Чернов/Chernov (1990) Маэстро — Сергей Юрский, Свифт — Павел Любимцев

Павел Евгеньевич Любимцев  (родился 19 июля 1957, Москва)  — советский и российский актёр театра и кино, теле- и радиоведущий, актёр озвучивания, чтец, театральный режиссёр-постановщик, театральный педагог, писатель. Артист Московской филармонии (с 1982 года), приглашённый актёр Театра им. Е. Вахтангова (с 2004 года) и Московского театра мюзикла (с 2016), заведующий кафедрой мастерства актёра Театрального института им. Бориса Щукина (с 2005 года), член Академии Российского телевидения (с 2010 года). Заслуженный артист Российской Федерации (1999), заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2007), лауреат премии Правительства Российской Федерации в области культуры (2011). Основатель и руководитель Театра-студии «Белый Шар» (2014). Источник

На этой странице:

  • П.Е.Любимцев. Очерки по истории чтецкого искусства (серия «Театральная педагогика)  
  • Павел Любимцев. Из книги: Путешествие по собственной жизни. Книга воспоминаний. Издательство “Навона”, 2013
  • Павел Любимцев о дисках, записанных Сергеем Юрским — радиопрограмма к 50летию фирмы «Мелодия», 2014
  • Павел Любимцев. Из книги: Третий перевал. Не только о самом себе. Издательство «Навона», 2019.
  • Сергей Юрский о Павле Любимцеве (Из программы «Ближний круг. Павел Любимцев». Телеканал Культура.) https://vimeo.com/454563683

П.Е.Любимцев. Очерки по истории чтецкого искусства (серия «Театральная педагогика)  стр 92-96, 2008, РА Арсис-Дизайн 

Литературный театр Сергея Юрского настолько своеобразен, что заслуживает отдельного подробного исследования. В контексте очерков истории жанра его можно лишь кратко охарактеризовать.

Сергей Юрьевич Юрский — один из тех мастеров театра, кому выпало быть не просто популярным и любимым актером, но — властителем дум. В 60-е годы его интеллигентность, нестандартность, демократичность, врожденная душевность — все это было принято, востребовано временем. Даты говорят сами за себя: в 1954 году Юрский поступил в ЛГИТМиК, в 1958-м — окончил институт и стал артистом БДТ, в 1962 году сыграл в «Горе от ума» Чацкого. Юрский вошел в искусство самим собой — со своей обаятельно-некрасивой внешностью, чуть угловатой пластикой, с неправильной и неповторимой дикцией… В иные времена человек с такими данными вряд ли стал бы актером и уж точно не играл бы Чацкого!

Талант Юрского неотделим от его человеческой индивидуальности. Он — ее продолжение и естественное публичное проявление. Искусство для него — постоянная и дорого ему стоящая реализация личности.

Приход С.Ю. Юрского на литературную эстраду — «закономерная случайность». Его первый чтецкий концерт был стихийной попыткой спасти положение, когда неожиданно для себя артист оказался в клубе подшефной воинской части в полном одиночестве: остальные исполнители из-за замены спектакля приехать не смогли. Сергей Юрьевич подробно описал этот свой первый сольный вечер в книге «Кто держит паузу». Впрочем, можно не сомневаться: если бы не было этой случайности, была бы какая-нибудь другая, ибо потребность личностного раскрытия в общении с залом «один на один» наверняка была у Юрского с первых лет работы в театре.

Способ существования Сергея Юрского на эстраде очень самобытен. Жанр своих концертов артист называет «театральным монологом», тем самым несколько отделяя себя и от академического чтения, и от «театра одного актера». Впрочем, «театральный монолог» — это тоже неточное определение. В той части книги, которая посвящена чтецким работам, Сергей Юрьевич пишет, что предмет здесь — «одинокий драматический артист на концертной эстраде».

…Нельзя сказать, что Юрский общается с залом или что он обращается к нему (хотя бывает и так). Зал для него — источник волевых и творческих импульсов.

Отсюда особое возбуждающее противоречие между отточеннейшим мастерством артиста и какой-то удивительной исполнительской неуверенностью, которая все время заставляет и самого Юрского, и его слушателей и зрителей находиться на опасной грани неожиданного… Форма чтецких программ Сергея Юрского «устойчиво неустойчива», в этом парадоксальном ощущении — и мимолетность, и особая прелесть возникающего. Словно волшебник, Юрский заселяет пустое пространство сцены причудливыми порождениями фантазии писателей. Произнесенное становится зримым.

Репертуар артиста огромен — Пушкин и Мопассан, Зощенко и Гоголь, Достоевский и Бабель, Блок и Бернс, Шукшин и Булгаков, Горин и Жванецкий…

В начале XXI века Сергей Юрьевич стал исполнять с эстрады и свои сочинения (он еще и талантливый литератор!).

Юрский может, например, щегольски расстегнуть верхнюю пуговку пиджака, чуть поправить воображаемую прядь волос, фатовато улыбнуться и… стать пушкинским графом Нулиным. А затем по ходу поэмы преобразиться и в кокетливую, изящно-насмешливую Наталью Павловну, и в мужа ее — бурбона, тяжелодума.

А затем — не переводя дыхания! — артист может с наивным и чуть грустноватым юмором сыграть рассказ Зощенко «Слабая тара» так, что зритель увидит, как безрезультатно мается со своим громоздким багажом неприспособленный человек… Как пытается с весовщиком поладить… Как удивленно наблюдает за эпизодом мучительно неумелого вручения смятой пятирублевки…

Так обнаруживается в один вечер природа удивительного мастерства Юрского-портретиста.

Но в чтецких программах Сергея Юрского очень важна смятенная зона соприкосновения стихий открытого смеха и строго лирической сдержанности. Не случайно после комедийных «масочных» рассказов Зощенко и Жванецкого он читает «Сапожки» Шукшина — проникновенно простую, эмоционально тонкую житейскую историю…

Накопление работ шло с середины 60-х до начала 90-х годов, когда Юрский (совершенно неожиданно!) перестал исполнять все то, что годами и десятилетиями множило его славу. Эту внезапную остановку артист объяснил необходимостью оглядеться и обдумать все то, что происходит вокруг…

Сейчас Юрский выступает с концертами редко, читает совсем новые работы, пробует некие неапробированные формы существования на эстраде.

С именем С.Ю. Юрского связан весьма плодотворный период в работе секции чтецов Центрального Дома Актера ВТО.

Юрский возглавлял эту секцию с 1983 по 1991 год. Став председателем объединения чтецов, Сергей Юрьевич предложил абсолютно новую форму творческой работы — «Третий понедельник». В третий понедельник каждого месяца (в течение концертного сезона — с октября по май) в гостиной ЦДА проводился клубный вечер чтецов. Структура его была проста: желающие тянули жребий (как правило, 10 номеров), а затем — шли выступления (обычно десятиминутные) — на заданные темы, круг которых был очень широк. Вот названия некоторых «Третьих понедельников»: «Познакомимся», «Пушкин», «Наш «Декамерон» (комические и фривольные новеллы), «На бис» (в этом вечере было двадцать участников), «Вечер одного стихотворения» (его читали все участвующие), «Продолжая тему»…

В пригласительном билете каждого вечера задание было подробно сформулировано.

Такие клубные вечера явились прекрасной школой (было сразу ясно, кто читает хорошо, а кто — плохо, и почему), а кроме того, они имели большое консолидирующее значение. Чтецы, обычно работающие в одиночку, познакомились друг с другом в работе, в творческом поиске… Многие исполнители раскрылись в таких встречах с новой, ранее неизвестной стороны.

Концертная часть завершалась коротким обсуждением, в котором могли принять участие все желающие, а С.Ю. Юрский подводил итог и вручал памятные «призы президента» (обычно книжки с дарственными надписями), причем, его оценки принимались с абсолютным доверием.

Наряду с «Третьим понедельником» в ЦДА ВТО в этот период продолжали идти традиционные чтецкие вечера — премьеры новых работ, юбилейные концерты и т. д.

…Это был последний (во всяком случае, так дело выглядит на сегодняшний день), краткий взлет чтецкого искусства, затронувший не только Москву и Ленинград, но и периферию. Результатами деятельности секции чтецов ВТО (в которую, помимо Юрского, входили А. Кузнецова, Я. Смоленский, А. Кутепов и другие артисты) стали три чтецких Всероссийских конкурса, проведенные под руководством С.Ю. Юрского и с благословения М.И. Царева, тогдашнего председателя ВТО.

1984 г. — Конкурс им. Н.В. Гоголя (к 175-летию со дня рождения).

1987 г. — Конкурс им. А.С. Пушкина (к 150-летию памяти).

1990 г. — Конкурс им. Б.Л. Пастернака (к 100-летию со дня рождения).

Эти три конкурса, проведенные после большого перерыва, несомненно стимулировали жизнь жанра, — участников было очень много, они съезжались со всех концов России… Конкурсы 80-х годов явились серьезным событием тогдашней культурной жизни.

Лауреатами конкурсов стали: Юрий Авшаров, Александр Филиппенко, Павел Любимцев, Игорь Озеров, Андрей Семин, Наталья Кудрявцева, Александр Яцко, Владимир Богданов и Евгений Ганелин, Ольга Малько, Владимир Завьялов, Анатолий Солодилин, Надежда Николенко, Елена Кайранская, Сергей Михайловский, Юрий Голышев и др.

Павел Любимцев. Путешествие по собственной жизни. Книга воспоминаний. Издательство “Навона”, 2013

ЧТЕЦКАЯ ДОЛЯ

Восьмидесятые годы XX века – время самого последнего (на моей памяти) взлёта активности артистов-чтецов. Этот взлет, безусловно, связан с усилиями секции мастеров художественного слова ЦДА (Центральный дом актера ВТО). Председателем секции в 1983 году был избран Сергей Юрьевич Юрский.

Этот артист был кумиром моей юности.

Сначала — как Остап Бендер из фильма Михаила Швейцера. «Золотого телёнка» я знал чуть ли не наизусть и мог цитировать роман большими кусками. К слову замечу, что таких книг в моей жизни было три: кроме романов Ильфа и Петрова, представляющих собою одно двухчастное произведение, моим особенным вниманием пользовались когда-то «Мёртвые души» Гоголя и «Мастер и Маргарита» Булгакова. Обе книги я теперь не перечитываю, потому что на определённом этапе жизни поймал себя на том, что, проходя глазами текст, знаю каждую следующую фразу. Любопытно, что при всём несходстве три любимые вещи имеют юмористическую специфику. Но, простите, я отвлёкся.

Героя «Золотого телёнка» Юрский, по-моему, сыграл идеально! В непростой роли Бендера он достиг абсолютной убедительности, ибо раскрыл в «великом комбинаторе» не жулика, а поэта. «Романтика с перебитыми крыльями», «последнего лишнего человека в русской литературе». Фильм многие упрекали в том, что он недостаточно смешной. Не согласен! Достаточно смешной. Но суть картины печальна, как печальна судьба яркого человека, которому «скучно строить социализм».

С 69-го года Сергей Юрский вошёл в мою жизнь. Я смотрел кинокартины с его участием, читал посвящённые ему статьи и мечтал увидеть любимого актёра на сцене ленинградского БДТ и на эстраде. И увидел.

Середина 70-х – трудное время в биографии Сергея Юрьевича. Он об этом сам написал в книжке «Игра в жизнь». Именно тогда обозначились противоречия в его взаимоотношениях с Товстоноговым, не желавшим допускать Юрского к режиссуре, а главное – Юрского стало зажимать ленинградское партийное начальство, сильно его невзлюбившее… Словом, происходило медленное и мучительное отделение актёра от родного города и от театра, в котором он столько сыграл.

Я, конечно, не знал об этом.

Успел увидеть моего кумира в четырёх ленинградских ролях (не пишу сейчас о ролях московских; их я видел много и немало ещё увижу). Сначала был Виктор Франк в «Цене» Артура Миллера. В этой роли Юрский поражал непрерывностью второго плана: занимаясь мелкими бытовыми проблемами, беседуя с женой, договариваясь со старьёвщиком, которому надо было продать оптом все вещи из бывшей квартиры, бурно выясняя отношения с братом, он всё время вспоминал и обдумывал свою нескладную жизнь. Этот процесс актёр никак не проявлял, просто в его голове неостановимо копошились мысли: горькие, светлые, печальные… Зал чувствовал это безошибочно! Потом я увидел Юрского в роли Генриха IV. Сергей Юрьевич играл мощно, с безукоризненным чувством стиха и шекспировской парадоксальностью. Эти две его роли я посмотрел в зимний питерский приезд 72-го года. При следующем визите я попал на «Беспокойную старость» Л. Рахманова, спектакль, поставленный к 100-летию В.И. Ленина и … ставший подлинным художественным событием! Такое бывало в истории БДТ.

В этом спектакле с очень выразительно решённым пространством (несколько сценических планов «раскрывали» громадную профессорскую квартиру, позволяя действию идти одновременно в нескольких помещениях) главный успех был заключён, конечно в актёрских работах. Юрский и Эмма Попова чУдно (просится именно это слово) играли супругов Полежаевых: старого учёного и его вечную Марью Львовну. Оба были удивительно точны в возрастной харАктерности. Будучи молодыми (по сорок с небольшим), они весьма тонко передавали психофизику семидесятилетних интеллигентов, по-старчески глядели, по-старчески говорили и думали… Сегодня эта культура почти исчезла в театрах, уступив место бездарно-типажному подходу: «На роль старика возьмем старика, на роль немца пригласим немца, а в роли одноногого займём настоящего инвалида. Чего мучиться-то?!» И бедное актёрское искусство, свершившее такие чудеса и в театре, и в кино, нивелируется, мельчает, уходит… Впрочем, я опять отвлёкся.

До глубины души трогала в игре Поповой и Юрского любовь друг к другу. Любовь старых людей, прошедших рука об руку всю жизнь.

И ещё: товстоноговский спектакль крайне деликатно подходил к теме – интеллигенция и революция. Большой режиссёр словно пытался втолковать власти, как надо относится к людям. Не только к выдающимся учёным (прототипом профессора Полежаева, безусловно, является К. А. Тимирязев), но – к людям вообще. К каждому из людей. Такой вот был идейный итог в изначально «датском» (то есть к дате поставленном) спектакле.

Наконец, булгаковского «Мольера» в постановке Сергея Юрьевича, игравшего при этом главную роль, я видел даже дважды.

Спектакль БДТ задал всем дальнейшим воплотителям этой пьесы такую высокую «планку», до которой пока, на мой взгляд, не дотянулся никто. В актёрской индивидуальности Юрского есть сочетание крайностей, необходимое для роли булгаковского лукавого комедианта: лирик и эксцентрик, комик и трагик. Мольер в «Кабале святош» – гениальный шут по профессии, но общий смысл роли глубоко драматичен: Художник, раздавленный сапогом Бессудной Тирании… Не может Мольера играть просто хороший пожилой актёр (даже очень хороший). Этого мало. Надо убедить зрителей, что это – Мольер, великий драматург и лицедей.

В спектакле Юрского всё это было. Как артист он выиграл самый рискованный бой: оказался убедителен во фрагментах из мольеровских комедий! Как известно, Булгаков был решительно против того, чтобы всталять в свою пьесу тексты саркастического галла. Спорил со Станиславским, проявлял неуступчивость, упирался. Боже, как это понятно! Ведь, играя эти сцены, современным актерам придется доказать, что они лучшие комики на свете. А доказать это ой, как непросто! «Так уж лучше пусть сцена мольеровского театpa останется «где-то там»… В дымке арьерсцены, среди мерцающих огней и отголосков зрительского хохота». Талант Булгакова – в этой тактичности, в драматургическом целомудрии, в деликатности.

Разумеется, постановщики «Кабалы святош» частенько нарушают запрет драматурга, вводят в спектакль сцены из мольеровских пьес.

На это, как правило, неловко смотреть. Только в БДТ риск оказался оправданным. Играя фарс «Летающий доктор» и интермедию «Версальский экспромт» товстоноговские актёры демонстрировали экстра-класс! Бешеный темп, бритвенная чёткость реприз, абсолютная раскованность, танцевальность, заразительность… Всё было лихо! И ясно становилось: если так играть Мольера, то можно включать его сцены в пьесу Булгакова.

Главную же тему пьесы – Художник и Власть – Юрский вёл проникновенно и горько. Затравленный гений вызывал в зале подлинное сопереживание, тревогу, боль…

Отдельная тема этой главы – Юрский-чтец. О его программах написано много, причём писавшие нашли очень точные слова для раскрытия специфики существования Юрского на литературной эстраде.

«Устойчиво-неустойчивая», словно мерцающая форма общения артиста с залом всегда притягивает, манит, завораживает. Кажется, что сейчас он в своей нескончаемой импровизации перейдёт некую грань, бросит авторский текст, заговорит своими словами… И особое удовольствие зритель испытывает от воздействия личностной содержательности актера, от обаяния Юрского и его неповторимого артистизма.

Первая «юрская» пластинка появилась в нашем доме в начале 70-х и была заслушана мною буквально до дыр! Я и сейчас бережно храню ее. Текст диска составлен из очень разных произведений; на одной стороне – Пушкин и Пастернак, на другой – Мопассан, Зощенко и Милн. Каждая вещь помнится почти наизусть, и интонации настолько «въелись» в сознание, что от них невозможно отстраниться. Читая с эстрады «Графа Нулина», я порой неосознанно «цитирую» мелодику речи Юрского, хотя и стараюсь этого не делать.

… Весь концертный репертуар Сергея Юрьевича прослушан мною за долгие годы – и не раз! Могу с удовольствием выделить самые любимые работы: Шукшин – «Сапожки» и «Обида». Гоголь – «Сорочинская ярмарка». Бёрнс – «Весёлые нищие». Жванецкий — «Он таким не был…». Пушкин – «Граф Нулин». Может быть, что-то я пропустил? Хотя, нет. Самое дорогое моему сердцу – назвал.

Вновь прошу у читателей прощения за то, что отвлекаюсь, теряю нить повествования. Речь ведь идёт об искусстве звучащего слова и о работе секции чтецов Центрального дома актёра.

На шумном собрании в гостиной ЦДА, которое состоялось, кажется, зимой 1983 года, Юрский был единогласно избран «чтецким президентом». Тогда чтецы Москвы и области чуть ли не впервые увидели друг друга, как говорится, «в массе».

«Кворум был велик». (Ильф и Петров)

Солистов-рассказчиков оказалось в общей сложности более сотни. Руководившие сборищем (Смоленский, Кутепов, Кузнецова) в один голос говорили о том, что жизнь секции следует решительно обновить, что застой губителен для дела, и так далее… Предыдущий председатель секции чтецов Сурен Акимович Кочарян ушёл из жизни в 1979 году, и с тех пор все несколько «подзакисло».

Сергей Юрьевич в кратком ответном слове заявил, что чтецам следует прежде всего хорошенько познакомиться друг с другом.

«Мы ведь живём одиночками, – сказал он, – и программы готовим в уединении, и выступаем сольно. Предлагаю новую форму работы секции артистов-чтецов: «Третий понедельник». Понедельник для актёров – день, как правило, не рабочий. Так вот: в третий понедельник каждого месяца мы будем встречаться и… читать друг другу. Работать на заданную (каждый раз новую) тему».

Далее Юрский сказал, что о темах всех будет предварительно извещать Надя Калинина… (Надежда Михайловна Калинина была в дальнейшем верной помощницей Сергея Юрьевича. Её смело можно назвать идеальным организатором, душой секции! Человек бесконечно ответственный, волевой и при этом скромный, Надя очень много сделала для того, чтобы все планы «чтецкого президента» были реализованы).

Регламент «Третьих понедельников» был разработан чётко. Как правило, в каждом вечере было десять участников, определяемых путём жребия. Хронометраж выступления каждого – десять минут. Темы… Тут президиум секции проявлял замечательную изобретательность. Были темы, связанные с любимыми авторами. К примеру, все читают Пушкина. Или Есенина, или Пастернака…

Были откровенно соревновательные вечера – однажды члены секции четырежды прослушали «Юбилейное» Маяковского! Была порой заковыристая тематика: «Подхватить интонацию, сюжет, образный строй предыдущего выступления!» Или такое задание: одно стихотворение по выбору участников и кроме того обязательная программа — финал шестой главы «Онегина» («Прощание с юностью»).

Тема «На бис!» предполагала не десять, а двадцать участников, читавших свои пятиминутные «бисовки». 

«Наш Декамерон» – комические и скабрезные новеллы разных эпох…

Я называю только то, что сохранилось в памяти. Пригласительные билеты ЦДА с краткими пометками о том, кто, как и что читал, я отдал в РГАЛИ…

«Третьи понедельники» дали московским чтецам (из Государственной филармонии, из Областной и из «Москонцерта») очень много. Артисты перестали «консервироваться в собственном соку» и многому друг у друга научились. На клубных вечерах секции артистов-чтецов у многих (и у меня в том числе) сформировалось представление о богатстве возможностей жанра, о подлинной художественности чтецкого искусства.

Очень приятно вспомнить о том, что я был активным участником всех «Понедельников» и даже несколько раз удостаивался благосклонного внимания и личных призов «Президента». Эти сувениры, как и книги Сергея Юрьевича с памятными надписями, с гордостью храню и показываю знакомым. Автографы Юрского сложились для меня в короткое послание от бесконечно почитаемого человека:

«Павел! Побеждать на нашем конкурсе – большой труд и большая честь. За точность исполнения задания конкурса, за обаяние – поздравление и привет.
13-й «Третий понедельник»
20.05.85 С. Юрский»

«Павел! За те 5 лет, что мы знакомы, я видел становление Мастера. Очень радуюсь Вашему восхождению к гармонии.
27.11.88. Искренне Ваш С. Юрский»

«Издавна дорогому Павлу Любимцеву артисту, оратору, писателю и нежной душе. 14.09.10» (Уже?!) Дружески С. Юрский». 

В общей сложности «Юрский период» жизни чтецкой секции продлился семь лет. В начале 90-х Сергей Юрьевич сложил с себя «президентские полномочия», так как был особенно сильно загружен работой – и актёрской, и режиссёрской, и литературной. Что поделаешь! Ведь всё на свете когда-нибудь кончается.

Главным итогом серьёзного творческого труда Юрского в секции артистов-чтецов ЦДА стали три Всероссийских конкурса, которые он организовал и провёл, что называется, на высшем уровне! И средства в министерстве Сергей Юрьевич «выбил», и жюри было составлено яркое, по-настоящему представительное, и телевидение каждый раз было приглашено — снимать заключительные концерты.

В 1984 году конкурс был посвящен Н.В. Гоголю (175 лет со дня рождения), в 1987-м – А.С. Пушкину (150 лет памяти), а в 1990-ом – Б.Л. Пастернаку (100 лет со дня рождения). Перед первым Всероссийским смотром «Президент» волновался, говорил, что если не наберётся достаточно участников, проведём не конкурс, а фестиваль… Участников оказалось очень много! Труднейший (даже для выучивания) Гоголь собрал десятки исполнителей со всей Руси Великой (на втором туре в списке были артисты, прибывшие с Дальнего Востока), и картина сложилась чрезвычайно интересная.

Лично для меня два лауреатства, полученные из рук Юрского (одна из третьих премий в 84-м году и одна из вторых – в 87-м) подвели черту под первым профессиональны десятилетием.

Павел Любимцев о дисках, записанных Сергеем Юрским — радиопрограмма к 50летию фирмы «Мелодия», 2014

Павел Любимцев. Третий перевал. Не только о самом себе. Издательство «Навона», 2019

Первую роль — хоть и небольшую, но роль, —  имеющую  начало, середину и конец, — я сыграл в фильме Сергея Юрьевича Юрского «Чернов/Chernov«.  Меня порекомендовал режиссеру Серёжа Маковецкий (…) В фильме Юрского он был утверждён на одну из неглавных ролей.   И вот, когда речь случайно зашла о том, что нет исполнителя для роли инспектора оркестра по фамилии Свифт, Маковецкий назвал моё имя.

Юрский меня знал по работе чтецкой секции Московского дома актера, где он был в то время руководителем. Сергей Юрьевич относился ко мне с  симпатией и всерьёз. Он предложение Маковецкого принял.

И я сыграл в его фильме!            

Это, конечно, было счастье: такой букет замечательных людей рядом!Сам Юрский — режиссёр и партнёр; оператор — Михаил Агронович (незадолго до этого все были потрясены его работой в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе); музыку к фильму написала дочь Владимира Познера Екатерина Чемберджи; в кадре рядом — Андрей  Смирнов, Елена Коренева, Елена Яковлева… Сказка просто! 

Сюжет повести Юрского, по которой поставлен его фильм, достаточно непрост. Речь идёт о двух сходящихся и финале вариантах жизни одного и того же  человека — Петра Чернова.

Он — архитектор, затурканный советский интеллигент эпохи застоя. Есть у Чернова хобби: в своей большой комнате в коммунальной квартире он строит подробнейший макет железной дороги — с вагончиками, семафорами, мостиками, заоконными пейзажами. Какая-то получается красивая «заграница”. Швейцария?! Каталония?! Полкомнаты занимает этот роскошный макет.

И вот в мечтах Чернов…едет по этой дороге! А там он совсем другой человек — свободный, богатый, праздный. Этакий  «задумчивый европейский странник».  Так и развиваются в повести и в фильме Юрского эти две линии, причём, каждая завершается тупиком!

Так захотелось просто быть в пути
И ехать в поезде. Поехал...
А с поезда сошёл, - и некуда идти.
(Такубоку Исикава)

Что за роль у меня там была?

По ходу «заграничной» части сюжета в поезд грузится симфонический оркестр. С ним — знаменитый дирижёр (его играл сам Юрский) и выдающаяся пианистка (Елена Коренева). Так вот, инспектора оркестра я и играл. Этот самый Свифт (почему такое имя?) суетливый администратор, постоянно попадающий в невероятные ситуации.

То выясняется, что поезд прибудет по месту назначения за два часа до концерта и, стало быть, надо организовывать генеральную репетицию в салон-вагоне и репетировать на ходу. То поезд захватывает террорист, требующий освободить каких-то заключённых, отбывающих срок в барселонской тюрьме.

В конце концов оркестрантов высаживают на каком-то тёмном полу станке, а заложники (господин Пьер Chernov, дирижёр и пианистка) едут дальше вместе с террористом — навстречу своей гибели.

Последний план моей маленькой роли: залитое слезами лицо  Свифта. который более всего на свете любит музыку и своего грозного маэстро. Так объяснял мне Юрский.

О нём, моём (и не только моём) «властителе дум», мне всегда очень приятно размышлять. Как и о моём кинодебюте в  его фильме «Чернов. Chernov».

Лирическое отступление. Сергей Юрский

Творческая биография Сергея Юрьевича необыкновенно богата и разнообразна!

Ошеломляет простое перечисление всего, чем он занимался.

В самом деле: артист театра, кино и литературной эстрады, — причём, во всех трёх сферах сделано очень много и очень успешно!), режиссёр в театре, в кино и на телевидении (и здесь — большой список удач!), серьёзный литератор, автор талантливых стихов, художественной и мемуарной прозы, глубоких искусствоведческих статей.

По-настоящему образованный человек (среди актёров — довольно редкий случай), владеющий иностранными языками (даже сыгравший роли за рубежом, исполнявший чтецкие номера — вне родного языка!), высокий интеллектуал.

Баловень судьбы?! Редкостный удачник? Судя по его автобиографическим книгам, вовсе нет. Жизнь Юрского содержательна, но было в ней очень много всего. Разного.

Так в чём же феномен этого замечательного артиста?!

На мой взгляд, тут важны два момента: своевременность судьбы и подлинная порядочность. Сергей Юрский «прозвучал» в эпоху Оттепели; он не просто «шестидесятник»; и нём с необыкновенным обаянием и талам том выразилось это время, время добрых надежд и наивных искании. 

Пишу эти строки и понимаю, что Оттепель — период растущих противоречий; сегодня это очевидно. Пусть так! Юрский выразил и реализовал лучшие черты времени его молодости.

И ещё: Сергей Юрьевич никогда не делал того, чего достойный человек делать не должен! Не стану расшифровывать эту фразу: она не нуждается в расшифровке.

Именно так: хорошим человеком! — он прошёл свой жизненный путь…

Пока книга писалась, Юрского не стало. Как это печально…

Сергей Юрский о Павле Любимцеве (Из программы «Ближний круг. Павел Любимцев». Телеканал Культура.)