«В поисках радости» В. Розова –  Олег. Режиссёр И. П. Владимиров. Премьера состоялась 5 декабря 1957.

Сергей Юрский: Лучшего названия для актера, который начинает свою жизнь в театре, вообще нельзя придумать. «А как называлась первая пьеса, в которой вы играли? – «В поисках радости» (СЕРГЕЙ ЮРСКИЙ: «ТАБАКОВ – ЧЕЛОВЕК С ТЫСЯЧЬЮ ЛИЦ» — Teatral.ru 2018)

  • Олег — С.Юрский
  • Олег — С.Юрский, Геннадий — К.Лавров
  • Фира — ?, Олег — С.Юрский, Вера — ?
  • Леонид Павлович — Е.Копелян, Олег — С.Юрский, Фёдор — В.Стржельчик, Геннадий — К.Лавров, Николай — И.Заблудовский, ???, Леночка — З.Шарко
  • Николай — И.Заблудовский, Олег — С.Юрский.
  • Геннадий — К.Лавров, Олег — С. Юрский, Клавдия Васильевна — О. Казико, Николай — И.Заблудовский.
  • Сцена из второго акта

На этой странице:

  • Сергей Юрский. Обретение радости.
  • Сергей Юрский. Из книги 14 глав о короле
  • Сергей Юрский. Содружество муз / к проблеме творческого взаимодействия. (выступление в дискуссии) — Вопросы литературы, 1964, 3
  • Сергей ЮРСКИЙ. Из интервью «Относиться к Пушкину по-пушкински». «Литературная Россия», февраль 1978
  • А. Кочетов. «В поисках радости»// Вечерний Ленинград. 1958. 21 янв. 
  • Т.Б. Многообещающий дебют. Театральный Л-д, 1958, No2
  • Е. Калмановский. МОЛОДОСТЬ НАШЕЙ СЦЕНЫ  — журнал «Нева» №10 1958
  • По следам первой роли. Юрий Алянский. Журнал Театр и жизнь,1958
  • Азеран Р. Актерская биография начинается // Театральная жизнь. 1961, №3
  • Из книги Беньяш Р. М. Без грима и в гриме: Театральные портреты. Л.; М., 1965. 224 с 
  • Наталья Крымова. Юрский. — в книге «Имена»- Москва: «Искусство», 1971.
  • Белинский А. Из книги «Записки старого сплетника.» СПб.: Библиополис, 1994

Сергей Юрский. Обретение радости

На дату посмотрите, я пишу эти строки в 2017 году, а тогда… Тогда шёл незабвенный для всех нас 1957! То есть ШЕСТЬДЕСЯТ лет назад! 1957-ой! Ой! Незабвенный для нас, советских людей. Потому что поверилось тогда — кончился сталинизм, пришло обновление. И только что грянул ВСЕМИРНЫЙ фестиваль молодёжи и студентов! Мы — это молодежь и студенты, впервые почувствовавшие возможность движения, впервые увидевшие перспективу.

ТЕАТР стал обновляться! Обожаемый нами, желанный ТЕАТР, который уже давно стал заметно ветшать и загнивать, вдруг дал свежие ростки. Сразу в нескольких местах, по-разному, но одновременно. В том числе и в Ленинграде. Прежде всего Товстоногов — сперва он поднял на дыбы Театр Ленинского Комсомола, а потом, получив возможность возглавить Большой Драматический имени Горького, начал с нуля, резко обновил труппу молодёжью и с небывалой скоростью предъявил новых авторов, новые жанры, новых актеров (а если это были прежние и знаменитые даже актёры, под руководством Гоги они изменились даже до неузнаваемости) в каком-то новом способе общения на сцене и общения со зрителем.

Премьеры выпускались каждые 2-3 месяца. Товстоногову нужны были помощники — надёжные, бодрые и неутомимые. И он их находил. Тогда ими стали Роза Сирота и Игорь Владимиров, чуть позже Рубен Агамирзян и Зиновий Корогодский. Все четверо вошли в историю как выдающиеся самостоятельные мастера — руководители, создатели собственных школ и направлений в искусстве. Но тогда, в их молодые годы, в расцвете «оттепели», которая пробудила творческий нерв в стране, казалось намертво замороженной, все они начинали под знаменем Товстоногова. Под его рукой — твёрдой и иногда беспощадной, и (что было очень важно!) под защитой его авторитета.

А мне было 22 года, и я был студентом 2-его курса Театрального института. Позади были еще три года учения на юридическом факультете Ленинградского университета и целый набор сыгранных ролей в очень заметном Университетском любительском театре. Позади были попытки, сомнения, опасения… катастрофа этого года, разрубившая жизнь надвое — внезапная смерть отца. Юрия Сергеевича Юрского, человека известного и уважаемого в театральных кругах. Всё памятно, но всё это было позади!

Ослепительной реальностью был БОЛЬШОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР  на реке Фонтанке и БОЛЬШОЙ (в смысле, ВЫСОКИЙ и ШИРОКИЙ), с покоряющей внешностью победителя, с ослепительной улыбкой режиссер спектакля «В поисках радости»по пьесе Виктора Розова — ИГОРЬ ПЕТРОВИЧ ВЛАДИМИРОВ !

Да, мой первый режиссер в профессиональном театре — Игорь Владимиров. А «В поисках радости» — первая САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ режиссёрская работа Владимирова в БДТ. Так всё сошлось и так всё заполнилось той волной свежей жизни, что никогда не забыть, а из нашего сегодняшнего далека, честно сказать, и поверить трудно.

Мы начали 30 сентября и твёрдо знали, что премьера будет 5-го декабря. Два месяца! И никаких разговоров типа: «Ну, покажем, когда будет готовы»…, или «Нет, нет, театр не завод! Мы не болванки вытачиваем, мы ищем подлинную правду человеческих отношений…» Боже мой, я из театральной семьи, знаю цену этим разговорам! Это они подточили веру в Систему Станиславского, они довели театр до сегодняшней разрухи. А тут в блаженном театра БДТ на Фонтанке, 65 тридцатого сентября 1957-го года ничего этого не было!

И представленный нам Товстоноговым, безмерно обаятельный молодой Игорь Владимиров сказал: «Пьеса мне очень нравится. Надеюсь, вам тоже. Сейчас мы её прочтем по ролям, и завтра начнем репетировать. Учите текст.»

И всё!!! И на этом закончился знаменитый «ЗАСТОЛЬНЫЙ ПЕРИОД», который в угоду «системе», традиции и, говоря попросту — лени, длился в театрах иногда месяцами, а иногда и годами!

Пьесу Розова тогда играли — очень известная смолоду, а тогда уже пожилая Ольга Георгиевна Казико, Николай Петрович Корн — один из опорных артистов БДТ, обожаемый публикой молодой герой Владислав Стржельчик (кажется, впервые в своей жизни в отрицательной роли!), тогда ещё совсем не всесоюзознаменитый Ефим Копелян, уже очень замеченные публикой и критикой Зинаида Шарко и Кирилл Лавров, ну и молодежь (на пробу, на опыт, на ещё что-нибудь…) — Люда Шувалова, Лариса Светлова, Валя Таланова, Изиль Заблудовский и (как пишется в стильных высококультурных письмах) Ваш покорный слуга. Покорный слуга играл школьника Олега Савина, который, собственно, и был героем пьесы. Это он взрывал сюжет своим «поиском радости» жизни и предъявлял зрителям человека нового времени.

Разумеется, все мы понимали, что наш спектакль, в котором не значится имя Товстоногова как постановщика, или, руководителя постановки, не войдет в число определяющих генеральную линию развития театра. Это был спектакль «для утренников» (хотя мы много играли его и вечерами), для школьных каникул (хотя мы возили его и на гастроли), но это был спектакль УРОВНЯ БДТ, а, значит, и по всегда переполненному зрительному залу, и по режиссуре, и по мощности актерского ансамбля и по горячей небоязненности нового мышления это был тот самый театр, который именно тогда становился центром притяжения для мыслящей части не только Питера, но всей страны, скажу больше — для театральной Европы. Доказательства? Да, пожалуйста! —

В том же декабре того же 57-го года на той же сцене прогремел «Идиот» по Достоевскому в постановке Товстоногова, и режиссуре Розы Сироты с ошеломившим публику Смоктуновским в роли князя Мышкина. Вот так!

А Игорь Владимиров делал своё дело — радостно и уверенно. Он уже успел побыть в шкуре актёра, и эту профессию знал изнутри, он уже заметно заявил о себе в кино, и с его роскошной внешностью перед ним открывались перспективы одного за другим играть современных положительных героев, но… Но как-то пресновато это выглядело для него. Он желал театра — режиссуры в театре, где мог проявиться его темперамент, его воля, его юмор.

Славно было работать с Игорем Петровичем. Попробую объяснить почему — он ДИРИЖИРОВАЛ нашим разновозрастным оркестром, а не командовал и «не обучал», раздавая задания, а потом придирчиво проверяя их исполнение. И ещё: он был доброжелательным и весёлым ЗРИТЕЛЕМ наших проб и поисков.

Мы пришли к премьере с волнением, но уверенные в пьесе, в нашем режиссере и в себе. И 5-го декабря, в четверг (я помню — это был четверг!) мы имели успех у переполненного зала и одобрительный разговор с Товстоноговым и закулисный банкетик, на котором выдохнули накопившуюся за эти месяцы довольно сильную усталость. Потом мы играли 8-го в воскресенье утром и вечером, а потом… потом играли два года не менее четырех — пяти раз в месяц, играли в Свердловске, Челябинске, Магнитогорске, но больше всего, конечно, в Питере. Но уже накатывали волны других спектаклей, ролей, премьер на каждого из нас. Я ведь это время репетиций моего первого спектакля на профессиональной сцене фактически прожил внутри роли, как бы не выходя из декорации квартиры семьи Савиных. Вот глава семьи — Мама (через 60 лет воздержусь от эпитетов, но тут позволю себе — Казико играла мать с изумительной естественностью и в теплоте, и в горечи!), вот старшие братья, вот жена старшего — стерва и мещанка, вот ширма, за ней раскладушка, которая является моей спальней… А вот и я — Олег Савин, «молодой Пушкин, пишущий стихи и живущий в коммунальной квартире в 50-е годы двадцатого века в Советском Союзе» (так был сформулирован режиссурой этот образ).

Сергей Юрский. Из книги «Четырнадцать глав о короле».

Я был принят в труппу БДТ 17 июля 1957 года, будучи студентом III курса театрального института.

..После смерти отца материальное положение наше с мамой оказалось много ниже среднего. Реально встал вопрос, что мне надо бы начать работать. У меня было актерское имя на уровне университетской самодеятельности и довольно заметных проб на первых курсах театрального института. Кое-что из наших спектаклей показывали даже по телевидению. В те времена это была редкая честь и ввиду единственности программы замечалось всеми. Однако для поступления в профессиональный театр это еще не козыри. К тому же для зачисления на работу обязательно требовалось законченное специальное образование. А я окончил только второй курс.

Похороны отца были десятого июля. Двенадцатого позвонила Дина Шварц и сказала: сезон в БДТ закрывается через пять дней. В последний день, семнадцатого, Георгий Александрович собирает худсовет. Если я буду готов к показу, худсовет может посмотреть меня…

Меня зачислили в труппу БДТ с 1 сентября 1957 года. 15 сентября я был назначен на одну из главных ролей в пьесе Виктора Розова “В поисках радости”. 1 октября под руководством Игоря Владимирова мы начали репетиции, и 5 декабря, в четверг, сыграли премьеру. В спектакле были заняты Казико, Корн, Шарко, Стржельчик, Копелян, Лавров, Заблудовский, Таланова, Аханов, Шувалова, Светлова и я. 8-го, в воскресенье, мы играли спектакль утром и вечером.

Это было почти полвека назад, но я помню всё в деталях и подробностях. Потому что это переворот, это трамплин, это основание моей жизни в театре. Спектакль имел большой успех.

Сергей Юрский. Содружество муз / к проблеме творческого взаимодействия. (выступление в дискуссии) — Вопросы литературы, 1964, №3

Мне кажется интересным, что Г. Товстоногов и И. Владимиров ассоциировали школьника Олега в пьесе Розова «В поисках радости» не только с тысячью других одаренных детей, но и с Пушкиным как эталоном реально любимой яркой личности, и с Дон Кихотом как литературным эталоном личности, трагически-эксцентричной. Эти ассоциации, никак не подменяя автора, давали широкий простор фантазии исполнителя, основанной на личных наблюдениях и на знакомстве с литературой. Роль Олега была моим дебютом, но уже тогда мне было двадцать два года, моему герою — шестнадцать. Спектакль шел четыре года, и я окончательно вырос из юношеского возраста, но режиссерское решение, связавшее Олега с любимым поэтом и любимым героем, давало, так сказать, движущуюся перспективу. Перечитывание произведений, связанных с личностью Пушкина, заставляло меня искать в роли не инфантильность, а молодость крепнущего духа.

Сергей Юрский. Из интервью «Относиться к Пушкину по-пушкински». — «Литературная Россия», февраль 1978

… Пушкин принадлежит к числу тех личностей, на которые ориентируются не только литераторы, но и актеры, исполняя роли, часто совершенно ему и не близкие. Так, например, личность молодого Пушкина подразумевали мы с режиссером Владимировым, когда я играл Олега Савина в пьесе В. Розова «В поисках радости». Тогда мы об этом не говорили, но критика, наиболее внимательно подошедшая к спектаклю, заметила эти черты — значит, они проявились.

А. Кочетов. «В поисках радости». — Вечерний Ленинград. 1958. 21 янв. 

Образ Олега, младшего сына Савиной, блестяще воплощен студентом третьего курса Театрального института С. Юрским. В его исполнении Олег стал центральной фигурой спектакля. Это – по-юношески страстный, непримиримый борец с серостью, застоем и дешевым благополучием в жизни. Радует способность молодого актера смело и тонко сочетать яркие комедийные краски и острую характерность с большой психологической насыщенностью и теплотой. В результате создается образ цельный, самобытно-неповторимый и глубоко правдивый.

Т.Б. Многообещающий дебют. — Театральный Ленинград, №2 1958 

Вам не повезло. Случайным неловким движением вы пролили чернила на новый письменный стол. Это, конечно, неприятность, однако еще не трагедия. Но если вам 15 лет и стол принадлежит не вам; если жена вашего старшего брата, с которой у вас не лучшие отношения, питает к вещам больше нежности, чем к собственному мужу; если вам запрещено даже касаться этих вещей, а вы залили их чернилами и теперь размеры неизбежных последствий не умещаются в вашем воображении? Тогда вас охватывает чувство непоправимого, и первое, что приходит вам в голову, это мысль о том, что вам не следовало родиться.

Пережить все это довелось Олегу, герою нового спектакля Большого драматического театра им. М. Горького «В поисках радости», а сыграть — молодому артисту Сергею Юрскому. И как сыграть! Артист проводит свою сцену с удивительной правдой чувств, с тонким, неподражаемым комизмом, проводит народность талантливо. И разве только эту сцену?

Может быть, не сразу, не с самого первого впечатления С. Юрскому удается убедить нас в том, что его герой — подросток, что он еще совершенный мальчишка. И хотя артист довольно легко и скоро преодолевает это первое впечатление, не это становится главным в его исполнении. Главное в том, что его герой, по-мальчишески смешной и наивный, душевно, по-человечески богат и щедр. Главное в том, что он талантлив. И не потому  только, что он пишет неплохие стихи, — он талантлив нравственно. Жизнелюбивая веселость и душевная тонкость, честность и смелость, святая непримиримость к пошлости и фальши — все это не черты, не приметы, а самая сущность этого цельного и привлекательного характера. И живет в нем это лег- ко и органично, выявляется свободно, а временами просто вдохновенно.

С. Юрский играет своего Олега с таким богатством юмора, обилием красок, ярких и острых характеристик, что кажется: источник их поистине неиссякаем.

Е. Калмановский. Молодость нашей сцены.  — Нева, №10 1958

….Как бедны и безжизненны те, кто не может изо дня в день, в работе и творчестве растить на нашей земле новую, справедливую жизнь! Те, кто презрительно встречает всякое житейское дело — славно сработанную умными руками вещь, хороший школьный урок, новую светлую песенку…

Катя Крайнева у Алисы Фрейндлих не такая. Не таков и Олег Савин у другого дебютанта ленинградской сцены — Сергея Юрского в спектакле Большого драматического театра «В поисках радости». Они — живой укор преждевременно лишившимся молодости душам.

Катя и Олег охвачены чувством полноты а радости жизни, они купаются в ней:

До звона
         в барабанных перепонках
я гулом,
         стуком, 
                хрустом переполнен 
и ощущаю все, 
             что на земле, 
и все, что в мире, —
                    это все во мне!

Юрский и Фрейндлих побеждают прежде всего потому, что открывают ритм бытия своих героев, полноту их дел и чувств.

Это страстность, которая не хранится нетронутой в душе до некоего мечтательного «великого подвига», не может не сказываться щедро ежедневно, ежечасно. Олег и Катя хорошо любят, дружат. Они пылко и постоянно оценивают все, что видят, слышат, узнают, и немедленно откликаются.

На людей они смотрят внимательно, прямо и сердечно: у них абсолютное чувство душевной жизни их спутников и собеседников.

Но эти чуткие к окружающим сценические герои способны отчаянно ненавидеть. «Не могу, когда людей оскорбляют!»— кричит Олег. Задыхаясь от боли и обиды, отвергает Олег — Юрский Лапшина, соединяющего нравственную грязь с ортодоксальной фразой. Без всякого снисхождения осуждает Катя уныние и разочарованность хорошего человека Николая Касьяновича.

Катя и Олег совсем не способны к душевной «тактике». Когда Николай Касьянович, только что сделавший предложение ее матери, гладит Катю по голове, та вся сжимается. Этот человек — чужой ей. А разве нужно и можно скрывать то, что чувствуешь?

Фира Канторович в пьесе Розова «В поисках радости» утверждает, что если все .страстные «излишества» натуры Олега «привести в норму, из него получится обыкновенный человек, как все». Это превращение, по мнению Фиры, и есть цель воспитания. Но все дело в том, что ни Олег, ни Катя не хотят быть «обыкновенными людьми, как все». Думать обо всех? Да! Жить для веех? Да! Но всем быть одинаковыми? Какой в том толк? Разве не прекраснее мир тогда, когда все люди живут богатой и своеобразной жизнью, мечтая, споря, разбираясь, ища своих путей, неповторимых радостей?

И Фрейндлих и Юрский очень настаивают на душевной смелости и оригинальности своих героев. Они даже не боятся быть смешными, «чудными». Они безнадежно не похожи на прелестных мальчиков и девочек, которые, раненько восприняв манеры некоторых наиболее солидных взрослых, служат утехой домашних очагов своим идеальным поведением, крайней любезностью и отсутствием каких бы то ни было душевных поисков.

Олег и Катя у Юрского и Фрейндлих, с точки зрения чересчур благоразумных сверстников, определенно «ненормальные». Стишком уж не закончены они, слишком полны порывов; серьезные мечты смешиваются с увлекательной игрой, первые трудные раздумья о жизни — с дерзким чувством свободы и счастья жить, искать, творить, любить, быть честным и гордым. Оно, это чувство, высказывается неожиданно и очень по-молодому: в прыжках Олега, в песенках и шаловливых инсценировках Кати… Юрский играет Олега остро и угловато, он иногда как будто стоит на грани шаржа. Но не переходит ее: раскрываемые душевное богатство и своеобразие героя оправдывают актерскую смелость. Забавна, но никогда не смешна, а скорее прелестна в своей девчоночьей грации Катя — Фрейндлих. И в ее кокетстве, в женственности движений и интонаций есть какая- то, правда вполне жизненная, преувеличенность, смесь действительного с радостной игрой.

Олег и Катя молоды, молоды во всем… Алиса Фрейндлих и Сергей Юрский убеждают нас: молодость прекрасна. Это очень важная пора. Наиболее «здравомыслящий» герой Розова, Леонид Павлович, говорит, между прочим, о Леночке, жене брата Олега: «Она молоденькая, хорошенькая, ей хочется повертеться, пустить дыль в глаза другим, — это молодость, чепуха! Пройдет!» Как и все в «Поисках радости», слова эти не случайны. Для Розова они очень значительны. О нет, говорит он, молодость — не «чепуха». И даром она не «пройдет». В молодости все закладывается и образуется. В эту пору человек становится самим собой. Для этого он должен начинать с простых основ жизни, прочно осваивать их, не цепляться за верхушки, показное, мишурное.

А ради того, чтобы стать настоящим человеком, стать «самим собой», не грех думать, спрашивать, искать. Отвратительна злоба Лапшина, кричащего на молодых: — «Больно умные вы растете! Ученые! Только ум у вас не в ту сторону лезет. Вопросы они там задают! Знаем, что это за вопросы! Рассуждать много стали, рот разевать!»

Но разве для того в нашей стране всех учат и всех приохотили к книге, беседе, радио, чтобы молодые перестали рваться к истине, искать и думать? Лапшину не на что надеяться. Попятного хода история не сделает.

Олег Савин и Катя Крайнева на ленинградской сцене — умные герои. Актеры утверждают, что вечное напряжение мысли, тонкость чувств и острота реакций не ослабляют их героев, не превращают в мечтательных и мягкотелых белоручек. Напротив, они-то и придают вступающим в жизнь силу, решительность, твердость, и, стало быть, помогут во всяком деле, в любом труде.

Алиса Фрейндлих и Сергей Юрский показали со сцены молодость гордую и чистую, радостную, как хорошая песня, и ответственную, как экзамен. Нет сомнения, их герои действительно придут к настоящему творчеству, посвятят ему свои дни. Видя манящие огни большой жизни, Олег и Катя дают великое обещание. Они должны выполнить его.

Юрий Алянский. По следам первой роли. —  Театр и жизнь, 1958 

«Совсем еще молодой актер Сергей Юрский дебютировал на сцене Большого драматического театра имени Горького в роли Олега в спектакле «В поисках радости» по пьесе Виктора Розова. К овладению характером своего героя он шел «от себя» и сумел передать правдиво не только молодую горячность и порывистость пятнадцатилетнего школьника, совсем зеленого юнца, но и сложное становление характера человека, пытливо ищущего ответа на многие нелегкие жизненные проблемы. Олег в исполнении С. Юрского буквально переполнен нетерпеливыми вопросами, иногда наивными по форме, но серьезными и глубокими по существу, на которые он со всей категоричностью и нетерпеливостью своего возраста требует немедленных ответов…
И все вопросы, которые он ставит перед окружающими, в конечном счете сводятся к одному, быть может, не до конца осознанному большому вопросу: зачем драгоценные и чистые духовные радости люди меняют на их суррогаты? 
Какие-то неверные и неловкие шаги Олега, его неоправданные поступки объясняются именно внутренней его горячностью, душевным беспокойством, тревогой за судьбу дорогих ему людей — в исполнении С. Юрского это показано очень убедительно. Клокочущие в мальчике душевные противоречия, неожиданные приступы безудержного веселья, общительности, сменяющиеся минутами безмолвных размышлений, полной погруженности в собственный мирок, — все это проявления его внутреннего роста, становления молодого характера. 
Само собой разумеется, своим успехом талантливый молодой актер в немалой степени обязан руководству театра и режиссуре спектакля. Атмосфера глубокой подлинности человеческих отношений, созданная режиссером И. Владимировым и всем исполнительским коллективом спектакля, помогла и Юрскому зажить на сцене полной и правдивой жизнью, проникнуться серьезностью возникающего в пьесе конфликта.
Можно ли играть Олега иначе, чем рисует его С. Юрский?

Регина Азеран. Актерская биография начинается. —  Театральная жизнь. 1961, №3

В живом уголке школы он сидит целыми часами, наблюдая птиц и животных. В библиотеку ходит чаще других. В стенной газете печатаются его стихи. О чем они? Обо всем. И о молодых березках школьного сада, и о путешествиях в дальние страны, и о любви… Это мечты юноши, это вопросы, это мысли о жизни, те, что рождаются в 15 лет.

Да, именно таким воспринимаешь внутренний мир Олега Савина, героя спектакля «В поисках радости», когда его играет Сергей Юрский. А ведь об этом ничего не сказано ни в спектакле, ни в пьесе. Спектакль — это один день в семье Савиных. Но нам легко представить себе Олега — Юрского и в школе, и на улицах Москвы, и среди товарищей…

Нескладный парень с длинными руками и сутулой спиной, Олег — Юрский еще по существу не вступил в жизнь, он еще смотрит на нее со школьной скамьи.  Но он уже смело утверждает, в чем истинная радость, которая к лицу настоящему человеку. Его радость —это познание, это дружба, это победа ближних, это и новые книги, музеи, театр. Это мечты о подвигах и открытиях, которые он совершит…

Беньяш Р. М. Из книги  Без грима и в гриме: Театральные портреты. Л.; М., 1965. 224 с 

Уже две первых роли артиста, сыгранных в непосредственной близости одна за другой в Большом драматическом театре, определили две эти резко очерченные грани его дарования. В спектакле «В поисках радости» Юрский, тогда, в 1957 году, еще студент третьего курса театрального института, сыграл подростка, маленького борца за справедливость. В итальянской комедии «Синьор Марио пишет комедию» актеру досталась роль юного шалопая и циника. Сближала этих двух героев, почти ровесников, только внутренняя динамика исполнения. Разъединяло все: понимание жизни, характер, манера, внутренний мир.

Олег Юрского до такой степени верил в человеческое благородство, что малейшее отклонение от него воспринимал как подрыв всех основ. Проявление корысти, приобретательства, мещанства для него было равносильно крушению мира. Пино в исполнении Юрского был изящным и бездушным скептиком. Убежденный, что все в мире продажно и непрочно, он считал единственной задачей человека — удовольствия. Ранняя опустошенность и моральная нищета ограничили для него весь мир случайными и пошлыми связями, да еще рок-н-роллом. В его визгливом, неуравновешенном ритме растворилась вся жизнь Пино, жизнь без цели, без идеалов, без борьбы. Изящная пустота, мнимость, образец 209современного, принаряженного и оттого еще более очевидного обывательского прозябания.

Олег, неуклюжий, смешной, наивный, понимал жизнь как вечный бой, в котором никто не имеет права уклоняться от борьбы за правду. Сорвав со стены отцовскую саблю — самую святую семейную реликвию, Олег крушил, кромсал полированную мебель, из которой его невестка сделала святыню. В этом детском бунте звучала не только личная обида, но и протест против мещанства, угрожающего человеку равнодушием и сытостью.

Олег Юрского был настолько же чист, насколько отравлен цинизмом был его Пино. И если эксцентризм Пино обострял его зияющую внутреннюю пустоту, то лиризм Олега, будущего поэта, талантливого во всех своих проявлениях, помогал увидеть в нем борца. Из соединения двух этих начал, как показал Юрский, не исключающих, а дополняющих друг друга, и сложилась творческая индивидуальность актера.

Наталья Крымова. Юрский. — в книге «Имена», Москва, «Искусство», 1971.

…Первой ролью Юрского был Олег из пьесы «В поисках радости». Он сыграл его в 1959 году, в пору многих счастливых дебютов и открытий.

Он начал в Ленинграде, не в Москве — Москва таких открытий давала больше. Здесь, смело отделившись от МХАТа, появился на свет «Современник», здесь, в Москве, на той же драматургии Розова поднял тогда голову не один актер, а целое поколение актеров и режиссеров. О Вахтанговской студии, внутри которой спустя несколько лет родился еще один молодой театр, хорошо сказал кто-то: «Здесь актерам дают резвиться». Москва давала молодым резвиться. Но Юрский, как сказано, начал в Ленинграде.

В первом же его выходе на сцену, в том воздухе, что окружал мальчика-поэта, была прекрасная вольность. До тех пор мальчики на сцене жили в рамках — школьных и прочих правил. Олег из этих рамок выбился. Он был поэтом и, как это часто бывает с поэтами, раньше других почувствовал свежий ветер перемен. В первой же роли Юрский сыграл талантливую личность и ее взаимоотношения с миром.

И тогда, глядя на актера, подумалось: вот кому играть Пушкина. Молодого Пушкина, лицеиста, тот прелестный и таинственный характер, в который вот уже второе столетие люди влюблены как в символ юности, молодого братства и ничем не скованной поэзии.

Природная культура; грация культуры, если можно так сказать; сценическое достоинство; мгновенная, острая личная отзывчивость на все человеческое — и все это в юноше, почти мальчике. Он напоминал Пушкина и внешне — некоторой «южностью» черт, проглядывающей сквозь облик северного интеллигента, но главное — какой-то безбоязненной некрасивостью, освещенной изнутри изяществом ума. Как часто бывает у молодых актеров, сценический характер с трудом отделялся от характера самого человека, и это единство было на редкость привлекательно.

Самого Пушкина Юрский пока так и не сыграл.

Но в самых значительных своих ролях он осмыслял, переживал «пушкинское» — особый мир, особый комплекс идей и чувств. Раз его открыв в себе и вне себя, Юрский больше не расставался с ним. То чувство прекрасной вольности, неодолимой тяги человека к свободе, с которым он пришел в искусство, не могло не измениться с годами. Тогда, на первых порах, оно было больше ощущением вырвавшейся на волю молодости. Благодаря ему, наверное, Юрский на сцене долго еще резвился, легко переходя от роли к роли, жадно пробуя разное, счастливый от сознания собственных возможностей. Он прорвался через авторитетные мнения насчет «отсутствия данных», победил сомневавшихся и наслаждался этой победой.

Но со временем это осложнилось. Из сферы полуосознанной оно перешло в область идей, которые художник выражает и защищает вполне сознательно. Оно стало основным мотивом, или, как любят говорить критики, основной темой творчества актера. Тему творчества художник не выбирает, как не выбирает человек себе судьбу. Но все-таки момент выбора, предпочтения есть и тут, и там. Юрский выбрал путь самый сложный, самый драматичный и знаменательный. Среди многих проблем духовной жизни общества он взял едва ли не самую существенную.

Белинский А. А. Из книги «Записки старого сплетника.» — СПб. Библиополис, 1994

Я увидел его в театре впервые в спектакле «В поисках радости». Смотрел спектакль ревнивыми глазами, так как сам поставил эту пьесу в театре имени Ленинского комсомола. На сцене среди правдоподобных, симпатичных героев пьесы Розова, рядом с мудрой и трогательной матерью в исполнении Ольги Казико, около хорошего крестьянского паренька в белом пейзанском парике, изображенного Кириллом Лавровым, метался Пушкин первых лет лицея. Сергей Юрский прорывался через хорошую бытовую пьесу Розова в другие театральные жанры. Мальчик, которого он играл, (его звали Олег), был самый талантливый, самый ранимый, самый странный, и главное — живущий в градусе другого времени, беспрерывно находящийся в творческом подъеме, в том самом, в каком жил сам исполнитель.