Андрей Максимов, писатель, драматург. / Станислав Красильников/ТАСС

16.03.2025 21:34

16 марта Сергею Юрьевичу Юрскому исполнилось 90 лет. Вообще-то я убежден, что Юрский — это прилагательное. Приложи его к любому существительному, и существительное окрасится, изменится, поменяет смысл.

Не у всех, конечно, получится прожить по-настоящему Юрскую жизнь. Что ее характеризовало более всего? Темп. Свою книгу «В Безвременье» Сергей Юрьевич подарил мне с надписью «Безвременье мы прожили вместе». Много общались. Много гуляли — были соседями. Сергей Юрьевич никогда не ходил медленно. Даже если спешить было некуда. Даже если после репетиции: «Давайте просто пройдемся». Ходил так быстро, что казалось: он разбегается перед взлетом. Нередко ему взлететь удавалось.

Например, на сцене. Читал стихи так, словно делился с нами чем-то сокровенным и важным. В этом смысле не имеет значения, что именно читал: смешную «Балладу о королевском бутерброде» или мучительное «На даче спят». Всегда и только — от себя, от первого лица. Именно поэтому Бродскому не очень понравилось, как он читает его великие стихи. Юрский читал лучше автора.

Юрская игра: трагическая клоунада высшего класса. Это когда так смешно, что хочется плакать

Юрское существование на сцене или на экране тоже не всем дается. Потому что — глубокое. Его Груздев в «Месте встречи…» по сути — эпизод. У Юрского превратился в образ, в символ эпохи.

Юрский умел одновременно играть абсолютно живого, невероятно узнаваемого человека и в то же время — образ и символ. Его дядя Митя из великой картины Владимира Меньшова «Любовь и голуби» — человек узнаваемый и метафорический одновременно.

Юрская игра: трагическая клоунада высшего класса. Таков Остап Бендер или Импровизатор из поразительных картин Михаила Швейцера. Трагическая клоунада — это когда так смешно, что хочется плакать. Не вспомню, чтобы в его ролях вовсе не было иронии. Но и пошлости — ради насмешить — не существовало также.

Юрская игра — это существование на грани жанров. Шаг влево, шаг вправо — пропасть. Не падал. Потому что актерский талант и ум. Не столь уж частое сочетание.

Сергей Юрьевич разрешил мне приходить на репетиции его спектакля «Орнифль, или Сквозной ветерок» по пьесе Ануя. На этих, а потом и на других репетициях, в разговорах, в неспешных беседах быстро шагающих людей я научился всему самому главному, что умею в театре.

Юрские репетиции. Абсолютное уважение к артистам. Разбор подробный и точный. Все делается для того, чтобы артисту помочь. Он — да — мог опоздать на репетицию, но при этом план работы всегда выполнялся.

Юрский создал первую в России театральную антрепризу «АРТель АРТистов». Играли «Игроки XXI» по Гоголю. Знаменитые артисты из разных театров. И ровно сорок репетиций — цифра, завещанная Товстоноговым: спектакль должен создаваться ровно столько. Все получилось. Критика ругалась. Народ валом валил. Нормально. С талантливыми работами такое нередко происходит.

Именно в режиссуре Юрского сыграла свой последний спектакль великая Раневская. «Правда хорошо, а счастье лучше» на сцене театра Моссовета. Ее появление было решено так: сначала раздавался голос, а потом появлялась актриса. Всегда — овация. Некоторые в зале не выдерживали и вставали. Посредине спектакля. Про характер Раневской известно всем. Юрский справился. Спектакль был замечательный. С чудесными актерскими ролями — не только Раневской. Об этих репетициях Юрский написал воспоминания, а потом сам их прочел. Кому интересно — поинтересуйтесь.

Юрская проза. Сначала я думал, что в прозе Сергей Юрьевич договаривает то, что не договорил в своих ролях. Нет. Чисто теоретический вывод. Когда-то у меня возникла мысль поставить по какой-нибудь прозе Юрского спектакль. Не нашел. Его проза не театральна. Она… прозаична. Юрский — не театральный деятель, который балуется прозой. Он — писатель.

По одной из собственных повестей «Чернов/Chernov» Юрский снял фильм. Как режиссер. Увы, картина осталась единственной. Юрского кино не получилось. Но лента чудесная. На самом деле редкая история про то, что такое свобода и несвобода. И как сделать так, чтобы никакие внешние обстоятельства не уничтожали твое внутреннее ощущение свободы.

Между прочим это именно Юрский превратил режиссера Андрея Смирнова в актера Андрея Смирнова. Для своей картины он искал лицо уставшего интеллигента примерно сорока лет. Но не было таких в советском кино. Нашел Смирнова. Андрей Сергеевич стал популярным артистом.

Юрская личность. О, это серьезно. То, к чему можно тянуться, но достать тяжело. Юрская личность — это человек, который, если видит, — то подробно, или не видит вовсе. Если принимает к сердцу, — то близко, или не замечает вовсе.

Я видел, как страдал Юрский по поводу некоторых событий в стране и театре. (Не будем вдаваться в подробности, не о том речь.) Страдал, понимаете? По поводу одной интерпретации классики, которую сделал давно знакомый Юрскому режиссер, Сергей Юрьевич сказал мне: «Я воспринимаю этот спектакль как личную трагедию».

Юрская личность. То, к чему можно тянуться, но достать тяжело

У Юрской личности не бывает позы. Жизнь не была сценой, он на ней не играл. И страдал и восторгался по-настоящему.

В конце жизни ощущал себя невостребованным. Хотя невостребованными были все мы: невостребованными искусством, яркостью, подлинностью.

Вот и наступило время Юрского бессмертия. Он будет с нами всегда. Его спектакли, роли, книги. Юрское дело — всегда впереди нас — то, к чему стоит стремиться. И нам надо учиться быть востребованными Юрской жизнью, Юрским творчеством, Юрским талантом.

Андрей Максимов

писатель, телеведущий, режиссер

Что говорил Сергей Юрский о театре, радости и самодисциплине https://rg.ru/2025/03/16/chto-govoril-sergej-iurskij-o-teatre-radosti-i-samodiscipline.html