Год 2001. Лето

• Похвала безразмерности
• Небожители
• Тучная жатва правового поля
• Искусство пережить сентябрь
• Кружение сердца

Похвала безразмерности

Деваться, товарищи, практически некуда — народищу на Земле стало невпроворот, и теперь любая затея или, скажем, мероприятие должно иметь перспективу массового употребления. А иначе это какой-то междусобойчик или, проще говоря, взбрык, обыкновенная выходка взбесившегося индивидуума, обреченная на холодное непонимание широкой публики. (Я, извините, понятно выражаюсь? Не слишком я хватанул в смысле интеллектуального на вас напора? Если нет, то продолжаю.)

Взгляните хотя бы на Китай. Это я в смысле народонаселения и количества рук с флажками, размахивающих ими в связи с присвоением городу Пекин звания «Олимпийский» через семь лет. Или возьмите Нижний Новгород — тоже, я вам скажу, потрясает воображение — в связи с перевыборами губернатора сообщили, что у нынешнего правителя 46 (сорок шесть!) заместителей! Ну, может, разные СМИ преувеличили, допустим, их сорок. Но если и в других регионах подобное, а регионов 86. Умножьте на 40!

Есть калькулятор под руками? Что получилось? То-то! Это одних заместителей! Вот так!

Или сериалы! Женщина из-под Серпухова пишет в газету: «В связи с неточностью информации я пропустила 276-ю серию мексиканского фильма. Что же теперь делать? Где теперь можно ее посмотреть?» Ей тут же вежливо отвечают: «Все серии загнаны в кассеты и продаются там-то и там-то. А также можете приобрести любой «Твин Пике» и самые «Секретные материалы» серии №№ от 125 до 893 включительно. А что касается неточности информации, то виновные уже уволены, а вы, мадам, протрите очки и в другой раз будьте внимательнее!» Какой размах?!

Один телевизионный канал каждые двадцать минут гордо сообщает: «Нас смотрят 24 часа в сутки 120 ООО ООО зрителей»! Опухнуть можно. Нет, вы себе реально-то представьте — сто двадцать миллионов бездельников двадцать четыре часа в сутки смотрят один и тот же канал!

Да, такова современность! Как писали в одной газете: «Такова уж основная примета нашего времени, что каждая эпоха предъявляет к ней свои требования». Непонятно, но суть выражает. Не будем сейчас вдаваться в путаную проблему «глобализации экономики», но заметим, как то и дело слышны фразы: «Мировая премьера», «Мировая музыка», «Мировое турне». Правда, если вспомнить, XX век начался со слов «Мировая война». У Льва Толстого в XIX веке было отдельно — «Война и мир», а тут вместе — «Мировая война». Первая, а потом вторая. А теперь вот вроде на мирной основе пытаются — такой, скажем, «Мировой мир», что ли… Ну и чудесно… если получится…

И вот какое возникает соображение в связи с вышесказанным — кому же, как не нам, обладающим непомерными просторами, бесчисленными и весьма полезными ископаемыми, несусветным гостеприимством и нескончаемым всем прочим, кому же, как не нам, пойти во главе этого движения по достижению громадных цифр и бесконечных количеств?! Думаю, это в наших силах и возможностях. Да и отдельные примеры уже есть. Вот, чего далеко ходить, Всемирная Театральная Олимпиада в Москве — апрель — май — июнь сего года. Писали, 137 театров приехали. И не просто из-за рубежа, рубеж рубежу рознь, а вообще из каких-то совершенно других, почти немыслимых полушарий. Представляете, 137 театров! И своих штук 250! Итого… ?! И набралось — публики-то набралось! И что еще потрясает — писали, что почти все за свои кровные колбасили черт-те откуда с костюмами, с декорациями, сами платили за гостиницу, лишь бы только показать себя взыскательному московскому зрителю, нам то есть. Сила! И народ шел — цены кусаются, а народ идет. А иногда бесплатно, прямо на улице. Но тогда с ограждениями — близко не подойдешь. Но все равно — толпы, толпы артистов! И, в конце концов, можно по телевизору посмотреть среди ста двадцати миллионов двадцать четыре часа в сутки. Там и комментарий разъяснительный был. Николай Фоменко с Людмилой Гурченко всё восклицали: «Ты смотри! Вот это да! Не слабо! Но наши всё равно лучше. Правда, наши лучше? Я наших предпочитаю. Кроме того, что они наши, они еще и лучше. А потом, хотя они и очевидно лучше, но они еще и наши!» Так что некоторые зря старались за собственные бабки катить 10 ООО километров — не особо прошли они у наших взыскательных ведущих.

А последний вечер вообще потряс. Там тоже двое ведущих — Леонид Ярмольник и Геннадий Хазанов в гримах клоунов-буфф. Они всё кричали: «Вот дураки! Как много дураков! Это день дураков и ночь дураков. И мы дураки, и кругом дураки! Как смешно, как глупо! Наконец-то! Надо чаще устраивать такие праздники!» Правду сказать, мне не показалось, что было особенно смешно. Даже было такое чувство, что большая группа французов разыгрывает какую-то мистерию религиозно-исторического характера. Но это, наверное, мне померещилось. Во всяком случае красиво было очень. По телевизору.

И прямо встык с Олимпиадой накатили на кинофестиваль Джек Николсон — за премией Станиславского и Никита (ударение на последнем слоге) — видимо, за шмотками, потому что о ней всё писали, что и где она купила. Тут и публика, и журналистский корпус прямо-таки взвыли. Были даже непостижимые высказывания. Один журналист, захлебываясь, кричал на всю страну: «Сейчас секьюрити сообщили, что Николсон ни за что не снимет черных очков и не ответит ни на один вопрос. Нам запрещено к нему приближаться, а то он сразу улетит обратно. Но мы с моим оператором надеемся снять и показать вам дверь, в которую выйдет Джек, и провести интервью с одним из тех, кто видел в окно, как он сходил по трапу. Оставайтесь с нами!»

Так что загудела столица, а за ней вот-вот и вся страна тронется. Помните, в социалистические скучные времена ходил такой анекдот: «Иностранец спрашивает прохожего на Невском в Ленинграде: “Скажите, где здесь ближайший ночной клуб?” Тот отвечает: “В Хельсинки, сэр!”»

А теперь! Собственно, иногда кажется, что вся страна огромный ночной клуб. Фестиваль фестиваля фестивалей! Вообще говоря, здорово!

Если не касаться некоторых проблем, то действительно здорово! А то, что один очкастый интеллектуал промямлил, что Эразм, дескать, Роттердамский говорил, дескать: «Ничего сверх меры!», «Лишь чувство меры хранит от непоправимых искажений, от переходов добра во зло», так это когда было?! Помолчал бы уж Эразм из своего XVI века, поглядел бы, как умеют в беспредельно огромной стране махануть из одной крайности в другую, так что дух замирает, и руки врозь, и остается только выдохнуть шепотом: «Во дают!»

Июль 2001 г. Москва

Небожители

Если честно, то в хитросплетениях и интригах богов Олимпа я не особо разбираюсь. Так, что-то туманное, вроде бы в пятом, что ли, классе, «Мифы древней Греции»…Чего-то Зевс (он же почему-то Юпитер?) низверг кому-то на головы… а что-то Гефест и его племянник… (или это Посейдон?..), а в это время Гера велела Афродите… хотя Аполлон сразу сказал… нет, чего-то я путаю. Давно было! Не в том смысле, что дело было давно, это само собой, а в том смысле, что проходили мы это в школе давно, еще в сороковые годы. И проходили мы это не подробно. Один урок, что ли? Или два. Из боязни, чтоб мы, не дай бог, не прилепились к христианству, нам так слегка и с легкой насмешкой демонстрировали язычество. Дескать, ну что взять с древних-то греков — верили бог знает во что! Глупые, малообразованные люди.

Короче, боги там, наверху, у них свои дела и своя неразбериха, а мы тут, внизу. Забот у нас полон рот и разбираться, какая муза за что конкретно отвечает, или исследовать неприятности семейства Лаокоон ну совершенно нет времени. Мы реальные люди, а они небожители — условно говоря.

Но вот недавно моя довольно твердая точка зрения сильно поколебалась. Прямо в нашей сегодняшней жизни обнаружились какие-то мифические существа и совершенно божественные ситуации.

Не могу сказать, что я не люблю Элтона Джона. С чего бы мне его не любить, я его практически не знаю. Смущает немного, что у него имя и фамилия поставлены наоборот, но, с другой стороны, чего только не бывает — на Украине, к примеру, иногда такое завернут с фамилией, что… Стоп! Стоп! Не отвлекаться! Тема очень серьезная и требует сосредоточенности. Так вот, Элтона Джона во всех цивилизованных странах уважают как очень замечательного музыканта. Он композитор и сам исполняет в микрофон свою музыку, сидя одновременно за фортепьяно. По нашему телевидению его показывали, но всегда очень мало — буквально секунд тридцать. Объясняли, что если показать чуть больше, то придется платить совершенно ослепительные суммы денег за такое наслаждение. Вообще, когда средства массовой информации говорят о композиторе Элтоне Джоне, то почему-то прежде всего упоминают про гонорары, аукционы, перечисления и прочее. Помню, в первый раз я о нем услышал в таком, как говорится, контексте: телевизионный ведущий говорит с экрана: «Уважаемые телезрители, вы, конечно, знаете замечательного Майкла Джексона, который танцует и который два раза сменил цвет своей кожи, так вот, дорогие мои, знайте, что Элтон Джон зарабатывает еще больше, чем Майкл Джексон! В это трудно поверить, но это так!» Действительно, поверить трудно. Но приходится.

На российской почве Элтон Джон вроде бы раньше не появлялся. Во всяком случае, на афишах не было видно. Апина, Пенкин, всякая Шура (ударение на последнем слоге) — это замечалось. Но не Джон по имени Элтон.

А тут на тебе! В Царском Селе! В Екатерининском дворце! В Большом зале! Там, где реставрируют и трясутся над каждым сантиметром стены, потолка и пола, потому что все драгоценное и может отвалиться от любого лишнего дуновения. Именно там громоздят сцену и заносят шестьсот стульев. Именно там, и только там пожелал спеть свои дивные песни Джон по имени Элтон. Опять всех забил! Буквально накануне не кто-нибудь, а Пласидо Доминго со своим действительно уникальным, за душу берущим голосом и мировой славой пел прямо на улице (ну, на площади, чтобы быть точным), не нашлось другого места. А тут… все нашлось! Привезли установки искусственного климата, законопатили все щели. Выгородили гримерную для Артиста, в которой должно быть (так в контракте) ровно 16 градусов по Цельсию. Привезли сколько-то много тонн световой (?) аппаратуры, не будем уж говорить о персональном рояле и специально изготовленном кресле, в котором гримироваться. По телевизору показывали, как специальный представитель Артиста обмерял зрительские стулья и ругался, что сиденья широковаты и филейные части зрителей должны быть оговоренного заранее размера.

Но дальше — больше! Все зрители должны быть одеты по форме — мужчины в смокингах (можно во фраках), женщины в белых платьях (можно со шлейфами). Кто придет в обычном — в шею! Заработали пункты проката. Полная амуниция для прослушивания спецконцерта — около 1000 долларов США (это на одного человека). Да-а! Сам-то билет стоит, одни телеканалы сообщали, от тысячи долларов, другие — от полутора до двух тысяч. Далее, по сообщениям того же ТВ, деньги на билеты наскребли и в дальних от Царского Села пунктах нашей страны. В связи с размерами расстояний вылетают на мероприятие самолетами. У многих оказались даже ЛИЧНЫЕ самолеты. Ожидаются в большом количестве губернаторы, вплоть до Ненецкого национального округа — тоже, стало быть, все в смокингах и во фраках. Один канал (видимо, сгоряча) упомянул даже возможное появление Президента.

Что случилось, господа? Мифы становятся действительностью! Приезжий небожитель поет свои дивные песни для небожителей, живущих среди нас! Вернее, поверх нас, как и положено небожителям.

Все это называлось БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫМ КОНЦЕРТОМ. Композитор Элтон Джон собирался выделить за доставленное нам удовольствие 200 ООО американских долларов на улучшение памятников нашей культуры. Славно!

Но, между нами говоря, при всех астрономических затратах и сборах двести тысяч кажутся каким-то мизером. На веселой распродаже после концерта за одно только кресло, на котором посидел Джон, кто-то выложил 50 ООО. Что касается памятников культуры, повсеместно ждущих ремонта и реставрации, то страстные любители музыки могли бы запросто сами скинуться по тысчонке, а не ждать милости от заезжего сладкопевца.

Нет, господа, не ради творения блага собрались в Царском современные боги. Собрались они, чтобы услышать наконец музыку своей мечты, вкусить, так сказать, от звуков бессмертия. И, видимо, вкусили.

Ну, а мы? Мы-то что? Мы, извините за грубое выражение, выкусили. Нам маленько приоткрыли завесу чудного мероприятия. Сам видел, как на фоне черных мужчин и белых женщин, наполнивших зал, вышел Артист, весь в розовом, и поклонился. Но музыка его опять осталась тайной — слишком дорого платить за каждую секунду его, прямо сказать, орфеевых напевов.

Хотя, может, скинутся обладатели смокингов и общими усилиями подарят зрителям избранного телеканала наслаждение от Джона по имени Элтон и от созерцания их собственных лиц, которые, конечно же, тоже будут на экране.

Ждем-с!

Тучная жатва правового поля

Что мне нравится в Америке, так это жуткая защищенность людей перед всякими неприятностями. У них как-то удивительно все предусмотрено. Смотришь, у одного развод, у другого тайфун, третий вообще сидит в инвалидной коляске, но все улыбаются, как у нас улыбаются только на рекламе зубной поликлиники. У нас любой пустяк — проблема, а у них, получается, любая проблема — пара пустяков. Врать не буду — личного опыта общения с американцами у меня немного, но я сужу по газетам и другим печатным изданиям. А газета, согласитесь, врать не станет.

Вот типичный пример, или, говоря юридическим языком, казус. Какой-нибудь мистер Доместос своротил скулу своему соседу по ферме мистеру Гробштейну. Ну, что будет? На Кавказе будет кровная месть на века. В России будут драки, разборки, потом примирение и общая пьянка. А в Америке? А в Америке мистер Гробштейн говорит Доместосу: «Гарри, я с этого момента буду общаться с тобой только в присутствии моего адвоката». Зовет он своего адвоката — мистера Фери, показывает ему свернутую скулу. Мистер Фери потирает руки и бежит в суд. Бац! — на стол ложится исковое заявление — так и так, прошу в связи с вышеизложенным немедленно собрать присяжных и присудить Гарри Доместосу оплатить вправление скулы, все судебные издержки, гонорар замечательному адвокату мистеру Фери, а также моральный ущерб, причиненный господину Сэму Гробштейну, в размере пятисот минимальных зарплат. А минимальная зарплата в Северной Америке, между прочим, доходит, говорят, до семисот условных единиц.

И получается, что все довольны! Судейские гребут лопатой свои судебные издержки, врач, починивший скулу, решает на заработанное купить новый холодильник, а Гробштейн, слюнявя пальцы, пересчитывает неохватную пачку валюты. И даже мистер Доместос в глубине души доволен, потому что исполнилась давняя его мечта и он все же своротил скулу соседу Сэму Гробштейну. Вот так-то!

Теперь оглядимся вокруг самих себя. С великой радостью могу подтвердить, что и у нас дело сдвинулось с мертвой точки. Кое-что меняется, и к лучшему! Гораздо чаще, чем прежде, люди стали бегать в суд. Раньше в суд только тащили или вызывали повесткой. Теперь идут сами. Становится очевидным, что доверие к юридическим органам неизменно повышается, и это, конечно, явный признак перехода к более цивилизованным отношениям. В некоторых нижних инстанциях даже жалуются, что от желающих подать иск или еще какую подлость затеять буквально нет отбоя. Понимающие люди говорят, что правовое поле, окружающее нас, расширилось, но имеет громадные возможности к дальнейшему расширению. Я так понимаю, что в недалеком будущем люди вообще перестанут разговаривать друг с другом. Так-сяк, пару слов брякнули и… стоп! Дальнейшее — молчание! Встретимся в суде!

Тоже не поленюсь привести пример: допустим, господин Вариантов Н. Б. был оскорблен своей супругой, заявившей, что он уж слишком увеличивает дозу потребляемого спиртного. Вариантов в сердцах наставил жене фонарей на самой фотографируемой части тела. Так! Казус! Вопрос: что делала супруга в этом случае в прежние времена и что она делает сейчас? Ответ: в прежние времена она пудрила и замазывала синяки и на вопросы сочувствующих объясняла, что случайно ударилась об лифт, возвращаясь усталая с работы. В нынешние времена гражданка Крутова (по мужу Вариантова) Л.В. хранит следы рукоприкладства как зеницу ока и даже слегка усиливает контрастность специальным карандашом для подводки глаз. Она вызывает знакомого судмедэксперта и предъявляет ему лицо. Оба звонят известному адвокату Генриху Падве (это я к примеру, к примеру!), в телевизионную программу «Катастрофы недели» и в популярный журнал «Отдохни!». Ну, и дальше, сами понимаете, суд, неявка сторон, встречный иск, избрание меры пресечения и так далее. Культурно? Еще бы!

Но все это, разумеется, только в том случае, если господин Вариантов, скажем, депутат, или бизнесмен, или поет клипы по телевизору, короче говоря, если он имеет возможность элементарно оплачивать в у. е. всю эту круговерть. Так что тенденцию двигаться вслед за Америкой мы у нас наблюдаем, но касается она пока определенных, можно сказать, высших кругов. Средний класс, надо признать, пока не народился. А что касается нижних слоев, то там и смысла нет щеголять синяками и звонить Падве. Там пока еще, как и прежде, приходится ссылаться на удар физиономией об лифт.

Очень хотелось бы поговорить отдельно о суде присяжных. Тема живая и трепещущая, потому что в некоторых районах присяжные уже появились. Но это требует специального подхода. Знакомый милицейский работник мне рассказал случай, который даже объяснить трудно. Один подсудимый умудрился дать отвод трем составам суда: «Не могу, — говорит, — доверить мою судьбу людям с такими физиономиями!» Приехала комиссия. Поглядела на судей. «Да-а, — говорит комиссия, — действительно» — и дает отвод. Подсудимый нажимает дальше: «Вот, — говорит, — если мне суд присяжных скажет, что это я присвоил 14 миллионов 356 тысяч рублей, тогда я поверю». Ну, собрали присяжных. Трудно было с непривычки, но собрали. Подсудимый как глянул на них, так и забегал по своей клетке. «Признаюсь! — голосит. — Во всем признаюсь, отправляйте меня для отбытия наказания, только не отдавайте этим вурдалакам !»

Важно обнаружить тенденцию. А тенденция хорошая. Неплохая тенденция. Гражданское общество, может быть, еще не созрело, но зерна заложены. Начинают люди осознавать свои права и предъявлять их по месту жительства. У нас, к примеру, в садово-дачном кооперативе ТРИДЦАТЬ собственников ВСЕ КАК ОДИН подали в суд друг на друга. Я мог бы, конечно, ввести вас в курс дела, но искренне жалею вашу психику. Судья, говорят, когда разглядел всю пачку заявлений, достал таблетку валидола, положил в рот, а потом махнул рукой и сказал прямо-таки гоголевскими словами: «Скучно жить на этом свете, господа!»

Кстати, если уж речь зашла о Гоголе, то припомним Пушкина. Ведь и тогда, в те незабываемые и все более отдаляющиеся от нас времена, не было в России гражданского общества. Ведь и тогда самые светлые умы говорили, что надо бы его создать, но все не получалось. Народ был одно, дворяне другое, суд — третье. И никак воедино не соединялось все это. Отсюда и дикие нравы, и дуэли эти проклятые. А будь гражданское общество, подал бы Пушкин в суд и на Дантеса, и на.Геккерена за оскорбление и такой бы стребовал с них моральный ущерб, что в трубу бы вылетели и без штанов остались. А Пушкин бы еще долго жил и дожил бы до глубокой старости. И написал бы еще много бессмертных произведений, как в стихах, так и в прозе. И тогда многое, многое могло бы быть иначе.

Но не вернешь, что было. Важно извлечь из прошлого урок и не повторять ошибок. Приглядимся теперь к Америке и попробуем овладеть искусством ежедневной радости. Судиться, судиться и еще раз судиться!

Правильно говорит народная мудрость: «Встал на путь — иди куда-нибудь!»

Искусство пережить сентябрь (Полезные советы)

Будьте мужественны! Это во-первых! Мы ведь заранее знали, что царственный месяц, именем Август, когда-нибудь кончится. А вместе с ним кончится короткое наше лето. Тепло было? Было. Свободное время случалось? Случалось. В морях, реках и озерах купались? Мало? Но все-таки купались? Совсем не купались? Ну и зря, надо было купаться. Ладно! Мороженое ели? Пиво холодное пили? В вечерний светлый час, сидя у раскрытого окна, дым кольцами пускали? Запах шашлыка с соседнего участка вдыхали? Дети за забором кричали тонкими голосами: «Море волнуется раз, море волнуется два…»? Песня Софии Ротару на слова Арсения Тарковского из чужого окна до вас доносилась: «Вот и лето прошло, словно и не бывало…»? Значит, что-то было ухвачено от жизни в эти теплые месяцы? Пора и честь знать.

Заметьте, что все первые месяцы, включая август, носят собственные имена — Януарий (январь), Юлий (июль) или вообще что-нибудь труднообъяснимое вроде апреля. А начиная с сентября идет простой счет — на латинице ведь September, October, November, December — это седьмой, восьмой, девятый, десятый. И только. Правда, не совсем понятно, почему сентябрь — седьмой? Он ведь девятый должен быть. Но, видать, считали не от нашего Нового года, а от другого срока, да потом так и осталось. Привыкли. Очень важно, откуда смотреть и относительно чего отсчитывать. Мне один физик объяснял, что Альберт Эйнштейн начал с подобных размышлений и постепенно очень быстро дошел до общей Теории Относительности, в которой мы теперь все и живем.

Но я к чему это все говорю: в родственных нам языках, допустим в украинском, в чешском, месяцы называются природными славянскими словами: травень, сэрпень, листопад, а мы пользуемся общеевропейскими именами — вот тот же август. Но именно с сентябрем опять какая- то закавыка. Вывалилась из латиницы буква «П» — септембр, септа — это ведь и есть семь. И появилась непонятно откуда буква «Н» — сентябрь. И появился в слове совсем новый корень — сент. И правда, есть в этом месяце что-то сентиментальное, особо чувствительное. Не скроем от себя, что это слово — «сентиментальный» — тоже не свое, а заимствованное, но хорошо освоенное, понятное слово. А что у нас своего на этой земле? Да ничего. Все откуда-нибудь пришло — или из других времен, или из других земель, — и всё это мы, уходя, оставим. Это только древние египтяне укладывали в могилу вместе с покойником и коня, и жену, и оружие, и всякие припасы — думали, пригодится. Ошиблись древние египтяне, при всей их грамотности и папирусах — ошиблись. Не пригодилось ушедшим их земное добро и земные знания. Оказалось, все это только приманка на четыре тысячи лет вперед для настырных археологов и грабителей.

Сентябрь. Так хочется уложить в портфель чистые тетрадки и новенькие учебники с портретами Лаперуза и Крузенштерна, которым еще не пририсованы чернилами усы и бороды. Так хочется встретить друзей, которых не видел целое лето, и узнать от них столько интересного. Надо еще написать на отдельном листе режим дня и в тетрадку план на весь учебный год.

ПОДЪЁМ 7. 20.

УМЫВАНИЕ, ЗАРЯДКА 7. 25.

ЗАВТРАК 7. 35

И так далее….

А в тетрадке:

• 1. Выучить все буквы и вообще заниматься английским.
• 2. Записаться в какой-нибудь кружок.
• 3. Прочитать «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго.
• 4. ПОМИРИТЬСЯ С ЛЕНКОЙ К.
• 5. Не запускать алгебру, как в прошлый раз.
• 6. Подтягиваться на перекладине 6 раз.

И так далее.

Но с нынешними габаритами трудно поместиться за партой. И не успеть уже за десять минут сделать и умывание, и зарядку. И все еще не выучен английский. И давно нянчит внуков в далеком городе Новосибирске Ленка К.

Вот только привычка составлять строгий режим, который никогда не выполняется, — эта привычка сохранилась. Режим великое дело. Но об этом чуть позже. А сейчас очень важный и очень полезный совет.

В течение месяца сентября найдите два часа времени и пойдите НА ОДИНОКУЮ ПРОГУЛКУ. Именно два часа, не меньше, и именно в сентябре, не позже. Дело в том, что опавшие листья октября и первые морозы ноября — это все многократно описано, и ваше восприятие — оттиск чужого взгляда. А вот сентябрь… он какой-то… промежуточный, переходный. Если вы ребенок, вы заморочены взрослыми, если вы взрослый, вы заморочены детьми. Горожан донимает город. Огородников донимает огород. Вот тут-то и надо буквально на два часа, этого достаточно, остаться одному с окрестным пейзажем. Пойти вдоль этого пейзажа и внутри него. Пусть это будет центр или окраина, поселок или брошенное поле с рощицей в отдалении — неважно. Вы просто идите и ни о чем не думайте. И вы почувствуете, как в вашей душе удивительно и ненадолго сольются два слова — «еще» и «уже». Вы безболезненно пересечете трудную границу, отделяющую куски времени друг от друга. Ваше дыхание станет легким, и мысли прояснятся.           

Ну, а теперь третий полезный совет. Это касается пользы от режима. Вот анекдот или, если хотите, притча.

Этнографическая экспедиция знакомится с тремя стариками на Кавказе. Экспедицию волнует причина их долголетия. Спрашивают о режиме жизни, питания, выясняют отношение к алкоголю, табаку, женщинам.

Первый старик говорит: «Всю жизнь работаю. До сих пор землю копаю. Встаю с солнцем. Ем только овощи. Кукурузные лепешки и овощи.» Мяса никогда не ел. Пью воду ключевую. Вино не пригубил ни разу. Девять детей, сорок внуков. С женой живем уже 70 лет. Ее сейчас нет. В магазин пошла».

Экспедиция в восторге: «Сколько вам лет, дедушка?» — «Сто четыре года».

Второй старик говорит: «Круглый год в горной речке купаюсь. Ем только фрукты. Инжир ем. Вино сам делаю, сам пью, перед обедом стакан выпиваю. Табак сам выращиваю, в трубке курю. Рыбу ловлю, сам готовлю, сам ем по праздникам. Женат был четыре раза. Последняя моя жена на сорок лет меня моложе».

«Сколько вам лет, дедушка?» — «Сто семь лет через месяц будет».

“Вай, вай, вай!» — восхищается экспедиция.

Говорит третий старик: «Ночью нагуляешься, натанцуешься…»

Экспедиция: «Вы еще танцуете?» — “А ещё бы, хотя дыхание уже плохое. Утром опохмелиться надо — хаши ем, водки грамм сто, не больше. Потом сплю. Потом с какой-нибудь девушкой балуюсь. На обед всегда шашлык, я без мяса жить не могу. Вино пью, если гости, а так — только водку. Водка здоровее. Ну, вечером компания собирается. Тут все идет — шашлык, вино, водка, девушки. Пируем, да! Курю только “Мальборо”, но теперь уже “лайт” — дыхание не то».

“Вай, вай, вай!» — восхищается экспедиция. — А сколько вам лет, дедушка?» — «Тридцать два года».

«Искусство пережить сентябрь» — так назывался рассказ одного шведского писателя. Рассказ был хороший, и так мне понравилось название, что я каждый раз его вспоминаю, как приближается осеннее время. Вот я его и позаимствовал. Иду стопами Мольера — беру мое добро везде, где нахожу его.

А советы мои примите к сведению. Очень полезные советы, уверяю вас. С наступлением сентября надо быть осторожными. И по моему примеру рассказывайте друг другу разные смешные истории. Обязательно смешные. До хохота. Чтобы скрыть непонятно откуда навернувшуюся слезу.

Кружение сердца

Друзей у меня полно. То есть не то что, как говорится, «друзей до гроба», а так, слегка попроще, на уровне: «Слушай! Сколько ж мы с тобой не видались? Надо посидеть! Ну, как там все наши?» Жизнь такая суматошная, что, может, и не посидим, и не вспомню, кто такие «наши», может, не пойму даже толком, с кем это мы, собственно, в данный момент троекратно лобызаемся, но все равно приятно. Лучше, чем если мимо тебя идут, как будто ты столб какой или скульптурное изображение. А так все-таки ощущаешь, что не зря тянешь лямку на этой земле, что кому-то ты интересен, кому-то нужен, хотя (скорее всего!) тебя с кем-то перепутали. Типов людей ведь очень немного. Говорят, всего восемнадцать. Шесть женских и двенадцать мужских. Каждый на кого-нибудь похож. И тот, с кем лобызаешься, на кого-то похож, и сам ты, видать, вылитый его давний знакомый.

Вот сейчас все средства массовой информации твердят: «Проблема клонирования, проблема клонирования!» Вопрос вышел на уровень глав государств. Пора нам уже размножаться почкованием или пока погодим? Можно ли искусственно создать сходные существа?

А я, честно говоря, не понимаю, в чем тут проблема. Все это уже есть в реальности, и множество особей похожи друг на друга, как две капли воды. Возьмите, к примеру, китайцев — целый миллиард совершенно одинаковых людей. Нет, вы не подумайте, что я расист или, скажем, из Русского Национального Единства, — ничего подобного! Я ведь одновременно сознаю, что для мыслящего китайца все наше население, включая и русских, и евреев, и татар, и лиц кавказской национальности, — все это абсолютно одно и то же, так сказать, повторение пройденного. Это мы внутри себя качаем права — я, дескать, чистокровный, а он, дескать, кто он такой?! … А просвещенный китаец смотрит, наверное, со стороны и думает: «Да пропадите вы пропадом с вашими мелкими различиями, не китайцы вы, ребята, и этим все сказано!»          

Да я вам даже безо всяких расовых и национальных добавок приведу примеры поразительных сходств и физиологических повторений. Один мой хороший знакомый женился. Взял за себя блондинку, полненькую, зовут Нина. Ну, тут пока еще ничего особо выдающегося нет, слушайте дальше! Проходит год. Этот мой хороший знакомый приглашает меня как-то в пивную и за второй кружкой говорит: «Не знаю, что делать, совершенно мне разонравилась моя Нина, а влюбился я в женщину по имени Лариса. Надо мне разводиться и жениться заново, если удастся уладить квартирный вопрос. Готовься снова быть свидетелем на свадьбе». Сказано — сделано! Приезжаю в ЗАГС и глазам своим не верю. Стоит полненькая блондинка, вылитая Нинка, даже родинка над губой. «Здравствуйте, — говорит, — я Лариса». Прошло время, знакомимся ближе. Ну, не поверите, те же ужимки, те же словечки, те же шуточки и те же куриные окорочка на столе. Что ж это он, думаю, поменял шило на мыло. Проходит год. Заводит он меня в блинную. «Хочу, — говорит, — познакомить тебя с Вероникой». Ну? Догадались?

Блондинка, полненькая, ужимки, окорочка и опять квартирный вопрос. Это что по-вашему, не клонирование? Именно клонирование!

Другой пример. Художественный музей в городе Мюнхене. Ну, естественно, туристы, в том числе и из наших краев. Тишина, картины, шарканье ног. Перед большой картиной стоит неподвижно женщина средних лет. Из соседних залов то и дело выходит ее муж и раздраженно шипит: «Вера, ты идешь или нет? Что ты, понимаешь, вперилась, как будто что-нибудь в этом понимаешь!» А картина, между прочим, называется «Коронация принца Альфреда в Дармштадте. 1762 год». Женщина кивает на картину и говорит: «Ты посмотри!» Муж отвечает: «Чего мне смотреть?! Я голодный с утра, как волк. Надо было ехать со всеми на фарфоровую фабрику». А жена показывает лицом на принца Альфреда и говорит: «Да взгляни сюда! Это же Борис Семенович Глоцер из аптекоуправления!» Муж говорит: «Слушай, или идем, или… — тут он осекается, открывает рот и надолго остается в молчании и неподвижности, а потом произносит: — Точно, это Глоцер, и волосы у него как у Бориса Семеновича!»

Так что, как видите, клонирование давно уже идет полным ходом во времени и в пространстве. Проблема отличить одного от другого и не потерять самого себя в общем потоке — эта проблема становится все острее. Тут некоторая надежда на различие одежды (извините за невольную рифму) и, следовательно, на Дома Высокой Моды. Кстати, замечали по телевизору, сколько развелось Домов именно Высокой Моды? Настолько много, что Средней Моды или Ниже Средней стало почти не видно. Надо отдать должное модельерам — изобретательность на уровне фантастики! Какие-то странные мужчины дефилируют — рубашка навыпуск, галстук на поясе и ширинка сзади. Честно говоря, черт знает что такое! С женщинами гораздо лучше. Тут сочетание камней, драгметаллов, дензнаков, шкур убитых животных, фотонегативов и пр. с небольшим количеством ткани создает порой удивительные комбинации. Но что интересно — чем больше разнообразие фасонов, тем меньше отличий в выражении лиц. Лица хороши, и тела, на которых они расположены, ничего не скажешь, хороши. Но выражение этих лиц… (их, видимо, специально так тренируют?)… выражение всегда немного одинаковое и как бы говорящее: «Видал, какая коленка? А бедро такое видал? Видал? Так вот, я тебя сейчас съем!»

Так что, понимаете, разнообразием можно настолько пресытиться, что оно уже для тебя станет однообразием. Мысль это непростая, ее так с ходу не усвоишь, я сам в некоторой растерянности от того, что сформулировал. Тут еще думать и думать! Но я и хотел бы услышать на эту тему другие мнения, вступить, так сказать, в диалог. Один скажет, к примеру: «Совершенно с вами согласен. Раньше больше души было в людях, хотя гардероб был скромнее. Дело не в одежде. Мы, военные люди, всегда отличим друг друга по звездочкам на погонах, а не разные там фигли-мигли». А другой, напротив, вступит в конфронтацию. «Вы, — скажет, — своими рассуждениями тянете нас назад. Прошли те времена! Даже упомянутые вами китайцы демонстрируют нынче великолепное разнообразие тканей, блузок и курточек, хотя различить их все равно нет никакой возможности. А вы опять хотите ограничить. Не надо нам уравниловки! Человек должен иметь право одеваться как попало! Не ваше дело!» А третий подхватит: «Не помню, кто из классиков сказал: “В человеке все должно быть прекрасно — и одежда, и лицо, и фигура, и общая физическая подготовка”. Абсолютно верно! Здесь нельзя разбрасываться отдельно на лицо, а отдельно на вечернее платье или бобочку. Надо всё вместе. И этому надо учиться. У меня вот, жена считает, совершенно нет вкуса. Не подскажете, где можно поступить по этой линии на хорошие занятия?»

Могла бы выйти на страницах газеты замечательная, смелая и нелицеприятная дискуссия.

Но на сегодняшний день хочется только поделиться всей смутой чувств и ощущений. Хочется только поставить вопрос. И насчет клонирования… и вообще… Столько людей вокруг… Хочется быть со всеми… Но хочется ведь и самим собой остаться… Как тут быть?

Иногда ночами не сплю, думаю.