Сергей Юрский:  Я человек не азартный, но иронический!— Российская газета, 1994(?)

Помните: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!» — в ужасе кричал великий комбинатор, когда подего ногами действительно трещал лёд, так же, как и его мечты о солнечном Рио. Но и в те печально-драматические минуты блестяще сыгранный Юрским Остап Бендер не терял чувства юмора и азарта жизни.

«Насколько ж надо быть игроком в жизни, чтобы так точно сыграть своего героя«, — думала я, собираясь наинтервью к Сергею Юрскому.

— Нет, я абсолютно не азартен, хотя и обожаю всевозможные игры. С детства старался играть: в бильярд, карты, шахматы, волейбол, пинг-понг и в теннис. Был период, когда я сходил с ума по шахматам. А ещё мы играли в карточного «Кинга», где успех больше всего зависит от удачи, от того, как карты легли. В отличиеот преферанса, где можно уйти в глухую защиту, можно спрятаться или пасовать. Изредка мы с моим другом-физиком Никитой Жакуловым и нашими жёнами собираемся вместе и то в картишки перекинемся, то за шахматы засядем.

— А что Вас привлекает в играх?

— В какой-то мере — игра с судьбой. Особенно это касается игр карточных. Если они не носят коммерческого или жульнического характера. Когда партнёры примерно равны, то в игре появляется элемент реально обнажённого в данный момент счастья, такая поцелованность Богом. Однако, как мне кажется, азарт должен абсолютно пропасть, если в игру внесён хоть какой-то элемент подмены Бога самим собой: то есть я обману и партнёра, и Бога, выиграю путём шулерства, стану счастливцем не по праву.

— Так Вы не случайно поставили пьесу «Игроки—ХХ1″? 

— Персонажи там полны азарта, но не ради игры как таковой. Их азарт абсолютно подавлен желанием выиграть любыми способами. Это не игра с судьбой, а жажда наживы.

Презрение Гоголя к мошенникам я постарался перенести в сегодняшний мир. Персонажи там — притворщики, которые выдают себя за тех, кем они не являются. Они шулера насквозь, не только ловкость рук, но и ловкость ума. Ловкость, направленная на то, чтобы не быть самим собой. Они хотят схватить Бога за бороду любыми средствами. Они талантливы, но талант их чёрного происхождения.

Они чёрный народ. Но надо сказать, что они ведь всё равно в проигрыше: и главный герой «Игроков-ХХ1» разорён, обманут, потому что на всякого хитреца найдётся ещё более хитрый.

Остап тоже в полном проигрыше, но он не впадает в трагедию, хотя и грустновато ему без миллиона и без удачи. Но, поднявшись на вершину и свалившись с неё, он остаётся самим собой, поэтому он великий герой. А персонажи «Игроков» без шулерских орудий и денег перестают быть кем-то. Полная растраченность души, в этом разница.

— Сергей Юрьевич, а Вы могли бы себе представить Остапа Бендера, скажем, карточным шулером?

— Нет, абсолютно. Для него это слишком мелко. Остап организовал бы какую-нибудь психологическую игру, скорее, сел бы играть с шулером, не будучи сам шулером. И психологически огорошил бы его так, чтобы тот напрочь потерял все свои способности… Кстати, Остап ведь никогда не стремился к злачным местам. Он там скучал.

— А как Вы относитесь к нашей сегодняшней жизни, где так размножились шулера и мошенники?

— У меня за последние годы были разные периоды. Было отчаяние и чувство ненужности, было и желание уйти, спрятаться, не появляться больше и никого не видеть. Для актёра это очень страшно, когда появляется желание не выходить на сцену. Я пережил и это.

Сейчас наступил другой этап — этап преодоления. Мне снова хочется говорить с людьми и показывать то, что я делаю. Теперь мне уже есть с чем сравнивать, потому что в последние годы я очень много работал заграницей. И получил колоссальное удовольствие от общения с моими зарубежными коллегами — актёрами, режиссёрами, их жизнью, пьесами.

Честно говоря, роли, которые я там играл, куда интереснее тех, что предлагаются сейчас здесь. Но за это время я необыкновенно оценил наших зрителей. Театр русский имеет совершенно особые качества, цели, особые взаимоотношения сцены и зала. И зритель, который было отхлынул от театра, снова стал возвращаться.

Сложности у театра со зрителем были со сталинских времён. Нас приучили к поклонению, и многие очень привыкли к переполненным залам: и мне ведь тоже довелось в течение тридцати лет играть в зале, где никогда не было ни одного свободного места.

Теперь другие времена. Образованного и умного зрителя стало меньше. Но нужно не разлюбить тех, кто приходит на спектакли. Мне стало очень интересно работать для этого зрителя. Недавно вот поставил в Театре на Трубной площади спектакль «Стулья» великого драматурга Эжена Ионеско. Мы играем там вместе с моей супругой Наталией Теняковой.

— Я видела недавно Ваш концерт «Импровизация» в Доме культуры МГУ. Там было много всего: про волю, гордость, бесовщину и тайны сцены. Вы один около двух часов разыгрывали диалоги, предназначенные для двоих актёров, и всё это время держали в накале зрительный зал. Из двух героев этого вечера — Счастливцева и Несчастливцева — лчно Вам по духу кто ближе?

— Они ведь одно раздвоенное лицо. Как трагедия и комедия. Я ведь театрально воспитан на школе Макарьева и Товстоногова. Начинал как комик, а потом Товстоногов неожиданно перевёл меня в другое амплуа, и мне довелось играть самые разные роли. И для меня счастье, если в одной роли можно найти и горячее, и холодное.

— А себя самого в скольких измерениях Вы ощущаете?

— Вообще-то я человек иронический, юмор — главное орудие, с которым могу выжить. 

— В концерте Вы очень легко, лишь на мгновение уйдя за кулисы, переключаетесь с одного персонажа надругой, кардинально противоположный. А что помогает переключаться в жизни?

— В самой смене работы и есть моё спасение. Конечно, есть опасность переутомления. Можно ведь стереть себя и превратиться в механизм для заучивания ролей и изготовления характеров… Кстати, в этом году у меня сверхнапряжённый график. Но надеюсь удержаться. А потом погружусь в совершенно необходимое всякому мыслящему человеку (во сне особенно) одиночество.

— Вы в одиночестве находите себя?

— Именно. Актёр ведь слишком публичная профессия. Кстати, отработав два месяца в Бельгии, я получил великолепную возможность двухмесячного одиночества, когда я принадлежал сам себе. Надеюсь, это поможет мне продержаться и в нынешнем сезоне.

— А у Вас есть брат или сестра?

— Нет, я был единственным ребёнком в семье. И у меня вот тоже один ребёнок — дочь Даша.

— Я слышала, что вы в семье разговариваете по—французски?

— Да что Вы, нет! Просто я с детства старался приобщить дочь к французскому. Она окончила французскую спецшколу. Языком владеет, но, к сожалению, нет практики, и поэтому теряет его на глазах.

— Где Вы любите отдыхать?

— Чаще всего это Ялта или Сочи, Щелыково или Заволжье — места актёрских домов отдыха. Лично мне будет тяжко, если они закроются, я ведь никогда не имел собственной дачи.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Фотозагадка от Юрия Кружнова

2. Фоторепортаж Нины Аловерт со съёмок фильма «Москва и москвичи»(2001)

В игорном доме: Сергей Юрский примеряет на себя образ крупье. Из рассказа Нины Аловерт «День в казино с Юрским»