруге. Но на территорию так и не пустил. Ни разу. Переживали все трое. А потом семья взяла верх. Вернулся Черныш окончательно.

Сейчас неразлучно втроем. Малый подрос. Отец его в снегу валяет, прыжкам учит, знакомит с другими собаками, с котами — показывает, как вести себя. А маленький его за ногу покусывает нежно. За заднюю. Научился. Найда чуть сзади трусит — возраст все-таки, как ни крути, дает себя знать. Поглядывает на них снисходительно-и нежно.

Я всё это не выдумываю. Я вижу всё это перед моими глазами, и есть у меня свидетели — жители нашего поселка. Я знаю, что есть такое определение сентиментальности – относиться к кому-либо с большим чувством, чем отнесся Господь. Но иногда мелькает мысль — а нам-то откуда знать, как к кому Господь отнесся?

Я вхожу в свою четверть дома, беру с полки книжку, открываю четвертую часть путешествий Гулливера и читаю: «Затем конь заржал так выразительно, что я готов был подумать: уж не разговаривает ли он на своем языке. Вскоре к нам подошел еще один конь. Оба коня обменялись самыми церемонными приветствиями. Затем они отошли от меня на несколько шагов и принялись прогуливаться рядышком подобно людям, решающим важный вопрос. Глядя на поведение этих неразумных животных, я невольно подумал, что если простые четвероногие таковы в этой стране, то каковы же двуногие ее обитатели».

А я, читая это, подумал — видать, и великий сатирик Джонатан Свифт был сентиментален, что в результате отправил своего героя в страну гордых лошадей — гуигнгнмов, чтобы  там поискать потерянный людьми разум.

Пора возвращаться в город. Найда, Черныш и Рэй внимательно смотрели, как я чищу от снега машину. На прощанье я угостил их сардельками. Брали спокойно, не жадно. Я объяснил им, что уезжаю, надо работать, вернусь теперь уже весной. Они всё понимали — опыт жизни большой. Я сказал им: «Ну, идите» — и показал рукой. Но они сели все трое на снег и смотрели, как машина разворачивается. Я поехал и в зеркале заднего вида долго различал три неподвижные точки — две черные и одну желтую.

Февраль 2001 г. Менделеево