Александр Соломонович Боим (1938-2015)
Художник театра и кино, живописец, график.
Оформил свыше 40 спектаклей, среди которых постановки Сергея Юрского в театре «Школа современной пьесы» – «Стулья», 1994; «Провокация», 2000; «Вечерний звон. Ужин у товарища Сталина», 2004; в театре имени Моссовета – «Не было ни гроша, да вдруг алтын», 1996; «Предбанник», 2005; «Полонез, или Вечер абсурда №3», 2010.
Работал с Сергеем Юрским в качестве художника-постановщика фильма «Чернов/Chernov» (1990),
Как художник-постановщик сделал свыше 40 фильмов, в том числе и тех, в которых Сергей Юрский участвовал как актер: «Король-олень» (1969, режиссер П. Арсенов), «Евгений Онегин» (1999, режиссер Н. Серова), «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на Родину» (отдельные сцены, 2009, режиссер А. Хржановский), «Отцы и дети» (2008, режиссер А. Смирнова).
«C Сергеем Юрским отец познакомился в 1969 году на съёмках фильма «Король-олень». Двадцать лет потом они вместе не работали и дружбы не водили, по крайней мере дома у нас я его не видел. А в конце 80-х, Юрский вдруг пригласил отца на фильм «Чернов/Chernov» — свою первую и единственную, как потом получилось, режиссёрскую работу в кино. И с тех пор, как говорится, они не расставались. С 1994 года по 2010-й они поставили три спектакля в «Школе современной пьесы» и ещё три в театре им. Моссовета — все постановки Юрского, кроме «Полётов с ангелом» в 2013 году, когда отцу уже стало тяжело работать.»
Источник — Антон Боим: Из книги об отце.
1969 Король-олень
1990 Чернов/Chernov
1997 Не было ни гроша, да вдруг алтын
«Мне хочется сделать спектакль в цвете, чтобы было буйство света, поэтому оформлять спектакль будет замечательный живописец Александр Боим. И мы хотим дать панораму Москвы во всю сцену гигантскую театра имени Моссовета. Отсюда вот, с точки, где находится студия, на Кремль, на Ивана Великого, и даже на храм Христа Спасителя. И Москва-река — всё видно.» Отсюда
1998 Йун Габриэль Боркман
1999 Евгений Онегин
2006 Предбанник
2010 Полонез, или Вечер абсурда №3
«Гостиная украшена замечательными, на мой взгляд, живописными произведениями Александра Боима. Здесь висит его ослепительная для меня новая картина, с которой я даже сделал себе фотографию. Мы с ним делали спектакль в Японии, где Алик и задумал эту картину: автопортрет спиной на фоне Токио.» Отсюда
«…на днях, позавчера, я зашёл на Кузнецкий мост на выставку покойного уже Александра Боима – художника, которого я знал, моего друга, умершего год назад, художника театра, художника кино. Я с ним очень много работал. Его работы с другими режиссёрами видел, знаю. Но всегда подозревал, что прикладное не есть его истинное. Это просто его умение. Общение с ним было мне, пожалуй, важнее, чем конкретно… Это мог делать другой человек. А вот общения такого быть не могло. А общение было через картины, которые он рисовал обычно летом, сидя на даче под Москвой, глядя из веранды, из окна. Они меня тогда поражали. А здесь, на этой выставке, они легли рядом. Мы с ним работали в Японии. Я ставил там спектакли. И он там рисовал, как он всегда рисовал. Но это были наброски. Потом несколько картинок, одна-две, появились. «Автопортрет в Японии». Это замечательная художественная вещь. Но здесь я увидел целый зал Японии и понял, как оно преобразовано. Я видел эти же вещи, я испытывал сходные чувства от этой совсем другой страны – непонятной, странной, но манящей своей непохожестью. Кстати, это «манит своей непохожестью» — это то, что прямо противоположно ксенофобии. И какое же это богатство для человека – уметь увидеть в чужом привлекательное, не для того чтобы своё отбросить, а для того, чтобы узнать новое. Это обогащение. Это умел Александр Боим.
К. Ларина ― А выставка идёт сейчас?
С. Юрский ― Выставка уже закрылась вчера. Но это замечательная выставка и замечательное явление художника, который известен только как, опять же, в прикладном виде, в том, что раскручено, в чём он участвовал – фильмы, спектакли. Он оформлял и мой фильм, и мои спектакли. Но я очень рад, что в одном из спектаклей, который сейчас ещё идёт, «Полонез», я тогда, видимо, угадал то чувство, которое сейчас выражаю. Я сказал: «Алик, не надо ничего оформлять. Не надо. Не придумывай какие-то обозначения. Кулисы и твоя большая, во всю сцену, картина». – Какая картина? – Одна из этих. – Какая? – Вот эта.
Она там тоже висит. И ещё раз говорю: через замутнённость сегодняшнего сознания, через замотанность людей просто, через оглушение, которое человек получает от миллиона поверхностных мнений, знаний через интернет, через средства массовой информации, гигантское давление, где всё становится плоским, маленьким, состоит из деталек и не складывается в общее. Вот эта скромная выставка, но в очень красивых залах на хорошем фоне – она опровержение. И то, что Алик не стремился в жизни доказать, давай я буду немножко иначе писать, чтобы не было в нём этого совсем, и не будет. И славы у него мировой уже не будет. А искусство его – совершенно пронзительное в своей простоте – есть.
Сергей Юрский в программе «Дифирамб» 20 марта 2016 года
Александр Боим о себе
Антон Боим. Из книги об отце.
Экран и сцена, №3, 13 февраля, 2019
Экран и сцена, №13, 11 июля 2019
Экран и сцена №14 Июл 26, 2019
Экран и сцена № 15 за 2019 год.
Экран и сцена № 17 Сен 5, 2019 .
Помню, отец праздновал свой день рождения при большом стечении гостей. Дело было у нас дома, я был еще маленьким, собирался ко сну и уже облачился в пижаму, когда отец призвал меня. Перед лицом собравшихся он торжественно заявил: «Антон! Плюнь на мою могилу, если я когда-нибудь в этой жизни напишу мемуары!” Гости загудели. «Теперь ступай. Спокойной ночи”.
Плевать не пришлось, но таким образом официальная биография отца составляет половину листа машинописного текста. Здесь я попытался отчасти восстановить его творческую стезю, как он сам выражался, и дополнить ее некоторым количеством своих, и не только, воспоминаний.
4 апреля 2009
Алику Боиму 71
Пробормочу, конечно, поздравления – Две жёстких острых цифры - семь один. Уже весьма почтенный господин Чего он ждёт в апрельский день рожденья - Жизнестоянья, или обновленья? Ему известна тайнопись творенья В преодоленьи тягостных годин. Талант от Бога - тяжкая повозка. Мир жаждет глянца, время хочет лоска В эпоху мобилей, кичливых инсталляций Высокий подвиг - глянца не бояться НАЕДИНЕ с холстом, а стало быть, ВДВОЁМ Хоть горизонт далёкая полоска, На плоскости он создаёт объём. И живопись жива, и холст в объёме сцены, И цвет и свет - всё соединено, Всё движется и всё же неизменно: Деревья, небо, ветер, листья, лица Собачий нос, вода в стакане (хочется напиться) Ты, Алик, разгадал, что ВСЁ БЕСЦЕННО, Смотря через обычное окно.
Сергей Юрский
Сергей Юрский 