Сегодня день рождения Сергея Юрьевича Юрского. 

Все эти дни после его ухода ощущаю, как будто он мой родственник. 

Мне посчастливилось с ним встретиться, коротко поработать и услышать более чем комплементарные слова. Когда Женя Васкевич (Yevgeniy K‘banchik), прислал сценарий последней новеллы про стариков, я, прочитав, сразу представила Юрского. Было очевидно, что сыграть это должны большие актеры, и Сергей Юрьевич с его голосом и интонациями мгновенно появился перед глазами. И вот, найдя его домашний телефон в книге кинематографистов, я звоню и оставляю сообщение на автоответчике. Что, мол де, я, такая-то, хотела бы, чтобы он озвучил одного из персонажей мультфильма. Сергей Юрьевич перезвонил. Подробно расспросил, о чем фильм и попросил принести полный сценарий, несмотря на то, что его участие предполагалось только в одной новелле. «Деньги для меня второй вопрос. Я сначала должен прочитать». Прочитав, он снова перезвонил и согласился. «Очень грустный у вас фильм будет», — сказал. Спросил про свою партнершу. Я ответила, что хотела бы записать Алису Бруновну Фрейндлих, но не могу дозвониться. «Алиса – это хорошо, но попробуйте Тенякову», — был мне совет. В этом «попробуйте», как это ни иронично прозвучало, присутствовал абсолютный серьез и такое же абсолютное уважение к свободе моего решения. 

Впервые мы увиделись в день записи. Я встречала их у входа в музыкальную школу им.Мурадели, где находилась студия звукозаписи. По Пречистенке ко мне приближались двое людей, почти растворившиеся в сером промозглом утре. «Вот наш автор», – представил меня Наталье Максимовне Теняковой Сергей Юрьевич и сдержанно, но доброжелательно улыбнулся. С её стороны чувствовался небезосновательный скепсис по поводу всего этого мероприятия – всё-таки я для них человек с улицы. Показала эскизы, объяснила, что движение будет сниматься под их игру. А дальше, я подсмотрела, Сергей Юрьевич держал полстраницы с нехитрым текстом, ходил по коридору из стороны в сторону, репетировал и вживался в эту небольшую роль так, в моем представлении, как если бы выходил на сцену огромного зала со зрителем. И когда сели за микрофоны, и началась запись, это было чудо перевоплощения и вживания артистов в персонажей. И чудо наблюдения с расстояния полуметра, сколько тонких нюансов может быть передано в нескольких междометиях, вздохах, простых репликах. 

Записали три дубля. Четвертый был записан по желанию Сергея Юрьевича и Натальи Максимовны после того, как были прослушаны предыдущие. В фильм вошел гибрид из всех четырех. Прошло пять лет, это видео пересмотрела сегодня впервые с тех пор, подрезала лишнее. Оно делалось в тот момент исключительно для наших профессиональных нужд – многократно и тщательно просматривался материал, некоторые жесты и мимика были присвоены персонажам. 

Запись была зимой 2013-го. До окончания съемок фильма оставалось еще, как потом выяснилось, три года. Потом был премьерный показ на открытом российском фестивале анимационного кино в Суздале с ужасной проекцией и жутким ощущением полного провала после. Опираясь на закон сохранения энергии, я была ошибочно убеждена, что энергия, вложенная в эту работу, должна тут же мне вернуться в виде приятия и понимания ее всем миром сразу, и восполнить ту невероятную пустоту, которую знает любой, кто сталкивался с процессом полного погружения на длительное время в свое дело. Со мной, увы, на тот момент и еще долгое время после, этого не случилось, и я постепенно начала смиряться с тем фактом, что вот он, как раз тот случай, когда работа сделана «в стол». 

Весной 2015-го, я позвонила Сергею Юрьевичу из того соображения, что корректно было бы отнести диск с этим фильмом, как свидетельство об окончании не только моей работы. Позвонила, готовая к тому, что может быть меня и не вспомнят – три с половиной года – срок, но услышала: «Привет-привет! Конечно помню, это была очень необычная работа!» 

Отнесла диск с фильмом. Да и забыла думать. 

И снова Сергей Юрьевич перезвонил: «Пожалуй, до сих пор не видел работы, которая бы с такой нежностью говорила о печали. Невероятная печаль. И невероятная нежность». Спросил, какова судьба этого фильма. Я честно сказала, что не в восторге. «Вы сделали такую работу!» – и дальше он говорил на протяжении наверно минут двадцати. Такой подробной вдумчивой речи я не слышала больше ни от кого. О том, что «ритм фильма и музыка очень точны», о том, что «этот фильм – протест, большая смелость сделать его при нашей жизни, которая жесткая и стоит с топором». Но самое парадоксальное было: «Вы делали эту работу, ни на кого не оглядываясь, и у Вас это получилось!» И уже в конце сообщил: «Мы с Натальей Максимовной, как водится в фильме, за Вас выпили», – и передал от неё поклон и поздравления и поздравил еще раз сам. 

Закон сохранения энергии в тот важный момент был восстановлен. И как будто бы после этого телефонного разговора все пошло вверх. Случились другие показы. Случился вечер в театре Е.А.Камбуровой, из тех редких, которые запоминаются на всю жизнь, его я и считаю настоящей премьерой. Сергей Юрьевич Юрский в нем участвовал. И держал длинный и важный монолог. И я снова совсем не ожидала, поскольку думала, что все уже сказано в разговоре. 

А еще спустя два года, когда вышел альбом «22-й троллейбус и другие этюды», где есть эссе В.Шендеровича и мой акварельный портрет о Юрском, захотелось его подарить, и я отнесла две книжки, вторая была «Хеломские обычаи» – по мультфильму, снятому по стихотворению Овсея Дриза. 

И снова – от него звонок: «Вы, непостижимым образом, – росток идишистской культуры, которую похоронил мой ближайший друг Симон Маркиш. Всю жизнь на эту тему у меня с ним были споры. И вот Вы, современная девушка, – для меня какое-то совершенно необъяснимое особняком стоящее явление. Я это еще на том вечере почувствовал. Облака ручной работы… Ведь облака – они сами мощные. А у Вас – именно облака ручной работы. Я Вам очень благодарен. В этом всем – невероятная какая-то скромность. Такое отсутствие претензии – вызывающе!»

И пусть сейчас это цитирование выглядит не скромно совсем, и, скорее всего, многое Сергей Юрьевич говорил с авансом. Горжусь, очень благодарна, и всегда буду помнить, что эти слова и встреча в моей жизни есть.